Проклятый дом - Мила Серебрякова

Задыхаясь, Катка выскочила обратно в холл. Она хотела найти свой мобильник, но стук входной двери заставил ее изменить свои планы. Она в доме не одна! Здесь есть еще кто-то. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы угадать, кто именно. В особняке – убийца!

Слезы хлынули из ее глаз, покатились по щекам, попадая на губы. Чувствуя во рту их соленый привкус, Катка поднялась по лестнице на третий этаж и рванула на себя первую попавшуюся дверь. Она оказалась в библиотеке, вернее, в комнате, служившей ранее библиотекой.

Запрятавшись в самый дальний угол, она села на корточки, обхватила руками трясущиеся колени и, тихо завывая, до крови закусила губы.

ГЛАВА 3

Катарина во все глаза смотрела на куклу. Получается, Ингрид умеет разговаривать? Надо же, на вид – обычная тряпичная кукла, а на деле где-то в ее туловище есть местечко, куда вставляются батарейки. Интересно, а почему Таня не сказала, что кукла говорящая? Или она сказала?..

«А тебе это сейчас так важно знать?!» – завопил Каткин внутренний голос.

Одернув саму себя, Катарина уставилась на дверной проем. Что она видела? Пожалуй, не так много, как хотелось бы. В спальню Пучковых – хотя вряд ли это помещение можно назвать спальней Танюшки и Димки, они здесь ни разу не ночевали – прошел некто неизвестный. Катарина заметила его ноги, облаченные в черные туфли. А может, туфли были темно-коричневые, в полумгле различить истинный цвет обуви было весьма сложно.

Шаги неизвестного были неторопливыми, ленивыми, казалось, он прекрасно знает, что под кроватью прячется перепуганная Ката Копейкина, знает – и ждет подходящего момента, чтобы резко нагнуться и завопить: «Я тебя нашел!»

Катарина прикусила язык. А если он действительно нагнется и заглянет под кровать, что тогда? Она в ловушке: вылезти из-под кровати и дать деру Катка уже не сможет. Ей придет конец!

Неизвестный остановился в нескольких сантиметрах от Ингрид, а уже через пару мгновений Катка увидела его ладонь. Когда он поднимал с пола куклу, ладонь попала в ее поле зрения, и, надо заметить, Катарине стоило огромных трудов сдержаться и не закричать во весь голос. Ладонь неизвестного была покрыта густыми волосами… или нет, это были не волосы, это была шерсть! Да, да и еще сто раз да – шерсть! До сегодняшнего дня Ката пребывала в полной уверенности, что если хорошенько постараться и заставить серое вещество как следует поработать, то всему можно найти разумное объяснение. Как же она ошибалась! Ей и в голову не приходило, что спустя несколько часов после прибытия в этот дом она увидит человеческую ладонь, покрытую густой шерстью.

А может, от нервного перенапряжения у Катки начались зрительные галлюцинации? Ну, бывают же галлюцинации у тех, кто бредет по жаркой пустыне без воды, – им начинают мерещиться прудики, речушки, родники… Одним словом – миражи.

Вдруг Ката тоже увидела мираж? Человеческая рука не может зарасти шерстью, как ни крути, но такое очень маловероятно. Конечно, есть мужчины с развитым волосяным покровом, но не настолько же! Всему должен быть свой предел.

А если в спальне… не человек? Но он же в брюках – Копейкина отчетливо видит брючины с ровными стрелками – и туфлях. По их блеску можно определить, что туфли кожаные, посему вариант, что она видит вовсе не представителя рода гомо сапиенс, отметается сразу.

Неизвестный – вот теперь-то Катка нисколечко не сомневалась, что в комнату вошел настоящий Страх, – начал медленно приближаться к окну.

Когда же он уйдет, стучало у нее в висках, когда выйдет из спальни? Это невыносимо – неподвижно лежать под кроватью, обливаясь холодным потом и цепенея от ужаса! Нервы у нее на пределе, они натянуты, как гитарные струны, и в любой момент, помимо воли Катарины, могут лопнуть. А что тогда? Определенно, ничего хорошего не произойдет, Катка себя рассекретит, она станет уязвима, открыта, и Страх непременно нанесет удар. Он запросто может полоснуть ее ножом по горлу, как уже полоснул Димку и Танюшку, может накинуть на ее шею удавку или задушить руками, покрытыми шерстью, да мало ли что он может с ней сделать!

Зачем он взял Ингрид? Мог ли Страх из коридора услышать ее голос? Запросто! Значит, в спальню он вошел целенаправленно, чтобы воочию узреть источник шума. Он его узрел: это была кукла. Успокоится ли Страх теперь?

– Пожалей меня! Приласкай меня. Люби меня, а я буду любить тебя! – вновь заговорила Ингрид.

И Катарина была готова поклясться, что на этот раз куколка произнесла свою короткую речь более жестко, строго.

