Лука Мудищев (сборник) - Иван Барков

Настал иллюстрированный

Счастливый новый век.

Рисунки чудно слажены,

В них каждый штрих хорош,

А бляди так раскрашены,

Не хочешь, а возьмешь.

Чем книга нашпигована,

Постигнуть нет ума,

В ней все иллюминованно,

А в буквах мрак и тьма.

Тут ножки разлетаются

Под кистью удальцов,

Там юбки развеваются,

Что не найти концов.

Прекрасно, восхитительно,

Виват, Мари Монблан,

Как держит хуй решительно

Мадмуазель Шарман.

В ней поза идеальная

Исполнена красот,

Но самое печальное:

Любого заебет!

Она давно мне нравилась,

Исторья не нова;

Своей пиздой прославилась

И горлом здорова!

А мы в любви не зрители,

Запутавшись в мудях,

Не только сочинители

Ебутся в повестях!

Бывало, день изводишься

На службе так и сяк.

А тут домой воротишься,

А женка хвать елдак!

Начнешь в четыре голоса,

Зальешься, как река;

А кончишь тоньше волоса,

Нежнее ветерка.

Изведал уж немало я

Житейской суеты,

Эх, молодость удалая!

Куда исчезла ты?

Вдовий утешитель

Московская повесть

Вот в чем, прекрасная,Найдешь ты облегченье,Единым кончишь симТы все свои мученья…

Вдова должна и гробу быть верна.

Вдова, исчадье ада,

Нечистых дум услада,

При свете ночников

Влечет меня в альков.

Все тихо, все в покое,

Ах, что это такое?

Она мне шепчет в ухо

И лезет под сюртук;

Не по себе, старуха,

Ты нынче рубишь сук!

Но, Боже, что со мною,

Как манит сей изгиб,

Я сладких грез не стою,

Я, кажется… погиб!

Повис! Вотще таиться,

(Некстати случай свел!)

Ну, как тут не забыться

И не задрать подол!

Здесь дело не до смеху,

В груди желаний жар,

Забить бы мне прореху,

Сей вдовий дортуар.

Вотще! Повис приятель,

Нескромных нег ваятель.

Как разум мой кипит,

Когда он крепко спит!

Вдова, раскинув ноги,

Не в силах уж терпеть…

О, сжальтесь! Боже! Боги!..

Вбить кол и — умереть!

Восстань же, пробудися,

В последний раз молю,

Воспрянь, развеселися,

Ты видишь: я люблю!

Вотще! Повис над миром

Поверженным кумиром…

Вот ужас! Гладь да тишь.

В кусты? Ан, нет, шалишь!

(Мне жаль сие терять,

Ты должен это знать.)

. . .

. . .

. . .

Но вот главу подъемлет

Приап. Могуч, велик!

Он никому не внемлет,

Капризный баловник.

Виденьем вновь смущен,

Спешит развеять сон!

Он зол! он жаждет мщенья,

Ликует и скользит;

Какие наслажденья

Ему сей ров сулит!

. . . .

Врывайся, бей с разбега,

Нисколько не таясь,

Ты — Альфа и Омега,

В любой дыре ты князь!

Люблю твои забавы,

Эраты верный друг,

Ликуй, наперсник славы,

Уже натянут лук.

Стрелой неотвратимой

Лети в иную даль;

В душе невыразимой

Рассеется печаль.

Закинув гордо шею,

Как лебедь в облаках,

Я снова гордо рею

В раю… Увы и ах!

. . .

Почто же то терзанье

Не за что я узнал?

Меж тем как испытанье

Мне Бог любви послал.

Но вот — теперь не скрою,

Во всей красе возник:

Умножил я тобою

Природы грешный лик.

От радости в постеле

Запрыгала вдова:

«Неужто в самом деле

Кружится голова?»

О, плотский жар желаний

И темных ожиданий,

Я по стопам твоим

Шел с трепетом живым!

. . .

Вдова в перинах тонет,

Воркует, бредит, стонет,

Пылает, как в огне,

Рисуясь на спине.

В прожорливом межножье

Клубится сущий ад,

Мой конь на бездорожье

Все скачет невпопад.

Амур! Немой свидетель

Возлюбленной четы;

Бессонных сцен радетель

Взирает с высоты,

Как я над бездной рею,

В глубинах пламенею,

Не мысля дна достать,

Чтоб удаль показать!

Однако дело скверно:

Вдову толкнул я ввысь,

И в этот миг, наверно,

Все мысли пресеклись,

Когда под небесами

Излился я стихами.

