Здравствуйте, братья! - Юрий Шпаков

— Веселенькая планета, — сказал Смит.

— Посмотри лучше результаты пробы, — заметил Борис.

Буколическая внешность окрестностей оказалась явно обманчивой. Приблизительный анализ, сделанный «Ульмой», утверждал: без скафандров выходить из корабля нельзя. В забортной пробе обнаружено более десятка неизвестных видов бактерий, которые могут оказаться опасными для человека. На их изучение и выработку противоядий понадобится, конечно, немало времени. И самое неприятное — в атмосфере корабля стали бурно размножаться какие-то споры. Герметический сосуд с пробой вскоре покрылся изнутри густым серым налетом, выросли скользкие рыжие фестоны. Борис представил, как выглядела бы их каюта, если эту дрянь выпустить на свободу. Да, окружение не из приятных...

Ночью жизнь вокруг корабля прямо-таки кипела. В непроглядной тьме (луны у планеты не было) шустро сновали в траве мелкие животные, плотными роями висели в воздухе насекомые, тяжело пробегали хищники. И ни на минуту не прекращалась отчаянная, смертельная возня в зарослях. Казалось, все были заняты только тем, что непрерывно пожирали друг друга. Инфракрасные прожекторы, пострадавшие при взрыве, действовали плохо, и на экране возникали чаще всего неясные тени. Но понять было нетрудно: в такую обстановку лучше и не соваться.

Трое суток они ремонтировали шлюзовую камеру. Борис, как мог, старался развлечь товарища — болтал о пустяках, вспоминал забавные истории. Но Роберт с каждым днем становился все мрачнее. И вот он заговорил о пожизненном заключении. По выражению лица товарища Борис чувствовал: эти мысли давно уже не дают Роберту покоя.

— Насчет тюрьмы — ты это слишком, — заметил он.

— Возможно. Но я говорю о смысле. Факт тот, что мы не в силах изменить свое положение. Высокоразвитые аборигены так и остались фантазией, и на чью-то помощь рассчитывать не приходится. Как ни крути, а к этому месту мы привязаны крепко...

— Ну и что?

— А то, что все наши исследования, про которые ты мне уши прожужжал, гроша не будут стоить. Кому они понадобятся? Экспедиции, которая прибудет сюда через сотню лет? Чепуха, они и сами разберутся в обстановке.

Борис нахмурился. Он не понимал, к чему клонит Роберт, зачем затеял весь этот разговор.

— Что же ты предлагаешь? — спросил он, с трудом сдерживая раздражение.

— Конечно, ты волен поступать, как тебе вздумается. Но я хочу честно предупредить: с сегодняшнего дня каждый приказ я буду расценивать как попытку покушения на мою личную свободу. Иначе говоря, считаю, что корабельный Устав утратил свою силу, как и остальные земные законы.

После гибели командира его обязанности перешли к Ковалеву, но за все время Борис ни разу не обращался к товарищу по полету приказным тоном. И слова Смита огорошили его. Он снова подумал, что тот шутит. Но лицо Роберта было серьезным.

— Не думай, пожалуйста, что я не в своем уме. Наоборот, все это хорошо продумано, и решение мое не изменится. Так вот: мне больше не хочется заниматься наукой. Не вижу в этом смысла. Буду вести жизнь добропорядочного рантье и брать от нее все, что только возможно в нашем положении.

Борис расхохотался — настолько дикими показались ему эти слова.

— Нет, я просто отказываюсь верить ушам! Жизнь рантье... Надо же придумать! Наверное, на тебя подействовали эти фильмы...

— Кстати, у наших старых фильмов есть одно отличное качество. Они ожесточают человека, даже оглупляют его. А иногда просто необходимо почувствовать себя не слишком разумным и не очень добродетельным. Но об этом мы побеседуем как-нибудь позднее. А пока закончу главную мысль. Итак, я почти примирился с тем, что мне суждено провести остаток жизни на крошечном островке, в который превратился наш «Мирный». И мне хочется, чтобы его название в полной мере отвечало действительности. А для этого требуется одно: не искать приключений. Как говорят у вас в России, не лезть на рожон. Мы можем отлично прожить годы, никуда не отлучаясь из своего корабля. О еде можно не тревожиться, энергии хватит. Будем смотреть фильмы, почитывать книги, слушать музыку. Словом, заниматься, чем только вздумается. Меня лично такая перспектива вполне устраивает.

— И ты уверен, что сможешь прожить без работы?

— Конечно. Труд, лишенный смысла, превращается в каторгу. Я считаю, что работать надо ради денег, ради славы или другой конкретной цели. А в нашем положении? Слава богу, всем необходимым мы обеспечены, судьба хоть тут сжалилась. Так почему бы и не пожить в свое удовольствие? А на жизнь планеты можно поглядывать и из окна.

— Ладно. Поступай, как знаешь. Хотя я глубоко убежден, что долго так не будет. А моя программа остается прежней. Буду изучать планету — растительность, животных, микрофлору, все, что возможно. Неправда, будущей экспедиции пригодится все. Это и будет моей конкретной целью...

— А ты убежден, что Земля продолжает свое существование? Может быть, давно уже сгорела в атомном пламени, и только радиоактивный труп кружится по орбите. И мы с тобой — единственные представители некогда многочисленного племени безумцев, именовавших себя людьми.

— Раньше у тебя не было таких мрачных взглядов.

— Всегда были. Мы просто слишком мало знаем друг друга, вот ты и не замечал. А свой род я давно не уважаю. Да и за что уважать людей? Любая скотина благороднее в тысячу раз! Звери убивают только когда голодны, а человек делает это во имя своих идеалов. Человек, Homo sapiens! Бог мой, какой непередаваемой насмешкой звучат эти слова! Вся история нашего племени-непрерывная цепь безумия. Рабовладение, инквизиция, колонии, фашизм... И войны, войны! Не возражай, я знаю, что ты скажешь. Конечно, наука, искусство, сокровища культуры. Но что стоит один отвратительнейший парадокс: почти все сколько-нибудь выдающиеся открытия нашего времени сделаны не во имя бескорыстной любви к ближнему, а из-за самой черной ненависти к нему. Кибернетика родилась в военном ведомстве. Лазер — там же. Ядерная энергия — говорить не приходится. Даже наш звездолет, этот удивительный продукт разума, и тот создан на базе смертоносных ракет. Страх за свою шкуру — вот главный двигатель прогресса! А все разглагольствования о высоких идеалах, о священных предначертаниях — мираж, обман...

— Ты обнаруживаешь элементарное незнание диалектики, — сказал устало Борис. — И к тому же человечество слишком далеко от нас.

— Но мы-то люди! И в нас сидят в зародыше все дьявольские противоречия общества. Хоть и улетели за седьмое небо, а каинова печать осталась. Вот увидишь, еще вцепимся друг другу в глотки. Об этом я тоже хочу тебя честно предупредить.