Ангел, вышитый крестиком (сборник) - Елена Колядина

– Ага, заболел! – возмутилась по телефону подруга. – Знаем мы, что у мужиков в этом возрасте болит.

– Я своему мужу верю, – запальчиво произнесла Светлана.

– Потом не говори, что я тебя не предупреждала, – припугнула подруга.

– Как дела? – невзначай спросила мужа вечером Светлана.

– Как обычно, – ответил Игорь, глядя в книжку по электротехнике и засыпая в чай три ложки сахара. – Работаем. Новые сдвоенные вагоны получили, на электронных схемах.

На следующее утро Светлана едва дождалась ухода мужа и бросилась к окну кухни, выходящему во двор. Уставилась вниз. Двери, запертые на кодовый замок, не открывались. Ни через минуту, ни через две… три… пять… Наконец открылись. Светлана вздрогнула. Но из дому вышел сосед с пятого этажа с розовым ранцем в руке и, подгоняя дочь-школьницу, направился к машине.

– Ой, Света, к соседке ходит! – охнула по телефону подруга. – Утречком, свежий, из душа. Благоухая кофе и одеколоном. Классический вариант!

– Да к какой соседке? Всю жизнь здесь живем, всех как облупленных знаю! Ой, погоди, на второй этаж новые жильцы приехали. Видела один раз, как из их квартиры баба выходила… Нет, не мог Игорь ей увлечься – вульгарная, крашеная, бока из джинсов вываливаются.

– О-о, дальше можешь не описывать – самое во вкусе мужиков!

После работы Светлана поднялась на второй этаж и позвонила в дверь Валентины Савватеевны. Пенсионерка жила аккурат напротив новых жильцов и вообще активно интересовалась всем происходящим в подъезде. В глазке мелькнула тень, и дверь распахнулась.

– Ой, Светочка, вот уж не ждала! Случилось чего? – ласково протянула соседка. Светлана поняла: «Все знает!».

– Можно войти, Валентина Савватеевна? Поговорить?

Пенсионерка покосилась на соседскую квартиру и быстро завела Светлану в прихожую. Закрыв дверь, глянула в глазок и, не дожидаясь вопросов, сообщила:

– Ходит твой Игорь в 24-ю квартиру. Уж месяц, чуть не каждое утро. Я, конечно, случайно в глазок увидела, не мое это дело. Собиралась тебе рассказать, да неловко как-то, скажут опять: «Савватеевна, сплетница старая!».

Светлане казалось, полыхнувшие перед глазами огненные пятна чернеют вместе с прихожей, лицом Савватеевны. Она с усилием улыбнулась и вышла на площадку. В глазке Савватеевны зависла тень.

«Пусть рассказывает, кому хочет!», – подумала Светлана и решительно позвонила в дверь разлучницы.

На порог, пошарив в замках, вышла опиравшаяся на трость пожилая женщина.

– Я с четвертого этажа, жена Игоря Михайловича, – бросила Светлана. – Он у вас сегодня был?

– Был, – заулыбалась женщина. – Как же! Вы уж его не ругайте, если б не Игорь, не знаю, что бы с внуком стало! Дочь-то моя, мать Максимки, в Италию на заработки уехала. Квартиру-то в долги купили, нужно каждый месяц деньги отдать. А дочка – медсестра в поликлинике. Вот и поехала сиделкой в богатую семью, куда-то под Рим, не помню как город называется, не выговорить мне. Максимке родители нужны. А где их взять? Учебу запустил. В школе все по-новомодному, оценки на сайт какой-то выкладывают, я ничего в этом не понимаю. Да у нас и компьютера-то нет! Случайно разговорилась с Игорем Михайловичем – помогал мне сумку до квартиры дотащить, а он и говорит: «Давайте я с вашим Максимом позанимаюсь. В литературе не силен, а физику, математику подтяну». Уж какой святой человек, коммунист прямо, сейчас ведь и нет таких! Ведь каждое утро с домашними заданиями внуку помогает. Дай бог ему и вам здоровья!

Сглатывая слезы, Светлана поднялась домой. Дождалась мужа и, ставя перед ним тарелку с солянкой, сказала:

– Игореша, а давай отдадим старый компьютер Максиму, у нас пыль собирает, а мальчику – нужен.

Игорь молча кивнул.

– Почему ты мне не говорил, что занимаешься с ребенком?

– Думал, будешь ругаться. Балкон не застеклен, плинтуса в спальной не сделаны, а он где-то бродит! – копируя голос жены, проворчал Игорь. – А Максима я до ума доведу, он после девятого класса в наш колледж пойдет, потом – в депо, электричество по физике у него хорошо идет.

– Электричество в трамвае главное, – согласилась Светлана. – Без электричества – какие звонки?

