Братья-оборотни - Вадим Проскурин

— Наверное, это хорошая аналогия в рамках нашей культуры, — предположил Робин.

— Все верно, — согласилась девка.

— Ну так как, вдувать будешь, брат? — спросил Робин. — А то мне уже невтерпеж.

Мелвин поколебался и принял решение.

— Давай сначала ты, — сказал он. — Если что, я тебя прикрою.

— Это как? — не понял Робин.

Мелвин смутился и развел руками, дескать, сам не понял, что сказал. Робин решил не заострять внимание на том, что брат ляпнул глупость.

Робин расстегнул ремень, спустил штаны и велел девке начинать ласкать. Девка подчинилась, что было странно — братья в последний раз мылись на той неделе, когда армия переправлялась через Теймс-ривер. А если не учитывать вынужденное купание, а учитывать только нормальное мытье, с нагретой водой… в это лето, пожалуй, еще ни разу.

— Хочу такую рабыню в замок, — заявил Робин. — Умелая, и нос не воротит. Девка, кто твой хозяин?

— Комкон, — ответила девка.

Чтобы ответить, ей пришлось оторваться от дела, Робину это не понравилось.

— Продолжай, не отвлекайся, — сказал он. — Беседовать будем потом.

В то самое время, когда гуманоидный киберимитатор проходил полевые испытания с потомками покойного ярла Локлира, нынешний законный ярл Локлир проводил военный совет. Странный был этот совет, не менее странный, чем сам Роберт Локлир, ранее именовавшийся Робертом Плантом.

Поначалу сэр Роберт решил собрать военный совет за круглым столом, как было принято у Артура из Континентальной Британии. Никакого круглого стола в лесу, конечно, не нашлось, поэтому на большой поляне соорудили имитацию — раскидали плащи по окружности, и каждый сел на свой. При этом возник спор о том, как распределять места по старшинству, когда подразумеваемый стол не длинный, как обычно, а круглый. Роберт заявил, что за круглым столом старшинство не важно, но его не поняли. Тогда Роберт печально махнул рукой и велел собирать плащи и проводить совет не за воображаемым столом, а как обычно, беспорядочно столпившись на поляне.

Второй примечательной особенностью данного совета было то, какая на нем собралась компания. Даже король Артур, славный своими чудачествами, никогда не приглашал на свои военные советы простолюдинов, пусть даже зажиточных, таких, которые богаче иных рыцарей. Потому что общеизвестно, что благородство души достигается не через богатство, но через благородство крови, и не зря народная мудрость говорит, что сколько медведя ни корми, у ишака все равно хер толще. Другими словами, сколько простолюдина ни воспитывай, дворянин все равно благороднее.

Так вот, из одиннадцати человек, присутствовавших на совете сэра Роберта, благородным происхождением могли похвастать только шестеро, включая самого сэра Роберта. Четверо означенных благородных еще вчера сражались на стороне богопротивных Кларксонов, а вассальную присягу истинному ярлу принесли менее четырех часов тому назад. Барон Хеллкэт и барон Тандерболт, ставшие первыми жертвами военной кампании ярла Роберта, посматривали на коллег свысока — их собственные дружины были разгромлены новым повелителем настолько молниеносно, что можно считать, что войны как бы не было, а раз не было проигранной войны, так не было и урона дворянской чести. А у этих неудачников урон был.

Простолюдинская часть совета была представлена следующим образом. Проконсулы Баджер и Симпсон представляли город Хаддерсфилд, проконсулы Смит и Карпентер — город Шербург, а одноглазый Сильвер, служивший в молодости квартирмейстером на пиратском корабле, осуществлял, как выражался сам сэр Роберт, «текущее низкоуровневое руководство войсками». Что такое «низкоуровневое» и как руководство может течь, никто не понимал, но переспрашивать сэра Роберта стеснялись. Потому что он хоть и говорил странные вещи и вершил странные дела, но в конечном счете удача всегда была на его стороне, а в таких случаях лучше не спугивать удачу неуместным любопытством. Многие полагали, что сэру Роберту дает советы какой-то святой, а может, и сам господь, хотя последнее маловероятно.

Если бы армию возглавлял не богоугодный ярл Роберт, а любой другой воитель, никакого совета в таком составе не получилось бы. Высокомерные и обидчивые бароны не просидели бы в компании проконсулов более пять минут, а потом нашли бы повод и порубили бы вонючих смердов в капусту. А Сильвер, скорее всего, примкнул бы к баронам, он такой человек, что всегда примыкает к той стороне, на которой сила. Вот сейчас к сэру Роберту примкнул.

Все военные советы в армии ярла Роберта проходили одинаково. Повелитель излагал свой замысел, затем предлагал соратникам высказывать соображения. Соображения членов совета обычно были примерно такими: «Ни хера не выйдет, это же пиздец, я на это не подписываюсь!» Почтенный ярл смиренно выслушивал сомнения соратников, затем начинал разъяснять, почему они неправы, а он прав. Обычно его разъяснений никто не понимал, но признаваться в этом было неудобно, потому что сэр Роберт обижался, что его не понимают, и принимался разъяснять свои замыслы еще более путано, и совет все затягивался и затягивался, а понятнее не становилось. На прошлом совете, когда обсуждался план решающего сражения, барон Хеллкэт в этот момент ляпнул следующее:

— Ваше высочество, чего мы тут дурью маемся, давайте лучше вы нас благословите, и мы разойдемся исполнять!

На барона сразу зашикали, и он вскоре понял, почему. Потому что сэр Роберт сильно расстроился, стал топать ногами и вопить, что, дескать, единоначалие — дело хорошее, но важные решения следует принимать коллегиально, ибо никто не застрахован от ошибок, вон, конь о четырех ногах и то спотыкается, истинная власть — всегда власть народа, а всякий правитель есть не более чем представитель, облеченный доверием… В конечном итоге сэр Роберт оборвал речь на полуслове, распустил совет, удалился в печали в свой шатер и там полночи сражался с воображаемыми демонами.

Но сегодняшний совет был особым. Сегодня почтенный ярл озвучил настолько безумный замысел, что соратники уперлись намертво. Это ж надо было придумать — штурмовать Гримпенское болото! Да там одних кикимор и вурдалаков на десять армий хватит! А что Кларксоны туда поперлись, так это от безнадежности и благородного желания поиметь красивую сагу о собственной смерти. Да только хер им, а не сагу! Не штурмовать болото надо, а блокировать, и пусть этих отморозков кикиморы пожрут вкупе с вурдалаками! Поставить заслон, и зашибись! Еще можно разведгруппу отправить в нутро, если найдутся лихие головы, что сомнительно.

Однако сэр Роберт упорно не желал внимать доводам разума. Сколько ни твердили ему про кикимор, вурдалаков и ведьмины огни, никак не мог он уразуметь, что чертово болото смертельно опасно, что нельзя туда лезть, душа-то не казенная! Ярл выслушивал взволнованные речи, на его губах блуждала рассеянная улыбка, но он держал себя так, будто ничуть не боится ни кикимор, ни вурдалаков, ни прочей нежити. И когда барон Тандерболт прямо спросил своего сеньора, почему тот ничуть не опасается ведьминых огней, ярл ответил:

— А чего их опасаться? Это такие козявки насекомые, нет в них ничего опасного. Они просто светятся, когда темно.

Тогда барон Хеллкэт набрался мужества и заявил, что ежели благородный сеньор желает вести своих вассалов в проклятые места, так пусть сначала доходчиво разъяснит, что конкретно известно благородному сеньору о сих проклятых местах, раз он ничуть не опасается местной нежити.

— Ах! — воскликнул сэр Роберт. — Да какая там нежить…

И умолк на полуслове, а из выражения лица благородного ярла можно было сделать вывод, что сэр Роберт абсолютно уверен, что болото безопасно (по крайней мере, для него самого), но делиться источником своей уверенности с вассалами он полагает нецелесообразным. В принципе, сеньор в своем праве, но если принять во внимание клеветнические слухи, что сэр Роберт продал душу дьяволу…

Сэр Реджинальд Хеллкэт принял решение.

— Пойду, личинку отложу, — сказал он и направился к расположенной по соседству привлекательной низинке, густо заросшей волчьими ягодами и лопухами.

Однако достигнув лопухов, он не уселся гадить, но пошел дальше, прямо к шатру святого Бенедикта.

Пожалуй, пришло время ненадолго отступить от основной линии повествования и рассказать о святом Бенедикте. Говоря формально, его нельзя называть святым, потому что канонизации подвергаются только лишь те праведники, которые на момент инициации данной процедуры находятся у престола небесного отца, чему имеются оформленные должным образом подтверждения и свидетельства. Другими словами, вначале вопрос о святости того или иного человека решает сам небесный отец, и лишь когда этот вопрос решен в небесной канцелярии положительно, означенный человек получает техническую возможность являться смертным в снах и молитвах, помогать в чаяниях, творить малые чудеса и все остальное по списку. Говоря еще проще, пока ты не помер, святым тебе не быть. А поскольку земное бытие отца Бенедикта пока еще не подошло к своему концу, святым он, строго говоря, не является.