Девушки после пятидесяти - Ирина Мясникова

Ольга уставилась на Элину и в очередной раз вспомнила, что у той определенно мозги варят не только насчет того, как удачно выйти замуж, а потом удачно развестись и никогда в жизни не работать.

– Ну ты-то действительно умная, – согласилась она с подругой. – А вот Вероничкин Еремеев тот уж точно дурак. Дурак и козел. Надо же девчонку старой коровой обозвать. Как там она, кстати, не знаешь?

– Да что ей сделается?! Она девушка у нас закаленная. И правильно он сказал. Чем не корова? Столько жрать! Только она еще и лошадь! Муж Григорий на шее, дочка с зятем, внуков двое, плюс собака. Только попугая не хватает и пары хомячков! Правильно этот Еремеев в свое время на ней не женился. Сейчас бы не на газпромовском самолете летал, а лежал бы на диване перед телевизором, и рыбка золотая, в смысле корова, служила бы у него на посылках. Дура набитая!

– Дура, – Ольга опять согласилась с Элиной и тяжело вздохнула. – Я вот думаю, вы когда с ней без меня встречаетесь, тоже небось мне кости моете и дурой обзываете.

– Конечно! А как иначе? Можно подумать, что ты не дура? Вон хоть твоего Олежку вспомнить! Да все мы дуры, чего там. Может, коньячком отполируем?

– Не. Мне ж на работу завтра. Я с похмела такого настригу. – Ольга помахала руками в сторону официанта, чтобы нес счет, но официант на её призывы никак не среагировал. Естественно, она ж не Элина. Это той достаточно только безукоризненной бровью повести. – Слушай, а почему ты за своего испанского Андрюшу замуж не идешь? Не зовет? – То ли от выпитого южноафриканского вина, то ли просто из вредности Ольге очень захотелось подколоть Элину. Уж слишком та безукоризненная.

– А не хочу. – Элина пожала плечами. – Вернее, нельзя мне.

– Почему? – удивилась Ольга.

– Гусика моего знаешь?

– А как же! – Ольга сделала круглые глаза. Гусиком Элина называла бывшего мужа. Гусик сейчас работал в Москве, где у него была новая жена Лена и двое новых детей, однако он никогда не оставлял своими заботами жену бывшую и их общего сына, проживающего с семьей в Америке.

– Одно дело я с Андрюшей тентель-вентель кручу, а совсем другое – замуж! Зачем мне тогда матпомощь оказывать при живом-то муже? У Гусика и без меня трат хватает: Лена вот певицей решила заделаться. В телевизоре выступать и всё такое.

Ирония судьбы. Бывшая жена Элина, а новая – Лена. Только вслушайтесь – Элина! И Лена. Тьфу. Как говорится, почувствуйте разницу. Лена, разумеется, моложе Элины раза в два, но, сами понимаете, даже в подметки ей не годится. Ольга видела её на общих семейных фото, в гламурных журналах на последних страницах, ну, там где маленькие такие фоточки про светских львиц и олигархов, и даже как-то в том самом телевизоре. Только-то и достоинств, что молодость. Никакой тебе безукоризненности. А молодость со временем, как известно, превращается в старость. Это у безукоризненной Элины молодость вечная. Элина в настоящий момент даже вела переговоры с какой-то испанской косметической фирмой, чтобы стать лицом косметики для тех, кому за пятьдесят.

– Лена поет? – удивилась Ольга.

– Ага, – хмыкнула Элина. – Певица из серии «ах, вы еще и поете»! Нет, ты не подумай, я не осуждаю.

– Я не думаю, – Ольга поспешила заверить подругу, хотя на самом деле как раз вот именно что «подумала». Более того решила, что Элина этой дурацкой Лене даже слегка завидует.

– Пусть поет, танцует и в кино снимается, главное, чтоб нам с сынулечкой оставалось комфортно. Конечно я и сама по себе девушка не бедная. Мозги-то еще не все пропила. – Элина постучала пальцем по виску. – Соображаю, куда денежку вложить, и где заработать. Вон если с испанцами договорюсь, вообще на морде своей денег огребу. Но зачем рисковать? Да и Андрюшу все устраивает. Зимой я у них в Барселоне, летом он у нас тут в Питере. Весной, осенью мы вместе на курортах. Чего еще надо? Дети у нас у обоих выросли. Красота! Чего и тебе желаю.

– А вдруг уведут? – Ольга не могла удержаться, чтобы еще слегка не поцарапать самоуверенную Элину.

– У меня?!!!

– Ну, Гусика же твоего увели.

– С чего ты это взяла? Гусик мой навеки! Он просто решил, что по новой моде можно гарем завести. Наверное, кому-то можно, но при чем тут я? Разве мое место в гареме? – искренне удивилась Элина.

– Нет! Ни за что! – Тут Ольга была согласна с подругой на все сто процентов. Какой гарем? Место Элины исключительно на пьедестале. – Так получается, Гусик тебя до сих пор любит?

– А куда он денется? Не любил бы, видела б я его матпомощь как свои уши.

