Проклятый дом - Мила Серебрякова

Шарахнувшись в сторону, Катарина споткнулась, больно ударившись плечом об угол прикроватной тумбочки.

Что это было?! Кто сейчас с ней разговаривал? Этот ужасный голос – то ли детский, то ли старческий – погрузил Кату в оцепенение. Таращась в темноте, она, боясь пошевелиться, мысленно читала молитву. Они просила у бога помощи, просила, чтобы он поскорее избавил ее от царившего вокруг кошмара.

На что она могла наступить? Голос раздался почти сразу, как только ступня Катарины соприкоснулась с чем-то мягким.

– Пожалей меня! Приласкай меня! Люби меня, а я буду любить тебя, – повторил все тот же противный голосок.

На полу лежало нечто непонятное: светлое, расплывчатое.

Катка опустилась на колени и поползла к странному существу, как вдруг в коридоре послышались шаги. По всем законам подлости, затихли они возле двери той самой спальни, где пряталась Катарина.

Кто-то коснулся дверной ручки. Ката стряхнула с себя оцепенение, юркнула под массивную кровать и затаила дыхание. Дверь медленно приоткрылась: сначала образовалась узкая щель, из которой в спальню пробился тусклый свет – одно из двух горевших бра висело аккуратно напротив этой комнаты, – потом дверь открылась шире, и Катка смогла разглядеть то, на что она наступила минутой ранее. Вернее, ту – это ей принадлежал противный голос. Это была Ингрид.

– Сегодня устроим себе обжираловку! – заявила Танюшка, когда иномарка Пучковых свернула с главного шоссе и покатила по узкой дорожке в сторону леса. – Ради такого случая можно на денек забыть о диетах. Дим, ты шампуры взял?

– Сто раз спрашивала, – отозвался муж.

– Так взял или нет?

– Он их взял, – засмеялась Катка. – И шампуры, и пластиковую посуду, и бутылку вина…

– Маленькая поправка: я взял две бутылки вина и водку.

– Откуда у нас водка? – вытянулось лицо у Тани.

– Катка в подарок привезла, я лично просил ее прихватить из Москвы сорокаградусную.

– Ой, можно подумать, здесь водки нет!

– Такой, конечно, нет. Ностальгия по родимой водочке замучила, вкус-то не забудешь.

– Ко вкусу этой гадости можно и не привыкать, я понять не могу, как люди пьют водку? Она же невкусная, горькая, фу… гадость!

– А другие не понимают, как можно пить вино, – парировал Димка.

– Сравнил вино с водкой. От водки вред, а вино…

– Смотря сколько выпьешь.

– Слушайте, – вмешалась в их разговор Ката, – о чем вы спорите? По большому счету, вредно пить и вино, и водку, пользы от них никакой.

– Даже врачи рекомендуют выпивать по бокалу вина за обедом, – не унималась Танюшка, привыкшая, чтобы все и всегда было «по ее». – Недавно я передачу смотрела, во Франции одна бабулька сто пятый день рождения справила, и что вы думаете?

– Неужели бухает по-черному? – прыснул Димка.

– Дурак ты! Она выпивает по бокалу красного вина в день и чувствует себя превосходно.

– Тань, не горячись. – Ката решила занять сторону Дмитрия. – Не думаешь же ты, что старушка дожила до преклонных лет благодаря красному вину? Скорее всего дело в хорошей наследственности, в генетике, а вино… Очень сомневаюсь, что ежедневные возлияния способны продлить человеку жизнь.

– Согласен с тобой, Катка.

Таня надулась.

– Двое на одного, да? Хорошо, я вам это припомню!

До самых ворот Татьяна не проронила ни слова, а Катка чувствовала себя виноватой. Наверное, ей следовало занять сторону Танюшки, рассуждала Катка, пока Дмитрий открывал ворота, как-никак она Танина подруга, а он всего-навсего муж подруги. Да и о женской солидарности не стоит забывать. «Хотя, с другой стороны, с мнением Танюшки я в корне не согласна. Н-да, задачка, мне надо было вообще молчать в тряпочку и смотреть в окно».

Когда машина остановилась возле крыльца, Таня возвестила:

– Значит, так: Димка занимается разведением огня и шашлыками, а мы с Каткой поднимемся в спальню.

– Подожди, а овощи кто порежет?

– Сам нарежешь, не маленький. Подай сумку с постельным бельем. Кат, а ты возьми клетчатую, там плед и подушка. Дим, включи в коридоре свет.

– А самой не судьба?

– Я не знаю, где здесь выключатели. Франклин же говорил, что свет в коридорах включается возле каких-то щитков. Скоро стемнеет, по темным коридорам передвигаться не очень-то хочется.

– А кто собирался в темноте травить страшилки?

– Включи свет! – приказала мужу Пучкова.

– На третьем этаже тоже?

– Везде!

Взяв сумку, Таня подошла к крыльцу, но спохватилась и, вернувшись к машине, вытащила из салона красивую куклу в бежево-розовом одеянии.

