Алая нить - Лариса Райт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– С кем ты разговариваешь?
Мать заглядывает в комнату. Телевизор моргает черно-белой рябью и шипит, но Катарина даже не смотрит в экран.
– Ну хватит! – Фрау Агнесса решительно выключает технику. – Ляг, поспи. Ты так совсем с ума сойдешь.
– Принеси мне, пожалуйста, снотворное.
Мать с подозрением смотрит на Катарину.
– Я не собираюсь травиться. Просто действительно надо отдохнуть.
– Хорошо. Ты поспишь. А потом встанешь и что-нибудь съешь.
– Ладно, съем. Что-нибудь.
Телефонная трубка в руке фрау Агнессы издает жалобные трели.
– Алло. – Мать презрительно морщится и протягивает аппарат Катарине с такой брезгливостью, будто в руках у нее склизкий червяк. – Это отец твоих детей.
Катарина прикрывает рукой телефон:
– К чему этот драматизм, мама?
Мать поджимает губы и продолжает выжидающе стоять над дочерью, Катарина вопросительно смотрит на нее и молчит. Она не собирается разговаривать с мужем при свидетелях. Фрау Агнесса отворачивается и, демонстрируя идеально прямую спину, необычайно, а главное, незаслуженно обиженно выходит из гостиной, нарочно сдвинув створки дверей.
Катарина собирает остатки мужества и пытается вспомнить, как звучал ее голос несколько дней назад.
– Я слушаю. – Да, именно так. Легко, непринужденно, без тени расстройства.
– Привет.
– Привет. – Похоже, ему тоже нелегко.
– Как дела?
«Он что – идиот?» Катарина сглатывает комок и даже улыбается, чтобы ответить:
– Спасибо, хорошо.
– Понятно.
– Послушай, я хотел бы заехать в воскресенье…
– Да, это было бы неплохо…
– …Взять детей… Все-таки надо поговорить… Сходить с ними куда-нибудь… Обсудить ситуацию… Чтобы не маячить у тебя перед глазами… Может быть, все еще… Пусть выйдут к дороге часам к двенадцати. Мы будем ждать их там.
«О! Он не собирается ни видеться с ней, ни тем более разговаривать. И что значит «мы»? Как это понимать? Брось, Катарина, ты прекрасно знаешь, что это значит и как это следует понимать. Детей не брошу, а ты свободна. Ты не нужна. Ты лишняя. Ты чужая. «Мы» – это больше не мы с тобой, «мы» – это я и она».
– Да. Да, конечно, как скажешь.
– Так мы договорились?
– Ага. – Катарина хлюпает носом и тут же сжимает зубы.
– Хорошо.
– Как там Барни?
– Скучает.
– Может, мне забрать его?
– Дети расстроятся.
– Да. Ты права.– Твоя мама приехала?
«Что за дурацкий вопрос! Ты же слышал!»
– Да.
– Сейчас зима. – Она обычно приезжает весной, когда расцветают рододендроны.
– Угу.
– Надолго приехала?
«О! Не знаю, Антонио! Может, навсегда. Может, завтра меня увезут в психушку, и я останусь там до конца жизни, а кому-то надо приглядывать за детьми. Извини, но кандидатура твоей избранницы на роль возможной воспитательницы не рассматривалась. Я бы даже на собеседование ее приглашать не стала. Чему она может научить Аниту? Тому, как морочить головы женатым мужчинам?»
– Пока поживет.
– Понятно.
– Ты что-то говорила о встрече или мне показалось?
– Да. Знаешь, я бы хотела…
– Как-нибудь в другой раз, ладно?
– Угу.
– Послушай, я вот что еще хотел сказать…
– Да? – С надеждой.
– По поводу денег. Я имею в виду наш счет. Я не собираюсь его закрывать.
– Хочешь, чтобы я это сделала? Но ведь счет общий, его нельзя закрыть одному.
«Как ни крути, дорогой, в мире столько бюрократии, что встретиться нам все же придется. Это развестись можно с помощью адвокатов. Хотя ты и в банк можешь прислать доверенное лицо, если я тебе настолько опротивела и от одного моего вида тебя тошнит».
– Да нет. Ты не поняла. Я по-прежнему буду пополнять его. Конечно, такую сумму, как раньше, я класть не смогу. Но я думал, тысячи две – две с половиной вам хватит? Да, и кредит за дом я буду продолжать выплачивать, не волнуйся.
– Я не волнуюсь.
«Он собирается содержать нас. Как благородно. Хотя почему, собственно, благородно? Нормально. Он же взял на себя эти обязательства. Все правильно. Взялся за гуж…»
– Так что? Идет?
Катарина собирается с духом:
– Нет, не идет.
– Почему, Ка… Почему?
«Надо же! Ему тоже сложно произносить мое имя».
– Спасибо, конечно. Но мне ничего не надо.
– Не тебе. Детям.
– Детям хватит и меньшей суммы.
– Да? И на что же ты собираешься их кормить? Катарина?
