Феи Гант-Дорвенского леса (СИ) - Беляева Марина Александровна

К ужасу Тилли, чудовище (или привидение, или кто бы там ни был) кинулось за ней. Девочка не смотрела в его сторону, просто слышала, как вслед за ней хрустят ветки, как кричит надрывным человеческим голосом чудище, как зовёт к себе, заставляя Тилли бежать ещё быстрее и с ловкостью мальчишки перепрыгивать через кочки и поваленные стволы. Когда девочке показалось, что она наконец-то оторвалась, её нога наступила на торчащий из земли корень, в мутном лунном свете больше похожий на чьи-то останки, встал на пути убегающей девочки как раз в тот момент. Тилли падала медленно, как подрубленное дерево. Она выставила вперёд руки, но это не сильно помогло: ноги продолжали двигаться, и ей пришлось прокатиться по земле, расцарапывая кожу. Тилли хотела резко подняться и продолжить бег, но сильная боль в щиколотке заставила её ахнуть.

«Как же быстро пришёл конец», — подумала про себя девочка, и, если бы она не была так сильно напугана, она бы непременно усмехнулась этой мысли.

Да уж, а ведь Тилли даже надеялась, что у неё как-нибудь получится продержаться подольше. Придурошная, и на что надеялась.

И тут же, словно в подтверждение её слов, чудовище набросилось на неё. Со стороны могло показаться, что оно упало, но Тилли не думала об этом. Она сжалась в комочек, прикрывая лицо — ведь именно в лица эти твари впиваются чаще всего. Кто-то забирает глаза, кто-то начинает поедать вкусную голову, кто-то залезает в уши и высасывает человека изнутри, пока сам не встанет на его место…

Хотя шансы у Тилли всё же ещё есть. Если эта тварь накинется на неё, то Тилли может сгруппироваться и врезать ему как следует по лицу, а потом попытаться убежать. Убежит… ох, нет, как же сильно болит нога. Куда она с ней убежит?

Но хотя бы постоять за себя девочка в состоянии. И она сделает всё, чтобы эта мерзкая тварь запомнила её навсегда…

— С тобой всё в порядке?

Участливый голос озадачил напуганную до смерти Тилли с толку. Она разумно решила не открывать лицо, чтобы возможный противник не одурачил её и не вцепился прямо в нос. Но, поняв, что прошло уже какое-то время, а её пока не поедают, рискнула спросить:

— А тебе-то что, пугало?

И тут же чудовище возмущенно заговорило тоненьким девичьим голосочком:

— Эй, а чего ты грубишь? Я же тебе не хамила!

— Ну и что, — зло ответила Тилли. — Сожрешь же меня сейчас с потрохами, так приступай, наконец!

— Глупая, — засмеялось чудовище. — Девочки девочек не едят!

Тилли осторожно разжала руки и уставилась на собеседника.

Это была девочка одного с Тилли возраста. Только она была очень светленькая, в аккуратном голубеньком платьице с отложным воротничком и красивой корзинкой, о которой всегда мечтала Тилли. Девочка с любопытством и легкой обидой смотрела на Тилли, словно не понимала, кто это перед ней лежит: человек или же лесное чучело.

«Из богатеньких», — тут же поняла Тилли и сразу невзлюбила новую знакомую. Да и волосы у неё лежали не как у нормального человека, даже не растрепались от бега…

Но тут же Тилли пришла в ужас — перед ней словно наяву возникло страшное, зубастое, вытянутое человеческое лицо Паучьего Короля и заговорило: «Любой, кого ты встретишь, будет проклят: скоро умрёт или испытает такую боль, о которой он никогда не знал!».

— Уйди от меня! — нечеловеческим голосом крикнула Тилли и вновь захотела встать, но лишь сморщилась от боли. Но не пикнула, звука ни единого не издала! — Уйди от меня, дура, здесь опасно!

— И вовсе не дура, — обиженно протянула новая знакомая, присаживаясь рядом с отодвигающейся испуганной Тилли. — Меня зовут Кейтилин. Скажи, тебе больно?

— Раз сказали «пошла вон», значит, проваливай отсюда! — раздраженно прорычала Тилли, зло буравя собеседницу странными светло-серыми глазами. Не слушается, так хоть пусть испугается!

— Покажи, где болит, — спросила Кейтилин, словно не слыша злых слов. Это очень обидело Тилли, и ей тотчас захотелось ударить непокорную девку, да посильнее.

— Я же сказала — уйди!

