Десять поверженных - Глен Кук

Везде были кости. Кости в кучах, кости в штабелях, аккуратно разложенные каким-то безумцем. Странные это были кости. Похожие на человеческие, на мой взгляд, они имели какие-то ненормальные пропорции. Первоначально должно было быть, наверное, около пятидесяти тел. Кто-то притащил их все сюда, видимо, нечисть, потому что трупы преступников в Берилле не сжигают.

Там были и свежие трупы. Перед тем, как начать чихать, я успел насчитать семь мёртвых солдат. На них была форма взбунтовавшихся отрядов.

Я вытянул одно из тел наружу, бросил его, отошёл на несколько шагов и проблевался. Кое-как оклемавшись, я вернулся назад, чтобы исследовать свою добычу.

Остальные стояли вокруг с позеленевшими лицами.

— Это сделал не призрак, — сказал Гоблин.

Том-Том дёрнул головой. Он был потрясён больше всех. Больше, чем могло быть в данной ситуации, подумал я. Немой продолжал заниматься делом, каким-то колдовством, вызвав порыв свежего ветерка, который проник через дверь склепа и вырвался обратно, неся с собой тучи пыли и запах смерти.

— Ты в порядке? — спросил я Том-Тома.

Он увидел мой медицинский мешок и отмахнулся.

— Всё будет нормально. Просто вспомнил.

Подождав, я переспросил:

— Вспомнил?

— Мы были пацанами, Одноглазый и я. И они только что продали нас Н'Гамо, чтобы мы стали его помощниками.

Посыльный вернулся из деревни обратно на холмы, — он опустился на колени возле мёртвого солдата, — раны точно такие же.

Я был напуган. Так убивает нечеловеческое существо. Удары казались дьявольски рассчитанными и продуманными. Работа враждебного разума. Это было ещё ужасней.

Я сглотнул, опустился на колени и начал исследование. Немой и Гоблин возились в склепе. У Гоблина в руках был маленький светящийся янтарный шарик, который катался в его сложенных ладонях.

— Никакого кровотечения, — я огляделся.

— ОНО забирает кровь, — сказал Том-Том. Немой волочил ещё одно тело.

— И потроха в придачу, когда у него есть время.

Второе тело было рассечено от паха до глотки. Сердце и печень отсутствовали.

Немой опять вернулся внутрь. Гоблин вышел. Он сел на разбитую могильную плиту и тряхнул головой.

— Ну? — спросил Том-Том.

— ОНО реально. Это не шалости нашего друга, — он указал пальцем. Северянин по-прежнему нёс свою вахту среди роя рыбаков и прибрежных судёнышек. — Их было пятьдесят четыре, замурованных здесь. Они ели друг друга. Этот оставался последним.

Том-Том подскочил, как от пощёчины.

— В чём дело? — спросил я.

— Это значит, ОНО было самым отвратительным, хитрым, самым жестоким и безумным.

— Вампиры, — пробормотал я, — в наши дни.

— Не совсем вампиры, — сказал Том-Том, — это оборотень. Человек-леопард, который ходит на двух ногах днём и на четырёх — ночью.

Я слышал об оборотнях-волках и оборотнях-медведях. Обитатели моего родного города рассказывают подобные небылицы. Но я никогда не слышал об оборотне-леопарде. Я так и сказал Том-Тому.

— Оборотень-леопард — с далёкого юга, из джунглей, — он посмотрел в сторону моря. — Их надо похоронить живыми.

Немой добавил ещё одно тело.

Пьющие кровь, питающиеся печенью оборотни-леопарды. Древний, чёрный разум, охваченный тысячелетним голодом и злобой. В общем, натуральный персонаж ночных кошмаров.

— Ты можешь что-нибудь сделать с ним?

— Н'Гамо не смог. Я никогда не дорасту до него, а он остался без руки и ступни, пытаясь убить молодого самца. У нас здесь — пожилая самка. Жестокая, дерзкая и умная. Мы вчетвером ещё смогли бы не подпустить её слишком близко. Убить же — нет.

— Но если ты и Одноглазый знаете это…

— Нет, — он помотал головой, сжав свой барабан так, что тот скрипнул, — мы не сможем.

ГЛАВА 4

Хаос прекратил существование. Улицы Берилла стали мертвенно-тихими, как в побеждённом городе. Даже бунтовщики не высовывались, пока голод не погонит их к городским складам продовольствия.

Старшина пытался «закрутить гайки». Капитан его игнорировал. Немой, Гоблин и Одноглазый выслеживали чудовище. Оно действовало на чисто животном уровне, утоляя вековой голод. Все осаждали Старшину с требованиями о защите.

Лейтенант опять собрал нас в офицерской столовой. Капитан не терял времени:

— Ребята, мы оказались в мерзком положении, — он расхаживал по комнате. — Бериллу нужен новый Старшина. Каждая группировка просит Чёрную Гвардию встать на её сторону.

Вместе со ставками возрастала моральная дилемма.

— Мы не герои, — продолжал Капитан, — мы можем воевать. Мы тверды духом. И мы с честью пытаемся выполнить свои обязательства. Но мы не умираем за просто так.

Я возразил. Существующая традиция ставила под сомнение его утверждения.

— Наш насущный вопрос — это выживание Чёрной Гвардии, Каркун.

— Нам платят золотом, Капитан. Сохранение чести — вот наш насущный вопрос. В течение четырёх веков Чёрная Гвардия свято выполняет свои обязанности. Не забывай о Книге Уложений, записанной летописцем Кораллом во время восстания Чиларков.

— Ты сам о ней не забывай, Каркун.

Я вышел из себя.

— Я настаиваю на своих правах свободного солдата.

— У него есть право говорить, — согласился Лейтенант. Он уважал традиции ещё больше, чем я.

— Ладно, пусть говорит. Никто не заставляет нас его слушать.

И я снова повторил, что самые трудные времена… пока не понял, что спорю сам с собой. Хотелось уже всё бросить.

— Каркун? Ты закончил?

Я сглотнул.

— Найдите законный повод, и я пойду с вами.

Том-Том насмешливо простучал на барабане. Одноглазый хихикнул.

— Это занятие для Гоблина, Каркун. Он не всегда был таким заморышем, и когда-то служил адвокатом.

Насмешка задела Гоблина.

— Я был адвокатом? Да это твоя мать была адвокатской…

— Хватит! — Капитан ударил ладонью по столу. — Мы получили «добро» от Каркуна, на этом и остановимся.

На лицах у всех читалось явное облегчение. Даже у Лейтенанта. Моё мнение как знатока истории значило даже больше, чем мне того хотелось бы.

— Выход очевиден — уничтожение человека, держащего нас в руках, — я огляделся. В воздухе что-то висело, это было похоже на старый застоявшийся запах, на зловоние в склепе. — Кто сможет обвинить нас, если в этом взбаламученном государстве какому-нибудь наёмному убийце удастся проскочить?

— Твои извращённые мысли отвратительны, Каркун, — сказал Том-Том. И опять пробил дробь на барабане.

— Боитесь назвать вещи своими именами? Мы сохраним внешнюю честность. Мы всегда допускали слабости. Так же часто, как и наоборот.