Лето хмельной любви

Небесная река плавной лентой тянулась между вершинами деревьев, почти смыкавших кроны над тенистой грунтовой дорогой. Мария осторожно объехала могучий склонившийся вяз. Кажется, он стоял здесь всю ее жизнь. Музыка в автомагнитоле сменилась громкой рекламой, и Мария рассеянно нажала на кнопку выключения. Наступила целительная тишина. А через мгновенье дорога вынырнула из лесополосы, и машина оказалась в пронизанном солнцем хмелевнике.

Хмель стоял зеленой стеной, его высокие заросли тянулись, казалось, до горизонта. Мария остановила машину, открыла дверь и задохнулась от жаркой волны переливающегося струями горячего воздуха, наполненного опьяняющим ароматом хмеля. Едва слышно звенели на слабом ветру туго натянутые проволочные струны шпалер, гудели насекомые, порхали птицы, а теплые золотисто-зеленые шишечки хмеля источали облака пряного запаха. Мария сорвала гроздь хмельных шишек, поднесла к лицу и вдохнула аромат, от которого хотелось застонать и – она сперва не могла вспомнить, почему? – заплакать.

То лето у бабушки, в большой станице на реке Кубань, начиналось безмятежно. Мария чуть не до полудня спала в прохладной спаленке с синими ставнями, а, поднявшись, обнаруживала в летней кухне огромные вареники с вишней, жареные кабачки, «конфеты» из засахаренной тыквы или абрикосы в сиропе – такие сладкие, что к столу слетались осы. Купание в зеленоватой воде, ленивое лежание на горячем берегу днем, вечером – с подружкой Олесей – в кино, и до полуночи в постели: книжки, журналы, дневник с замочком для наивных девчоночьих тайн.

– Спать пора! – сердилась бабушка. – Опять завтра до обеда будешь дрыхнуть?

– Бабушка, у меня каникулы!

– Каникулы у нее! Кто рано встает, тому Бог подает. Ведь уже и лениться лень! Вот, гляди, зашью тебе, как, бывало, бабка моя делала, хмеля в наволочку, чтоб, как солнце сядет, морило ко сну! По те-то года с дитями нянчиться некогда было. Чтоб крепче спали и хорошие сны видели, в подушку-то богородицину травку наложат – то чабрец, то душицу…

Но волшебную сон-траву, невесомые медовые шишечки, Мария вскоре принесла в дом сама – Олеся позвала поработать на уборке хмеля.

Зевая и ежась, к семи утра Мария пришла к месту сбора, и приступила к работе на делянке хмелевника весьма хмуро. Но уже к обеду не могла унять биение крови в висках и хмельное головокружение – но не от пьянящего запаха хмеля, а от любви.

Выгоревшие волосы и бейсболки, шорты и шлепанцы на босые сбитые ноги, худые горячие коленки, руки в золотистом пушке и дурманящий запах корзин с собранным хмелем.

«Арсений», – вырисовывала Мария в своем застегивающемся на замочек дневнике, и обводила каждую букву узорами из сердечек, ромашек и солнечных лучей, почему-то похожих на плети хмеля.

– Когда целуешься, нужно открывать рот, – сообщила «опытная» Олеся.

Но поцеловались они только один раз – в последний вечер перед отъездом Марии домой, в нижегородский городок Павлово-на-Оке.

Ей казалось – она не сможет прожить без Арсения и дня! Писала письма не только ему, но и Олесе, ища повод лишний раз произнести любимое имя. Они мечтали, как следующим летом встретятся снова, теперь уже навсегда! Но как раз в это время вдруг открылись все границы, и родители повезли Марию в Турцию, после – летняя языковая школа в Эдинбурге, а осенью семья переехала из скромного Павлова в шумный Нижний Новгород.

Учеба в университете, стажировка, работа… Вот только с личной жизнью не складывалось – мимолетные романы, к которым больше подходило слово «секс», чем «любовь».

– Уж хоть бы так родила, помогли бы вырастить, – вздыхала мама, а отец отшучивался в ответ на вопросы знакомых: «Дедом-то еще не стал?»

Впрочем, почти все ее сокурсницы стремились сперва сделать карьеру, взять квартиру в ипотеку или машину в кредит.

Бабушка умерла зимой. Мария «не смогла вырваться» ни на похороны, ни на сороковой день. И летом-то поехала в станицу по необходимости – бабушка именно ей завещала дом с садом, но с условием, что продавать внучка его не будет, а станет привозить на лето правнуков.

Положив шишечку хмеля в карман джинсов, Мария вновь села в машину и поехала, теперь уже медленно, оглядывая смутно знакомые места – ставок, центральная улица, а вот и бабушкин дом. Какой же он маленький… Или это могучий грецкий орех так вымахал?

Из соседнего дома с интересом выглянули две тетушки.

– Здравствуйте, – поздоровалась Мария и вошла во двор.

До вечера она проветривала комнаты, мыла полы, вытаскивала сушиться половики и коврики. Уже в сумерках решила сходить в магазин. Захотелось кофе и легкого холодного вина. На небольшой площади с павильоном кафе возле нее вдруг затормозила машина, и мужской голос неуверенно произнес: