Настоящий я - Ли Хиён

не одиноко? С самого детства Ван обожал строить башенки. Их высота росла вместе с ним. Он строил башни из всего, что было под руками: из книг, игральных карт, бумажных стаканчиков, картонных коробок и даже мисок для риса. Брат очень старался, но все его сооружения быстро разваливались. И все-таки он никогда не расстраивался и не плакал, а наоборот, смеялся и хлопал в ладоши, будто только того и ждал.

Мир полон бед и несчастий, они разбросаны кругом, как части разрушенной башни моего брата. Несмотря на это, никто и не подозревает, что однажды сам угодит в капкан судьбы. Мама тоже не могла ожидать такого. Ван родился недоношенным, поэтому всегда был меньше своих сверстников. Он поздно встал на ноги и заговорил, однако родители не придавали этому большого значения. Я на два года старше его, проблем со здоровьем у меня не возникало, и от одногодок я ничем не отличался.

Однажды, не выпуская Вана из своих объятий, наша бабушка сказала:

– Маленькие и слабенькие детки обычно вырастают и становятся самыми крепкими. Рю тоже родился меньше трех кило – и вон смотри, каким сильным вырос. И младшенький таким будет.

Мама кивнула.

На полке книжного шкафа стоял семейный альбом, с фотографий широко улыбался Ван. Любуясь младшим внуком, и бабушка расплывалась в улыбке. Тогда все еще могли радоваться. Никто и не предполагал, что случится вскоре…

– Парень, слушай, я ведь все уже объяснил. Ты хотя бы понимаешь, что у тебя осталось чуть больше четырех дней? Если за это время не сумеешь вернуться в тело, то…

– А что, если я не хочу возвращаться? – перебил я Проводника Душ.

Он потер виски. Похоже, он недоволен моим ответом. Казалось, я поверг его в ступор. Но зачем ему я? Только из-за того, что от меня осталась лишь душа? Мое существо сейчас легче и прозрачнее воздуха – может, и на душе станет легче? Если так, то потеря тела не такой уж печальный исход. По крайней мере, для меня.

– Ты последуешь за мной в другой мир, а тело… – В этот миг в глазах Проводника Душ промелькнула молния. – Оно будет жить дальше. Как реки не меняют течение, как луна, что восходит на небо каждую ночь, так и твое тело продолжит существовать.

«Как реки не меняют течение, как луна, что восходит на небо каждую ночь, так твое тело продолжит существовать»? Может ли быть конец лучше? Ни о чем не придется волноваться. Получается, пока душа не отделилась от собственной плоти, я не мог позволить себе такой жизни? Грустно говорить о подобном в семнадцать лет.

Видя мою задумчивость, Проводник Душ продолжил:

– Каждый человек несет свою ношу, и бремя старца совсем не обязательно будет тяжелее, чем у ребенка. Каждый знает тяжесть только своей ноши.

– Почему вы вдруг заговорили об этом? – недовольно ответил я. Мне показалось, будто он может читать мои мысли.

Проводник Душ улыбнулся:

– Как думаешь, сколько людей живут беззаботно? Есть ли люди, подобные луне и рекам?

Я молчал.

– Мне кажется, есть. Вот они, прямо перед тобой. Все они заснули вечным сном, у них не осталось ни забот, ни проблем. Мир, где живет одно только тело, – мертвая пустыня, расколотая скала.

Проводник окинул взглядом поминальный зал. Семьи усопших приносили к погребальным урнам цветы, фотографии и письма. На полке брата лежал конструктор и игрушки – мамины подарки на случай, если ее младший сын заскучает без родных.

– Мир не всегда добр к людям, но вопреки всему каждый старается найти свое место под солнцем.

– Для того, чтобы жить, – вырвалось у меня.

Я не мог разобраться в чувствах. Конечно, несколько дней назад я отделился от собственного тела и теперь был никому не заметной душой. Тем не менее эта фраза слетела с языка. Я не понимал до конца, что со мной.

– Именно, для того, чтобы жить, – согласился Проводник Душ, глядя мне прямо в глаза. – Усопшие об этом даже мечтать не могут. У них нет формы, в которой они будут бороться за себя и свою судьбу.

– Но я ведь тоже не могу…

– Не говори «не могу». В отличие от них, у тебя все еще есть шанс вернуть свою плоть.

Я поднял взгляд на Проводника.

– Вы сами сказали, ваша цель – выслеживать души, разве не так?

– Ты совершенно прав.

На его лице снова читалось замешательство. Он продолжил:

– В любом случае я не могу самовольно забрать с собой душу, чье тело все еще живо.

– Тогда идите, вы свободны… – бросил я и в то же мгновение почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Время от времени я думал: если бы Ван не отставал от сверстников в развитии, заметили бы родители его болезнь? Поняли бы, что с ним что-то не так, до появления жара и судорог? Нет, конечно нет. Даже если бы они раньше обратились за медицинской помощью, моего брата все равно ничто не спасло бы. Ему дважды делали операцию на головном мозге, но полностью победить болезнь врачам так и не удалось. К счастью, они побороли эпилепсию, и брат больше не мучился.

Люди покорили космос и заглянули в его глубины, однако собственные тела остались для них загадкой. Мой маленький и хрупкий младший брат оказался сложнее бескрайней Вселенной.

Мама поздно узнала, что беременна во второй раз. Узнав о болезни младшего сына, она винила в этом только себя. «Не надо было пить алкоголь», «Могла же одолжить немного другу», «Зачем я так завидовала ее успеху?», «Надо было помочь тому голодному бездомному котенку». Она думала, что все эти незначительные поступки могли изменить судьбу ее ребенка. Отец мыслил так же: «Если бы я раньше бросил курить, если бы лучше следил за здоровьем и следовал врачебным рекомендациям, если бы не придирался к коллеге по любому поводу, мой младший сын родился бы таким же здоровым, как и старший». Оба родителя жили с чувством сожаления о прошлом.

«Ваш сын вряд ли доживет до десяти». Никому не ведомо, что почувствовали родители, когда услышали эти слова, в том числе и мне. Начался обратный отсчет минут жизни брата. В кино бомбу удавалось обезвредить за считаные мгновения до ее взрыва, папа и мама тоже надеялись на такой конец. Они поклялись, что как главный герой предотвратил взрыв, так и они спасут сына от смерти. Такова была их судьба, таким стал смысл их жизни.

Мама думала, что Ван ни о чем не догадывался: он был слишком мал, чтобы понять,