– Зачем тебе кукла? – спросила Катарина, когда они с Таней вошли в спальню.

– Она – мой талисман! Хочу, чтобы первую ночь в особняке она спала в нашей спальне. Кстати, познакомьтесь: ее зовут Ингрид.

Катарина взяла куклу в руки и пропела:

– Привет, Ингрид! Я Катарина, давай с тобой дружить.

Таня села на край кровати.

– Проветрить бы спаленку не мешало, запашок еще тот. Кстати, твоя спальня по соседству, отнеси туда вещи: белье и плед.

– Позже отнесу. – Ката подошла к окну. – Видон, конечно, не ахти.

– Приедешь к нам через годик – у тебя челюсть отвиснет. Только представь, у нас будет английская лужайка, отштукатуренный особняк, пруд, клумбы с цветами, кусты, подстриженные в форме животных!

– Не слишком ли многого ты захотела за один годик?

– А что, как говорится, все в наших руках.

– У тебя не сто рук, и ты не Рокфеллер.

– Да ладно тебе, прям и помечтать нельзя. – Таня чмокнула Ингрид в макушку и тоном строгой учительницы произнесла: – Ингрид, скажи тете Катарине, что занудствовать вредно!

– Тань, оставь куклу, пойдем Димке поможем.

– Пусть сам готовкой занимается. Я целый год на него пашу, неужели он с шашлыком не справится? Кат, а хочешь, Ингрид с тобой поговорит?

– Как это, поговорит?

– Возьми ее и надави на правую… – закончить фразу Татьяна не успела.

– А-а-ай! Черт! Танька… – послышался голос Дмитрия.

Ингрид выпала из рук Пучковой, приземлившись возле кровати. Таня выбежала в коридор. Ката неслась следом.

В холле первого этажа стоял Димка, его левая ладонь была вся в крови. В правой руке Дмитрий держал длинный шампур.

– Принеси из машины йод и бинт, – попросил Пучков, – я ладонь шампуром уколол.

– Уколол или проткнул?

– Какая разница, неси йод!

– Как тебя угораздило? – спросила Ката, как только Танюшка выбежала из дома.

– Сам не пойму, я взял шампур, захотел проверить, острый он или нет, приложил кончик к ладони, а потом… Кат, меня будто кто-то толкнул сзади, и шампур вошел в ладонь, как в масло.

– Дим, ты же не ребенок, что значит – захотел проверить?

– Ну, стыдно мне, стыдно! Таньке не говори, а то она опять разорется, ей только повод дай…

Обработав рану йодом и туго перевязав Димкину ладонь, Танюшка уперла руки в бока:

– Я так понимаю, шашлык ложится на наши с Каткой плечи? В кои-то веки не хотелось мне заниматься готовкой, но – благодаря твоим стараниям – моей мечте не суждено сбыться.

– Я не специально руку поранил.

– Еще не хватало, чтобы ты сделал это специально! Пошли, Кат, займемся чисто мужским делом – огнем, железом и мясом.

Димка поплелся в кухню, бурча под нос какие-то нечленораздельные фразы.

Насадив на шампур несколько кусков мяса, Танюшка спохватилась:

– «Сотик» в спальне оставила! Блин, у меня руки уже в мясе. Кат, поднимись, принеси телефон.

– Зачем тебе здесь телефон?

– Вдруг кто-то позвонит, я же не на необитаемом острове, не хочу отвыкать от цивилизации.

– С тобой все ясно, – улыбнулась Копейкина. – Ни минуты без мобилы, ноутбука и прочих наворотов.

– Уж какая есть, – ответила Танюшка, вооружившись новым шампуром.

Сотовый телефон подруги Катарина нашла не сразу. В сумочке его не оказалось, и ей пришлось просмотреть содержимое всей поклажи дважды, а потом она заметила мобильник на подоконнике, он лежал в пыли. Взяв телефон, Катарина вышла из спальни и спустилась во двор. Удивительно, но настроение у нее потихоньку поднималось, особняк уже не казался ей таким мрачным, а ко всему прочему очень Катке захотелось отведать шашлычка! Глотая слюну, Ката вышла на крыльцо и уже хотела крикнуть Танюшке, что ее желудок просит праздника, как вдруг язык ее буквально прирос к небу. Катку затрясло, сотовый выпал из ее рук, соприкоснулся с каменным полом и разлетелся на две части.

Таня лежала на земле с перерезанным горлом. Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять – Пучкова мертва!

Не будучи в силах произнести хоть одно слово, Катка с вытаращенными от ужаса глазами бросилась в холл, а оттуда – прямиком в кухню.

В дверях огромного тридцатиметрового помещения она остановилась и взвизгнула. Дмитрий лежал на полу. На его шее зияла рана, из которой ручьем хлестала кровь. Пучков тоже был мертв!

Задыхаясь, Катка выскочила обратно в холл. Она хотела найти свой мобильник, но стук входной двери заставил ее изменить свои планы. Она в доме не одна! Здесь есть еще кто-то. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы угадать, кто именно. В особняке – убийца!