– А ты его? Любишь? Или ты Андрюшу своего испанского любишь? Он у тебя очень симпатичный. Очень! И брутальный такой, прям Хавьер Бардем, нет, чтой-то я, он же русский. – Ольга тяжело вздохнула.

– Я, Оленька, сына своего люблю, внука, невестку, не всегда, правда, но люблю. Вас с Вероничкой люблю, даже Сергуньку и твоего Шурале люблю местами. А мужиков любить – последнее дело!

– Как же ты права!

– Вот. А ты споришь со мной. – Элина повернулась в сторону, где по её разумению должен бы быть официант. Ольга даже не удивилась, что именно там он и оказался. – Молодой человек, посчитайте нас, пожалуйста.

– Вам вместе или отдельно?

– Вместе. Не беспокойтесь, мы уж как-нибудь тут сами разберемся.

– Я и не беспокоюсь.

– Неправда. Беспокоитесь.

Официант пожал плечами и удалился. Вскоре он вернулся с папочкой для денег и чека. Не глядя в чек, Ольга с Элиной достали по полторы тысячи рублей и положили в папочку.

– Сдачи не надо, – сказала Элина.

Девушки за пятьдесят обычно прекрасно знают, что почем.

Мозгливый ноябрь перерос в не менее мозгливый декабрь. Билеты до Барселоны для Элины и Сергуньки уже были забронированы, а так как упрямая Элина не оставляла идеи все-таки затащить Ольгу с собой, то билет на всякий случай был забронирован и на нее. Ольга отбивалась, как могла, даже продемонстрировала Элине журнал, где уже красовалась полная запись Ольгиных клиентов непосредственно на тридцать первое декабря. Уж если работаешь по нечетным дням, то куда деваться? Однако Элина настаивала на своем, расписывая прелести аргентинского танго в ресторане, который ежегодно арендует на праздник группа любителей этого самого танго. Ольга устала спорить и махнула рукой. В конце концов, невыкупленный билет никуда не пропадет, а осчастливит какого-нибудь желающего добраться до Барселоны непременно к Новому году.

На самом деле Ольга, конечно же, могла бы организовать себе эту поездку вместе со всеми, если б захотела. Но она не хотела, и Элина это понимала, но не оставляла надежду, что Ольга передумает. А вот почему Ольга не хотела никуда ехать, этого она даже самой себе не могла толком объяснить. Новый год всё-таки семейный праздник и встречать его надо дома. Наверное, Ольга привыкла уже встречать Новый год у себя дома вместе с Шурале, который и был в последнее время её семьёй. Ей совершенно не хотелось тащиться куда-то к чёрту на рога в Барселону. Ну, какой Новый год без снега посреди пальм и цветущих газонов? А потом в Новый год обязательно должно произойти нечто волшебное и этого волшебного Ольга хотела непременно у себя дома. Какой толк от волшебного, если оно, опять же, у чёрта на рогах?

В очередной из четных выходных дней, который совпал с субботой, а это означало, что Ольга в этот раз отдыхает вместе со всей страной, её разбудил настойчивый звонок интеркома. Ольга решила, что кто-то ошибся номером квартиры или пожаловали какие-нибудь «Адвентисты седьмого дня», чтобы вовлечь её в свою веру, и попыталась было проигнорировать звонок, перевернувшись на другой бок и накрыв голову одеялом. Однако интерком не прекращал надрывный вой, к которому присоединился грохот, который устроил Шурале, прыгая на дубовую дверь в спальню. Видимо решил, что хозяйка оглохла, либо требовал прекратить безобразие. Не исключено, что вой интеркома действовал на нежный кошачий слух гораздо сильнее, чем на Ольгины тугие уши. Ольга пожалела кота, вскочила с кровати, накинула халат, пронеслась ко входной двери, сняла трубку и гавкнула:

– А ну! Кого там черти принесли?!

– Меня, черти… – раздался приглушенный голос Вероники, дальше послышались всхлипывания.

– Заходи! – скомандовала Ольга, нажала на кнопку, открывающую дверь в парадную, и распахнула дверь в квартиру.

Она потрясла головой в прихожей перед зеркалом, наводя неизменную красоту художественного беспорядка, и даже успела почесать Шурале за ухом, прежде чем в дверях показалась зареванная Вероника.

– Все живы? – на всякий случай поинтересовалась Ольга, стаскивая с Вероники пуховик вишневого цвета, отороченный таким же вишневым мехом, и прошитый витиеватым вишневым шнуром. Пуховик был добротный, но на взгляд Ольги совершенно бабский. Для настоящих пенсионеров. Ну, тех, которые, сами понимаете, совсем уже не девушки, а скорее пожилые женщины, практически бабульки.

Вероника кивнула, всхлипнула и плюхнулась на скамейку в прихожей. Ольга повесила пуховик в шкаф и кинула в сторону Вероники тапки. Тапки аккуратно приземлились той на круглые пухлые коленки. Не ко времени Ольга подумала, что Элина тысячу раз права, Вероника себя распустила, практический став той самой коровой. Правда, толстой, а никак не старой.