Конкурс-семинар «Креатив»: Безумные миры - Дмитрий Перовский

Ларуша Говера оторвал от починки сервопривода сигнал тревоги. «Внимание, всем службам стороны „А“, приближение неопознанного объекта!» — противным голосом скрежетал селектор. Говер обернулся к распахнутым причальным створкам, за которыми серебрилось россыпью звезд космическое пространство. Станционные орудия уже начали заградительный огонь, росчерки выстрелов прочерчивали темную бездну. Не обращая на выстрелы внимания, прямо на причальную палубу несся огромный огненный метеор. Он стремительно приближался к Говеру, и инженер замер, одновременно завороженный зрелищем и ожидающий смертельного удара. Секунда, и огненный шар распался, а на палубу упал никто иной, как Ник Селайни собственной персоной.

— А, елы-палы, ну и поездочка! — воскликнул герой. — Бенбен, это что-то! Фуф, скорость и траектории, конечно, круты. А, ха-ха, трах-тибидох, мать вашу!

Авторская справка.

Современные египтологи предполагают, что в основе древнеегипетских верований в загробное существование лежит легенда об огненной птице Феникс и возрождении ее из яйца, камня Бенбен. Ученые предполагают, что камень Бенбен — это железный метеорит, оплавившийся в конусообразную форму, а птица Феникс, или Бенну по-египетски, — огненный хвост от падения. Современная наука, правда, никак не объясняет, что значит «возрождение из пепла», однако достоверно известно, что в городе жрецов Анну, называемым древними греками Гелиаполем, существовал храм Феникса, где стоял обелиск — колонна Атума, с расположенным на верхушке конусообразным Бенбеном. Сооруженные позднее пирамиды, по сути, являются более продвинутой версией колонны Атума — на вершине каждой из них располагался камень Бенбен. В современности можно встретить множество обелисков, повторяющий самый первый. Пожалуй, наиболее знаменитый расположен в Вашингтоне. Эти обелиски, по сути, символизируют полет возрожденной души к двойной звезде Сириус, или бессмертности духа.

Олег Давыдов

Мир — орех

Соо лежало, свернувшись калачиком. Его трясло крупной дрожью. Все свои четыре глаза-бусинки оно надежно прикрыло мохнатыми лапками. Открыть их — значит снова провалиться в бездну безумия и отчаянья. Но и в этой полной темноте никуда нельзя было скрыться от Желтой Смерти — она царила над всем, лезла в голову, пожирала мысли… почему оно еще живо?

Раскат отдаленного грома еле донесся из-за всепоглощающего воя ветра. Желтого. Дрожь земли, словно волна, окатила лежащее Соо и ушла дальше.

«Не может быть, чтобы это было на самом деле, — простая и логичная мысль внезапно принесла успокоение. — Я, видимо, переело ягод Кадаги, и всё окружающее меня — сны наяву».

— Не надо делать столь поспешных выводов, молодое оку, — раздался мягкий, обволакивающий голос Аэно.

Соо удивленно приоткрыло глаза. Оно по-прежнему находился в прозрачной сфере посреди бушующей бури Желтой Смерти. Иначе и быть не могло. Ведь Аэно давно умерло. Соо зашипело, заметалось по сфере от навалившейся бессильной ярости: на себя, на Желтую Смерть и несправедливость бытия. Песок поблизости вспучился. Несколько потревоженных орехов выкопались и, смешно покачиваясь под порывами ветра, отошли в сторону, где снова зарылись, ожидая конца шторма. Соо с ненавистью проводило их глазами. Вот они — его овеществленные проклятия. Желтые проводники. Или проводники через Желтую Смерть? Хотя… все началось гораздо раньше — с Аэно.

Сказать, что Аэно было самым любимым танаку для Соо, значит, ничего не сказать. Мать оно почти не видело — она вечно была на охоте. Отец тоже редко бывал в гнезде — постоянно что-то тесал, плел, тащил. Так что Аэно было центром мироздания для Соо и его брата с сестрой. Однако для молодого оку оно было еще и Учителем.

Однажды вечером Соо застало Аэно на верхней ветке родового дерева, где оно смотрело на небо через прозрачные речные камушки.

— Аэно, что ты делаешь?

— Смотрю на звезды, Соо. Вот, возьми вот этот, со щербинкой — он лучше всех приближает небеса.

Маленькое восхищенное оку словно впервые увидело небо во всем его величии и многообразии.

— А теперь посмотри на Желтый Глаз…

Соо от неожиданности выронило камушек. Ему стало страшно. Все четыре глаза уставились в кору дерева, подальше от запретных небес.

— Нельзя смотреть на Глаз Смерти… можно самому стать желтым.

— Взгляни на меня Соо, — засмеялось Аэно. — Вот видишь, я смотрю — и нисколечко не желтею.

— Смотрю, и нисколечко не желтею… — прошептало Соо в прозрачной сфере, глядя на бушующий Желтый Ветер снаружи…

— Взгляни во-о-он туда… в самом краю диска — красное пятно.

— Откуда оно взялось, Аэно?

— Само хотело бы знать, Соо. Я долго наблюдало за небесами, и пятно каждый раз разное. Ну что, пора спать?

— Давай еще посмотрим — я не думало, что это так увлекательно.

— Завтра будет новый день. У тебя все еще впереди. Скоро у Соо будут свои воспитанники, и ты будешь передавать новому оку то, чему я тебя научило.

— А как же ты? Мы ведь всегда будем приходить сюда и смотреть на звезды?

— Не думай о том, что со временем желтеет. Не надо. Лучше посмотри песню.

Аэно поднимает лапки кверху, устремляя их к Желтому глазу…

…не думай о том, что желтеет…

…сорванный цветок таури мгновенно вянет…

…его не вернуть никогда…

…Аэно трясет ветку, и тысячи листьев, медленно кружась, уносятся ветром…

…так пой, веселись и танцуй, ибо время твое не пришло…

…раскрывает трехпалую лапку — а там орех. Медленно сбрасывает его в сгущающийся мрак внизу…

…будь настоящим танаку-та, Древом Жизни — уходя, дай обильные всходы…

Тишина. Только уйдар пилит ветку своим зубчатым клювом.

— Красивая песня. Ты само ее придумало?

— Нет, мне ее передало мое оку. А ему его оку. Знаешь, в чем-то ты право, Соо. Мы вечно будем приходить сюда и смотреть на звезды. Учитель и Ученик…

«Ты ошибался Аэно, — отрешенно подумало Соо, снова свернувшись в клубочек на дне сферы. — Кто-то должен был разорвать порочный круг. Ты — желтое, Аэно. Твои идеи — желтые. Но почему мне так не хватает твоего спокойного голоса, твоих песен?»

— Но почему?! — этот вскрик даже не походил на вопрос.

— Потому что вы выросли, Соо. Скоро вы обзаведетесь своими семьями, у вас будут дети. Их надо будет чем-нибудь кормить. Кому нужно старое, бесполезное оку…