«О! Вот это да! И какое требовательное «Катарина». Минутку, мистер судья, уже иду».
– Пойду работать.
– Куда? Так куда же? – немного насмешливо.
– Пока не знаю, – нехотя и вяло.
– Не знаешь! – торжествующе.
«Наверняка он хотел сказать «вот видишь», просто сдержался».
– Куда-нибудь пойду. – Она не может скрыть раздражения.
– Может, вернешься в больницу? – Весь сарказм, на какой способен Антонио, – в одном предложении.
Катарина взрывается. Швыряет трубку и громко, отчаянно плачет.6
Смеется Соня редко, но туристы, недоверчиво разглядывающие фуникулер, всегда вызывают у нее улыбку.
– Рабы своего страха могут прогуляться самостоятельно. Подъем займет у вас минут тридцать, и к началу экскурсии вы не успеете. Конечно, можно и вовсе не ходить в крепость, полюбоваться луговым пассажем, в то время как остальные будут глазеть на камеру пыток и спускаться в подземелье.
Это фраза действует безошибочно. Кто-то нервно хихикает, кто-то крестится, но в кабину загружаются все, и электромотор, бесперебойно работающий с шестидесятых годов прошлого века, доставляет их к воротам Хоэнзальцбурга.
Соня кривит душой, когда жалуется администратору, что ей надоели экскурсии. У нее просто нет времени. У нее другая задача. Ей надо простаивать часы в музее и запоминать, запоминать, запоминать. Если бы не это, она бы никогда не ушла из бюро. Ей нравится работа гида. Попроси она при увольнении больше ее не беспокоить, никто и не стал бы звонить. Но Соня сказала: «Когда понадобится, обращайтесь». Говорила, будто делала одолжение, а сама потом ждала, когда же понадобится, и нервничала, почему же еще не понадобилась, и переживала, а вдруг не понадобится никогда. Понадобилась. Конечно, понадобилась. Разве можно найти в Зальцбурге еще одного такого же русскоязычного экскурсовода? Соня рассказывает, как поет. И захочешь, не забудешь то, что тебе наговорила эта чернобровая девушка. Все так складно, все по полочкам: и даты назовет, и про архитектурные шедевры расскажет, да все с затейливыми историями, с легендами, где правду от вымысла не отличишь. Информация обрушивается на любопытных туристов, а жадная до фактов публика и рада. Пережевывает жизни кайзеров, аж за ушами трещит. Если бы существовал глянцевый журнал о жизни средневековой знати, Соня была бы ведущим корреспондентом, которого приглашали бы на все без исключения балы и званые трапезы. Да нет! Что там корреспондентом! Она была бы главным редактором и решала бы, кого поместить на первую полосу, кого удостоить несколькими предложениями, а кого и вовсе не стоит упоминать.
– Давайте не будем терять времени, – решительно предлагает Соня туристам, как делала уже десятки раз. – У вас будет несколько минут после экскурсии, чтобы полюбоваться видами и запечатлеть себя на фоне гор или города. Предлагаю сразу же взять штурмом Хоэр Шток и оправдать цель посещения – подняться в княжеские покои.
Безостановочно крутя головами, туристы стараются поспеть за экскурсоводом.
– Итак, мы в «Золотой комнате». Ради чего вы так спешили сюда? Может, из-за позолоченной деревянной резьбы? Почему бы и нет? Ведь это поздняя готика. Или вам снилась эта замечательная кафельная печь? Не каждый день можно увидеть такую красочную великолепно сохранившуюся майолику.
Соня не сводит с туристов хитрых глаз. Кто-то хихикает, кто-то непонимающе пожимает плечами, кто-то неодобрительно смотрит на гида. Что она несет? Зачем еще приходят смотреть на древности?
– А! Я, кажется, догадалась, – снисходительно улыбается экскурсовод. – Вся эта суета и нетерпение – из-за колонн. Как я раньше не подумала: разве можно устоять перед этой мощью аднетского мрамора, поддерживающей свод? Нет? Я не права? Опять попала впросак.
Соня старательно морщит лоб, потом хлопает себя по нему ладошкой:
– Так мы зря здесь остановились! Надо бежать дальше к Зальцбургскому быку [19] . Не дай бог, вы пропустите инструмент, для которого писал сам Леопольд Моцарт [20] .
Туристы в замешательстве разворачиваются и, возмущенно шушукаясь, направляются к выходу.
– Стойте! Куда же вы? Вам так не терпится увидеть орган? Да он висит там уже пять веков. Так что и через десять минут будет на прежнем месте, не волнуйтесь!
Соня видит, что некоторые экскурсанты уже готовы вскипеть, и решает положить конец издевательствам. Она понижает голос и заговорщицки предлагает:
– Оглянитесь вокруг. Что вы видите? Неужели только пустые комнаты в роскошном старинном убранстве? Разве не доносятся до вас шорохи, звуки, летящие сквозь столетия? Неужто не будоражат запахи прошлой жизни?