Услышав те слова,

Утешилась вдова!

Балет

I

Я был престранных правил,

Поругивал балет,

Но как-то раз представил

Татьяну мне сосед.

(Сосед мой был не промах,

Красавчик и нахал

И много дам знакомых

Ко мне перетаскал.)

Признаться, я немножко

Смутился (о, профан!)

Мой Бог!.. Но эта ножка…

Но эти плечи… стан…

Под стать оригиналу

Был страх, как робок я;

В стремленье к идеалу

Я робким был, друзья!

Не все ж слагать куплеты,

Хоть трижды будь поэт,

Какие мне сюжеты

Подкинул вдруг балет.

Пред этой балериной

Смутился пылкий взор;

Все прочее рутиной

Казалось мне с тех пор.

Как не любить балета?

Страдая, думал я.

Итак, на склоне лета

Влюбился я, друзья.

II

С тех пор ловил я взоры

В услужливый лорнет

И ножки Терпсихоры

Не забывал. О, нет!

Не так следит астроном

За новою звездой,

Как мы в порыве томном

Влечемся за пиздой.

В балете все наивны,

Но пробил звездный час,

Как были конвульсивны

В любви мы всякий раз.

Вбежит на сцену дева

И кружит, как змея,

Взвилася ножка влево,

Подался влево я.

Взвилася ножка вправо,

Я вслед за ней, друзья,

Аплодисменты, слава!..

Тут, право, кончил я.

III

В бокалы вина льются

Не молкнет разговор.

Уста к устам влекутся,

Во взоре тонет взор.

Средь шумного тумана

Я залу отыскал.

Зажги, моя Татьяна,

Свечу между зеркал.

По лицам пробегает

Дрожащий огонек,

Жаль, ног не разжимает

Татьяна. Видит Бог!

Ну что же ты, Татьяна,

Туманится мой взгляд.

Влекусь я неустанно,

Срывая твой наряд.

Над ней вовсю колдую

На радость ли, беду,

В такую ночь глухую

Я плавно речь веду.

Представьте, на коленях

Покоясь у меня,

В порывистых томленьях

К соседу льнет она.

И свет очей небесный,

Лиющий огнь в сердца,

И шелка шум прелестный,

Как снег ее лица.

На груди грудью страстной,

Устами на устах,

Горит лицо прекрасной

И слезы на глазах!

. . . .

. . . .

. . . .

. . . .

И вдруг явила милость,

Поднявши ноги ввысь

И, как в падучей билась,

Пока мы с ней еблись.

В смеркающемся блеске

Все уплывает вдаль,

Хрустальные подвески

И белая рояль.

А в зале, где блистает

Начищенный паркет,

Мне в этом помогает

Приятель мой. Сосед.

IV

Чей это гимн беспечный

Доносит нам зефир?

То ебли друг сердечный,

Души моей кумир!

Вот бедрами играет,

Прелестна и легка,

А вот елдак сжимает

Проворная рука.

До ласки каждый падок

И в душу льет елей,

Как сон бывает сладок,

Когда не спишь ночей.

Ебешься до отвалу,

Сползаешь чуть живой.

Под стать оригиналу

Еще ебешь… ой, ой!

Не похудей в разгуле,

Еще мы запоем,

На стуле так на стуле

Тебя мы заебем.

Как ножки раздвигает,

Ну точно лепестки

Два хуя направляет

Движением руки.

Прелестна дева в стане,

Ну как не обхватить?

Мы нравились Татьяне,

Да что тут говорить!

V

Любовники бывают

Философы порой,

Не все же умирают

От ебли под луной.

Встречаются поэты

В столичной суете,

И кружатся планеты,

Ну, точно фуэте.

Ужо ты в новой позе,

Хоть стать невелика.

Глядишь — а только розе

Краснеть наверняка.

Хоть целый свет обрыщешь,

Искал, где только мог.

Но вряд ли, друг мой, сыщешь

Стройнее этих ног.

Ленясь под одеялом,

Ласкались мы втроем

И часто за бокалом

Проснемся — и уснем!

Пускай же сны младые

Нас будут посещать,

Нам жизни дни златые

Не жалко расточать.

Татьяна в сновиденье

Вкушает наслажденье

И шепчет мне, друзья:

Твоя, твоя, твоя!

С тех пор я закружился

Без дела, в хлопотах,

Ах, как я веселился

В театрах, на пирах.

Не ведал я покоя,