И Тилли толкнула её. Не ударила, просто резко уперлась рукой в плечо наклонившейся к ней девчонки и оттолкнула от себя. Та неловко упала, и Тилли вздрогнула, ожидая, что от её прикосновения кожа у незнакомой девочки пойдёт пузырями или чем-то таким: кто знает, чем одарил её Паучий Король!

Пузырями кожа не пошла, однако одежда на том месте подпалилась, и теперь девочка сидела с некрасивой дыркой. Она растерянно смотрела то на Тилли, то на свою одежду. Тилли не хотела даже думать о том, что бы случилось, коснись она голой кожи…

«Платье испорчено, — удрученно подумала девочка. — Теперь она меня не простит. Я бы не простила, за платье-то».

— Странно, — произнесла Кейтилин, но так, словно не произошло ничего важного. А затем она посмотрела на ошарашенную Тилли и строго, словно мамочка, сказала: — А ты не дерись! Видишь, платье порвала.

— Да что ты несёшь! — взорвалась девочка: спокойствие Кейтилин раздражало и одновременно заставляло чувствовать себя виноватой. — Я же платье тебе испортила, дура!

— А ты можешь не обзываться? — обиженно сказала Кейтилин, поднимаясь.

«Она меня совсем не слушает, — подумала Тилли. — Тупица, хоть бы кивнула из уважения!».

И тут же, чуть спокойнее, произнесла:

— Слушай, тебе нельзя меня касаться. Поняла? Ни в коем разе нельзя!

— Это ещё почему? — спросила Кейтилин, собирая рассыпанные вещи обратно в корзинку. — Если ты боишься, что я испачкаюсь, то ничего страшного. Мой папа — уважаемый в городе врач, и он приучил меня не стесняться трогать грязное…

— Это ты меня грязной считаешь? — огрызнулась Тилли. Она, конечно, понимала, что не блещет чистотой: в речке они не купались, боялись русалок и келпи, а больше купаться им было негде. Но всё равно было обидно! Особенно когда такое произносит цаца в голубом платье.

— Смотри, у тебя же платье совсем запылилось, — ответила Кейтилин. — Да к тому же все в грязных пятнах. Мой папа говорит, что девочки должны за собой следить и быть аккуратными! Давай я забинтую тебе ногу, где она болит?

— А не пошёл бы твой папа? — ядовито бросила Тилли, всё сильнее и сильнее проникаясь неприязнью к новой знакомой. — Он, наверное, сам девчонка, раз знает, что нам нужно делать!

— Что ты такое говоришь!

— А платье тебе от него досталось? Вырос, небось, из него? Ха, да кажется, я знаю твоего папу! Он случайно не сумасшедший Юхха? Очень похож!

— Ну, знаешь! — Кейтилин, наконец, рассердилась. В темных глазах выступили слезы, она нервно кусала губу, а кулаки сжались сами собой. — Ты… ты мерзкая! Вот!

— У-у-у, — протянула Тилли, настроение которой поднялось: ей нравилось думать, что она смогла рассердить такую фифочку. — И ругаешься как маленькая. Тоже папочка научил?

— Нет, просто не хочу тебе уподобляться, — с гордостью и некоторым презрением произнесла девочка.

— Ах, вот как? — Тилли уставилась ей прямо в глаза и усмехнулась. Обычно все от такого ежатся: взгляд «глазачей» и так сложно вытерпеть, а уж с улыбкой и вовсе невыносимо… — А знаешь, что я тебе скажу?

И из уст девочки посыпалась целая вереница бранных слов разной степени крутости и крепости. Это так ошарашило новую знакомую Тилли, что та даже потеряла дар речи. А Тилли гордилась своей победой и радостно следила за тем, как быстро теряется её соперница.

— Прекрати! — вскрикнула, наконец, Кейтилин. — Хватит! Это некрасиво, так грязно браниться!

— Некраси-и-иво, — протянула Тилли, устраиваясь поудобнее. — Подумаешь, какие мы нежные! — И затем, уже серьезно, добавила: — Говорила же, не ходи за мной, худо будет. А ты не послушалась. Ну, вот и получи!

— Почему ты такая злая? — серьёзно спросила Кейтилин, буравя Тилли одновременно строгим и недоумённым взглядом. — Я же как лучше хотела!

— А звала ты меня зачем?

— А ты зачем убегала?

— Испугалась я! Мало ли кто там ночью шляется! Кстати, твой папочка вообще не беспокоится, что ты одна по ночам разгуливаешь?