Кэш - Артур Батразович Таболов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Олег Николаевич, не найдется у тебя немного времени, чтобы заехать ко мне? – спросил Кириллов.
– Что за вопрос? Конечно, найдется. Может, пересечемся в городе? – предложил Михеев. – Например, в «Пиноккио» на Кутузовском. У них, говорят, новый повар, из Италии. Там и поговорим.
– Не получится, – поскучнел Кириллов. – Нужно в конторе. Бывал у нас? Технический переулок, дом два. Это возле Лефортово.
– Найду.
– Не забудь паспорт, пропуск закажу…
Для любого предпринимателя вызов в СКП, даже в такой деликатной форме, не обещает ничего хорошего. Пока «мерседес» Михеева торчал в пробке в загазованном лефортовском тоннеле, он прикинул, с какой стороны можно ждать неприятностей. Вроде бы ни с какой. Было несколько дел в арбитраже, но ничего такого, за что мог бы уцепиться следственный комитет. Олег Николаевич успокоился.
Саше Кириллову было около сорока, но выглядел он неприлично молодо. Белобрысенький, небольшого росточка, хилого телосложения, с узким унылым лицом, словно пропитанным канцелярской пылью. Недокормленный студент-старшекурсник, а не следователь СКП по особо важным делам. Но жестоко ошибались те, кто по внешности судил о его характере. Среди знакомых Михееву милицейских и прокурорских мало кто мог сравниться с этим студентом по въедливости, он впивался в жертву энцефалитным клещом. Не забывал и своего интереса. Не сказать, чтобы это очень нравилось Олегу Николаевичу, но было удобно. Саша был из тех людей, с которыми можно договориться. Это всегда облегчает жизнь.
– Проходите, господин Михеев, – встретил он посетителя скучным казенным голосом. Олег Николаевич удивленно на него посмотрел. Саша подергал себя за ухо. Михеев кивнул: понимаю. – Будьте добры, паспорт. Внесем в протокол допроса ваши данные.
– В протокол допроса? – переспросил Михеев.
– В протокол допроса свидетеля.
Пока Кириллов тюкал двумя пальцами по клавиатуре ноутбука, Михеев осмотрелся. Кабинет маленький, недавно отремонтированный, но уже нестерпимо скучный, как все казенные места. Олег Николаевич давно уже привык к офисам с евроремонтом, с современной стильной мебелью. Оказавшись здесь, он словно бы перенесся лет на двадцать назад. Уже начало забываться, что бывают такие убогие письменные столы и громоздкие железные сейфы.
– Вот о чем я должен вас допросить, – начал Кириллов. – К нам поступила информация о том, что в 2002 году из ЗАО «Росинвест» было незаконно выведено активов на общую сумму в три миллиона восемьсот тысяч рублей, что подпадает под действие статьи сто пятьдесят девятой, часть четвертая, Уголовного кодекса. Мошенничество в особо крупных размерах. От пяти до десяти лет.
– Информация от кого? – перебил Михеев.
– Анонимная.
– Разве анонимки рассматриваются?
– Не принято. Но когда в них содержатся факты, делаем исключение. А этот аноним очень хорошо информирован. Генеральным директором ЗАО «Росинвест» в том году был господин Гольцов, он погиб. А вы исполняли обязанности финансового директора. Что вы можете рассказать следствию об этом преступлении?
– Уголовное дело возбуждено?
– Нет. Доследственная проверка.
– Разве такими делами занимается СКП, а не милиция? УБЭП или кто там еще?
– Кому поручили, тот и занимается. У нас приказы не обсуждают. Я слушаю.
Михеев безучастно пожал плечами.
– Даже не знаю, что сказать. Через меня проходили десятки операций. Не помню, чтобы у нас увели три миллиона.
– Три миллиона восемьсот тысяч рублей, – уточнил следователь. – Что по тогдашнему курсу составляло сто тридцать пять тысяч семьсот четырнадцать долларов.
Кириллов извлек из сейфа тоненькую папку.
– Посмотрите эти документы. Может быть, вспомните.
В папке было всего несколько ксерокопий – платежные поручения, банковские чеки на снятие налички, доверенность курьера на получение денег. Михееву понадобилось приложить огромные усилия, чтобы остаться спокойным и даже слегка равнодушным.
– Это ваша подпись на платежках? – тем же скучным казенным голосом спросил Кириллов.
– Нет, не моя, – твердо ответил Михеев. – Подпись подделана.
– А на доверенности курьера?
– Тоже не моя.
– Что ж, попробуем найти курьера. Кому-то же он отвез бабки. Тогда и узнаем, кто увел у вас три миллиона восемьсот тысяч рублей. Да так ловко, что вы даже не заметили. Посидите, я запишу ваши показания.
Следователь набрал на компьютере несколько фраз, вывел текст на принтер и положил листок перед Михеевым. «По существу заданных мне вопросов поясняю следующее. В связи с тем, что через меня в 2002 году проходило очень много финансовых операций, по прошествии стольких лет никаких подробностей дела я припомнить не могу. Предъявленных мне платежных документов я не подписывал. С моих слов записано верно, мною прочитано».
Михеев расписался. Кириллов вложил протокол в папку, убрал ее в сейф.
– Давайте отмечу пропуск. Спасибо, господин Михеев, за содействие. Я, пожалуй, вас провожу, а то заблудитесь в наших коридорах.
Когда вышли к стоянке служебных машин, на которой под солнцем сверкал черным лаком «мерседес» Михеева, Кириллов сказал:
– Ну вот, теперь можно поговорить.
– Слушают? – посочувствовал Олег Николаевич.
– Не исключено.
– Кто?
– Да кто? Собственная безопасность. Шизанулись с этой коррупцией, скоро в сортире видеокамеры поставят. А теперь скажи мне, Олег Николаевич, без протокола. Ты в самом деле об этом деле ни слухом, ни духом? Никаких подозрений?
– Без протокола скажу, – помедлив, решился Михеев. – Есть подозрения.
– Кто?
– Гольцов.
– Гольцов увел у самого себя бабки? – не поверил Кириллов. – Он же был хозяином фирмы. Смысл? Уйти от налогов?
Михеев усмехнулся.
– Налогов мы платили миллионы. С этих трех – мелочь, не о чем говорить.
– Тогда не понимаю.
– Его даже я не всегда понимал. Такой человек. Не знаю, для чего ему понадобились эти бабки. Но для чего-то понадобились. Плохо, Саша, если дело всплывет. Ему-то всё равно, а нам не всё равно. Репутация фирмы. Какой срок давности по этой статье?
– Десять лет.
– Значит, остался всего год?
– Год и четыре месяца, – поправил следователь.
– Можно потянуть?
– Всё можно. Кроме того, что нельзя. Но и это можно, только другая цена.
– Сколько? – прямо спросил Олег Николаевич. – И не говори, что не
