Блатные и уличные песни - Г. Семга
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ПЕРВЫЙ ВАЛЬС
Перебирая поблекшие карточки,Я на память оставлю одну:Эту девушку в ситцевом платьице,Эту милую крошку свою.
Я хочу, чтобы ты меня встретила,И не год уже этого жду,Из-за стенок режимного лагеряЯ к тебе невредимый приду.
Я пройду по дороге нехоженой,Буду сам на себя не похож.Чем ты душу развеешь тревожную?Как сама ты себя поведешь?
Может, с места ты медленно тронешься,Тихо имя мое назовешь?Или чайкой на грудь мою бросишься,Целовать меня будешь без слез?
Я хочу, чтобы ты меня встретила,Как и раньше, но только без слез,Седины чтоб моей не заметилаИ морщин, что я с зоны привез.
Не страшны мне законы тюремныеИ не страшен тюремный конвой —Все равно я по-твоему сделаю —Этот вальс мы танцуем с тобой.
Я танцую, а слезы все катятсяИз твоих затуманенных глаз…Я хочу, чтобы все меня поняли —Первый вальс я танцую для вас!
ВОР
Золотится серенький дымок,Тая в золотых лучах заката.Песенку принес мне ветерок, мне ветерок,Ту, что пела милая когда-то.
Жил в Одессе славный паренек,Ездил он в Херсон за арбузами,И в дали мелькал его челнок, его челнок,С белыми, как чайка, парусами.
Арбузов он там не доставал,Лазил тот парнишка по карманам,Крупную валюту добывал, он добывал,И водил девчат по ресторанам.
Но однажды этот паренекНе вернулся в город свой родимый,И напрасно девушка ждала, его ждала,У причала в платье темно-синем.
Кто же познакомил, детка, нас с тобой,Кто нам преподнес печаль-разлуку?Кто на наше счастье и покой, о, Боже мой!Поднял окровавленную руку.
Лагерь разлучил, детка, нас с тобой,Прокурор нанес печаль-разлуку,Суд на наше счастье и покой, о, Боже мой!Поднял окровавленную руку.
Но в каком бы ни был я краю,Обещаю бить легавых крепко,Потому что волю я люблю, о да, люблю!Но на воле вор бывает редко…
ХУЛИГАН
Споем, жиган, нам не гулять по волеИ не скучать в весенний праздник «Май».Споем о том как девочку-пацанкуНочным этапом угоняли в дальний край.
О, Боже ж мой! И кто тебя фалует?Начальник лагеря иль старый уркаган?А, может быть, ты подалась на волю,И при побеге по тебе пальнул наган.
И ты упала, кровью обливаясь,Упала прямо грудью на песок,И по твоим кроваво-русым косамСтупил чекиста, суки, кованый сапог.
О, Боже мой! Как хочется на волю!Побыть на воле мне хоть несколько минут,Забыть колонию, забыть ее законы,И на тебя, моя пацаночка, взглянуть.
Не губите молодость, ребятушки!Не влюбляйтесь в девок с юных лет.Помните заветы родной матушки:Берегите молодость навек!
Я молодость потратил, не жалеючи,Я слишком очень рано полюбил,И теперь я плачу, сожалеючи,Белый свет становится не мил.
Раз осенней тихой, ясной ноченькойС неба мелкий дождик моросил.Шел я с пьянки пьяною походочкой,Тихо плакал и о ней грустил.
В переулке пара показалася,Не поверил я своим глазам:Шла она, к другому прижималася,И уста тянулися к устам.
Мигом хмель покинул мне головушку,Из кармана вынул я наган,Выстрелил семь раз в свою зазнобушку,А в ответ услышал: «Хулиган!»
Эх, зачем былое вспоминается!Эх, зачем тоска волнует грудь!Пой, гитара, плачь, гитара милая.Что было, того уж не вернуть…
НЕВОЛЯ
Кто не был в тюрьме, судить не может,Скольких она ужасов полна,А кто был — тот уж не поможет,Буду дожидаться я конца.