Стоп! Ингрид снова заговорила?! Страх надавил на какую-то часть ее кукольного тельца, и она заговорила? Кошмар! Теперь он поймет, что и в предыдущий раз Ингрид начала разговаривать не просто так – в спальне был кто-то, кто и вызвал куколку на разговор. Во всяком случае, если бы на месте Страха стояла Ката, она бы сразу заподозрила неладное. А что же он? Он заподозрил или нет?

Пока что он стоит и не шевелится. Что он делает, куда смотрит, к чему прислушивается? Многочисленные вопросы атаковали бедную Катку, и она лежала, прижимаясь к полу, ни жива ни мертва, сканируя взглядом ноги неизвестного.

– Пожалей меня! Приласкай меня! Люби меня, а я буду любить тебя, – вновь заговорила Ингрид.

Опять! Ну, сколько можно?! Он издевается! Страх издевается над Катариной.

В следующую секунду Ингрид отбросили в сторону. Кукла приземлилась на то самое место, откуда он поднял ее несколько минут назад. Так, все ясно, она ему наскучила, надоела, он понял, что кукла не представляет опасности, и поспешил от нее избавиться, а что же дальше? Уйдет? Останется? А вдруг он все-таки нагнется и посмотрит под кровать?

Страх не уходил, он стоял у окна, а потом ни с того ни с сего одним прыжком он оказался возле кровати и принялся остервенело давить Ингрид ногой. От увиденного у Каты зашевелились на голове волосы; да, ей казалось, что волосы действительно шевелятся. Наверное, это общеизвестное выражение имеет под собой реальную основу.

Страх давил ни в чем не повинную куклу минуты полторы. За это время Катарина осознала следующее: в спальне – не просто убийца, в спальне находится психически неуравновешенный человек. Ко всему прочему, он еще и псих! Псих! Маньяк!

В животе кольнуло; Ката попыталась пошевелить правой ногой. Нога затекла, а пальцы свело судорогой. Ну почему именно сейчас и почему именно у нее?! Неужели для судорог нельзя было выбрать другое, более подходящее время?

Стиснув зубы, Катка продолжала хранить гробовое молчание, прекрасно осознавая, что любой звук может стать последним совершенным ею поступком в этой жизни.

Чуть погодя, когда силы Катки Копейкиной были уже на исходе, неизвестный все же подошел к двери, постоял с минуту и быстро вышел в коридор. Из груди Копейкиной вырвался вздох облегчения. Честное слово, так хорошо, как сейчас, в эту минуту, в это мгновение, Катке не было никогда в жизни. Она спасена, он ее не заметил. Он ушел! Это было счастье. Теперь Ката знала совершенно точно – для счастья человеку нужно не так уж и много.

Внезапно какая-то сила заставила Кату вылезти из-под кровати, подойти к двери и выглянуть в коридор. Было ей безумно страшно, Ката и сама до конца не осознавала, зачем ей это понадобилось, она действовала на автомате. Не хотела, но вылезла из-под кровати. Не хотела, но приблизилась к двери. Не хотела, но коснулась ручки и слегка толкнула дверь вперед.

Отдавала ли она себе отчет в своих действиях – неизвестно; вряд ли, но, очевидно, желание увидеть убийцу со спины было сильнее чувства страха, и Ката решилась. Через узкую щель она увидела убийцу Пучковых. Увидела – и моментально пожалела, что вылезла из-под кровати. Потому что увиденное напоминало кошмарный сон или видение человека, находящегося в бредовом состоянии. По коридору в сторону лестницы медленно шло существо. Именно существо – назвать его человеком язык не повернулся бы.

Высокий; рост существа достигал примерно метра и девяноста сантиметров, крепкого телосложения, облаченный в брюки, туфли и темную рубашку. Но не это поразило Катку больше всего – не рост, не одежда и даже не его руки, покрытые шерстью. У существа не было головы. Совсем! Ни головы, ни шеи.

Туловище неизвестного монстра, передвигавшегося на двух ногах, заканчивалось широченными плечами. Вот ноги, руки, тело, а головы – нету.

У Катарины сперло дыхание. Нет, это уже не мираж, не видение и не галлюцинация, все намного хуже! Катарина Копейкина свихнулась, она сошла с ума, лишилась рассудка. Никто не может жить, не имея на плечах головы. Это нереально! Но, с другой стороны, она же ясно видит безголовое существо. Он передвигается по коридору твердой походкой, причем идет прямо, не сбиваясь с пути.

Боже! Неужели вот так люди съезжают с катушек? Вроде еще вчера с мозгами у нее был полный порядок, и вдруг – бац! – и она уже свихнулась. Ведь, если Ката сумасшедшая и все происходящее – лишь плод ее больного воображения, ее в обязательном порядке поместят в специализированную клинику. Наденут на нее смирительную рубашку, начнут делать ей уколы, давать таблетки… Нет! Не бывать этому. Это не помешательство, Катарина здорова, она не могла сбрендить, это чудит дом, этот зловещий особняк. Он с привидениями! Пучковы хотели прибрести дом с призраками…