«Возвращается ветер на круги свои…». Стихотворения и поэмы - Николай Туроверов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Больше ждать, и верить, и томиться…»
Больше ждать, и верить, и томиться,Притворяться больше не могу.Древняя Черкасская станица,Город мой на низком берегуС каждым годом дальше и дороже…Время примириться мне с судьбой.Для тебя случайный я прохожий,Для меня, наверно, ты чужой.Ничего не помню и не знаю!Фея положила в колыбельМне свирель прадедовского краяДа насущный хлеб чужих земель.Пусть другие более счастливы,И далекий, неизвестный братВидит эти степи и разливыИ поет про ветер и закат.Будем незнакомы с ним до гроба,И, в родном не встретившись краю,Мы друг друга опознаем оба,Все равно, в аду или в раю.
Майдан
Они сойдутся в первый разНа обетованной долине,Когда трубы звенящий гласВ раю повторит крик павлиний,Зовя всех мертвых и живыхНа суд у Божьего престола,И станут парой часовыхУ врат Егорий и Никола;И сам архангел Михаил,Спустившись в степь, в лесные чащи,Разрубит плен донских могил,Подняв высоко меч горящий, ―И Ермака увидит Бог:Разрез очей упрямо-смелый,Носки загнутые сапог,Шишак и панцирь заржавелый;В тоске несбывшихся надежд,От страшной казни безобразен,Пройдет с своей ватагой Разин,Не опустив пред Богом вежд;Булавин промелькнет Кондратий,Открыв кровавые рубцы;За ним ― заплата на заплате ―Пройдут зипунные бойцы,Кто Русь стерег во тьме столетий,Пока не грянула пора,И низко их склонились детиК ботфортам грозного Петра.В походном синем чекмене,Как будто только из похода,Проедет Платов на конеС полками памятного года;За ним, средь кликов боевых,Взметая пыль дороги райской,Проскачут с множеством других ―Бакланов, Греков, Иловайский, ―Все те, кто, славу казакаСплетя со славою имперской,Донского гнали маштакаВ отваге пламенной и дерзкойТуда, где в грохоте войныМужала юная Россия, ―Степей наездники лихие,Отцов достойные сыны;Но вот дыханье страшных летПовеет в светлых рощах рая,И Каледин, в руках сжимаяПробивший сердце пистолет,Пройдет средь крови и отрепийДонских последних казаков.И скажет Бог: «Я создал степиНе для того, чтоб видеть кровь».«Был тяжкий крест им в жизни дан, ―Заступник вымолвит Никола: ―Всегда просил казачий станМеня молиться у Престола».«Они сыны моей земли! ―Воскликнет пламенный Егорий: ―Моих волков они блюли,Мне поверяли свое горе».И Бог, в любви изнемогая,Ладонью скроет влагу вежд,И будет ветер гнуть, играя,Тяжелый шелк Его одежд.
1922«Минуя грозных стен Азова…»
Минуя грозных стен Азова,Подняв косые паруса,В который раз смотрели сноваВы на чужие небеса?Который раз в открытом море,С уключин смыв чужую кровь,Несли вы дальше смерть и гореВ туман турецких берегов.Но и средь вас не видел многихПлывущий сзади атаман,Когда меж берегов пологихВаш возвращался караван;Ковры Царьграда и ДамаскаВ Дону купали каюки,На низкой пристани ЧеркасскаВас ожидали старики;Но прежде чем делить добычу,Вы лучший камень и ковер,Блюдя прадедовский обычай,Несли торжественно в собор,И прибавляли вновь к оправеИкон сверкающий алмаз,Чтоб сохранить казачьей славеНавеки ласку Божьих глаз.
III
«Зеленей трава не может быть…»
Зеленей трава не может быть,Быть не могут зори золотистей,Первые потерянные листьяБудут долго по каналу плыть,Будут долго воды розоветь,С каждым мигом глубже и чудесней.Неужели радостные песниРазучились слушать мы и петь?Знаю, знаю, ты уже устал,Знаю власть твоих воспоминаний,Но, смотри, каких очарованийПреисполнен розовый канал!Ах, не надо горечью утратОтравлять восторженные речи, ―Лишь бы дольше длился этот вечер,Не померк сияющий закат.
1929«Грозу мы замечаем еле…»
Грозу мы замечаем еле;Раскрыв удобные зонты,В проспектах уличных ущелийНе видим Божьей красоты,И никому из нас не мнитсяВселявшая когда-то страхБожественная колесницаС пророком в грозных облаках.Ах, горожанин не услышитЕе движенье никогда,Вотще на аспидные крышиЛетит небесная вода!И скудный мир, глухой и тесный,Ревниво прячет каждый дом,И гром весенний, гром чудесныйНе слышен в шуме городском.Но где-нибудь теперь на ниве,Средь зеленеющих равнин,Благословляет бурный ливеньНасквозь промокший селянин.И чувств его в Господней славеСловами выразить нельзя,Когда утихший дождь оправитВеселой радуги стезя.
1930Армения
Рипсимэ Асланьян
Мне все мнится, что видел когда-тоЯ страны твоей древней пустырь, ―Неземные снега Арарата,У снегов голубой монастырь.Помню ветер твоих плоскогорий,Скудных рощ невеселую сень,Вековое покорное гореРазоренных твоих деревень;Помню горечь овечьего сыра,Золотое я помню вино…Всю историю древнего мираЯ забыл, перепутал давно.И не все ли равно, что там было,И что мне до библейских эпох,Если медленно ты подходилаК перекрестку наших дорог,Если встретясь, случайно и странно,Знаю, завтра уйдешь уже прочь.Не забыть твоей речи гортанной,Твоих глаз ассирийскую ночь.
1934«Что мне столетия глухие…»
Что мне столетия глухие,Сюда пришедшему на час, ―О баснословной ВизантииРуин лирический рассказ.Мне все равно, какая сменаЭпох оставила свой прахСредь этих стен и запах тленаВ полуразрушенных церквах.Запомню только скрип уключин,Баркас с библейскою кормой,Да гор шафрановые кручиНад синей охридской водой.
1930«Слились в одну мои все зимы…»
Слились в одну мои все зимы,Мои оснеженные дни.Застыли розовые дымы,Легли сугробы за плетни,И вечер, как мужик в овине,Бредет в синеющих полях,Развешивая хрупкий инейНа придорожных тополях.В раю моих воспоминаний,В моем мучительном раю,Ковровые уносят саниМеня на родину мою.Легка далекая дорога,Моих коней неслышен бег,И в каждой хате, ради Бога,Готов мне ужин и ночлег.А утром в льдистое оконце,Рисуя розы по стеклу,Глядит малиновое солнцеСквозь замороженную мглу;Я помню улицы глухие,Одноэтажные дома…Ах, только с именем «Россия»Понятно слово мне «зима»!Саней веселые раскаты,И женский визг, и дружный смех,И бледно-желтые закаты,И голубой вечерний снег.
1929«Выходи со мной на воздух…»