Часовой! Ребенка успокойте,Чтобы этот мальчик не рыдал.Дверь темницы чуть-чуть приоткройте,Чтобы он свободу увидал!
Я упал на нары, сердце сжалось,Вспоминая дом, родную степь.Из темницы снова раздавалось:«Дверь откройте, я уже ослеп!»
Часовой! Ребенка успокойте,Чтобы этот мальчик не рыдал.Дверь темницы чуть-чуть приоткройте,Чтобы он свободу увидал!
Часовой стоял и стоны слушал,Словно сыч на дереве сухом,И, как будто, рвал он наши души,Наслаждаясь кровяным куском.
Часовой! Ребенка успокойте,Чтобы этот мальчик не рыдал.Дверь темницы чуть-чуть приоткройте,Чтобы он свободу увидал!
ВЕСНА НАСТУПАЕТ
Весна наступает, как в сказке старинной,И звезды вмазаны в голубой небосвод.Как хочется слышать мне песнь соловьинуюИ видеть богатые виды природ!
Так давай же подружимся с тобой хоть немного,Отбитое сердце в душе не согреть.Оно заблудилось, не зная дороги,Так прошу: отвечай, отвечай поскорей.
Ответить не хочешь — пиши пару строчек.А может, ты связана с кем-то другим,А может. ты злишься и знаться не хочешь?Так давай по-серьезному поговорим.
Не бери во внимание, что я каторжанин,Мужские ведь чувства таятся в груди,А я утомленный тоской и тревогой.Осталось немного еще впереди…
Весна наступает, вся жизнь оживает,И птички из дальних краев прилетят,Но вечер весенний всю кровь будоражит,И слышатся звонкие песни ребят.
Не бери во внимание, что я каторжанин,Мужские ведь чувства таятся в груди,А я утомленный тоской и тревогой.Осталось немного еще впереди…
ГОЛУБИ
Голуби летят над нашей зоной,Голубям преграды в мире нет.Как бы мне хотелось с голубямиНа родную землю улететь.
Но забор высокий не пускает,И колючек несколько рядов.Часовые с вышек наблюдают,И собаки рвутся с поводов.
Вечер за решеткой догорает.Солнце тает, словно уголек.На тюремных нарах напеваетМолодой уставший паренек.
Он поет, как трудно жить без воли,Без друзей и ласковых подруг.В этой песне было столько горя,Что тюрьма заслушалася вдруг.
Плачут в дальних камерах девчата,Вспоминая молодость свою,Как они когда-то и кому-тоГоворили ласково: «Люблю…»
Даже самый строгий надзирательУ стены задумчиво стоит.Только он один, паскуда, знает,Что парнишке ночь осталось жить.
А наутро грянули засовы,Повели парнишку на расстрел,И последним было его слово:«Приведите сына повидать!»
И по темным, узким коридорамПробежал мальчишка лет пяти,Бросился на шею с криком:«Папа! Ты меня с собою забери!»
Вы летите, голуби, летите,Вы летите в дальние края,Вы родимой матушке скажите,Что нет больше сына и отца…
ГОРЬКИЕ СЛЕЗЫ
Вешние воды бегут с гор ручьями,Птицы весенние песни поют.Горькими хочется плакать слезами.Только к чему? Все равно не поймут…
Разве поймут, что в тяжелой неволеСамые юные годы прошли.Вспомнишь о воле, взгрустнешь поневоле,Сердце забьется, что птица в груди.
Плохо, мой друг, мы свободу любили,Плохо ценили домашний уют.Только сейчас мы вполне рассудили,Что не для всех даже птицы поют.
Вспомнишь о воле: былое веселье,Девичий стан, голубые глаза…Только болит голова, как с похмелья,И на глаза накатится слеза.
Годы пройдут, и ты выйдешь на волю,Гордо расправишь усталую грудь,Глянешь на лагерь презренно глазами,Чуть улыбнешься и тронешься в путь.
Будешь бродить по российским просторамИ потихоньку начнешь забыватьЛагерь, окутан колючим забором,Где приходилось так долго страдать.
СУДИЛИ ПАРНЯ
