Джентльмен Джоул и Красная Королева (ЛП) - Лоис МакМастер Буджолд

– Эверард Петр Джоул?

«Боже правый, он уже им имена придумывает!» Что ж, она сама целый год крутила в голове имена для своих дочек. «Вау, быстро он набирает обороты». К счастью, у Джоула есть какое-то время, чтобы придумать варианты получше и начать беспокоиться – это она знала по своему опыту.

– Мы же на Сергияре. И не связаны традициями. Ты можешь выбрать для них любое имя, какое тебе понравится. Я собираюсь назвать свою первую дочку Аурелией Косиган Нейсмит. Вообще-то их всех будут звать как-то там-Косиган Нейсмит. И Косиган – второе имя, а не фамилия через дефис. – И не приставка. – Уверена, потом они еще поблагодарят меня за это.

– А что, гм… что об этом думает ваш сын Майлз? Или его клон-брат Марк, если уж на то пошло?

– Я пока с ними ничего не обсуждала. По правде говоря, и не собираюсь обсуждать, а просто поставлю их перед фактом. Не хочу сказать, что «это не дело Майлза», скорее «это не его решение».

– А вы – или Эйрел – когда-нибудь рассказывали ему про нас? Он знает? Я никогда не знал точно. Одно дело, если он знает и принимает меня, и другое – если совсем не в курсе.

Те ужасные государственные похороны, на которых Оливер и ее сыновья встречались в последний раз, определенно были неподходящим местом, чтобы начинать такой разговор.

– Ха. Нет. Если уж говорить насчет взрыва мозга, Эйрел всегда в этом плане Майлза щадил. Я никогда полностью не соглашалась с его подходом, но нельзя не признать, что так было значительно проще.

Джоул облегченно кивнул.

С минуту Корделия его разглядывала, а потом специально добавила:

– Эйрел всегда тобой гордился. Я надеюсь, ты это знаешь.

У него перехватило дыхание, и он отвернулся. Сглотнул. Коротко кивнул. Ему понадобилось еще пару раз вдохнуть, но он все же сумел вспомнить, о чем собирался сказать:

– Когда начали разговор об этом, я подумал, что вы, возможно, хотите попросить меня стать им крестным отцом или чем-то вроде – как это в бетанских терминах, со-родитель?

– Со-родитель по закону, и зачастую генетически, то же самое, что просто родитель. А крестный – это ближе к законному опекуну, который появляется у сироты в случае смерти родителей. И да, я собираюсь подумать над новым завещанием. К счастью, в моем распоряжении лучшие юристы планеты. И то же самое, если ты надумаешь, надо будет сделать и тебе.

– Эйрел Косиган Джоул? – пробормотал он, словно не воспринимая, что она говорит, хотя она точно знала, что он все слышал.

– Никто и глазом не моргнет, – заверила она его. – Или Оливер Джоул Младший, в общем, все, что ты хочешь.

– Но что я скажу… про их мать? Вернее, про ее отсутствие?

– Яйцеклетка, анонимно пожертвованная в донорский банк, стандартная практика. Между прочим, это будет правда. Тебе стукнуло пятьдесят, на тебя свалился кризис среднего возраста, и ты внезапно решил не покупать блестящий красный флайер, а завести ребенка. Вот и все.

Он запустил пальцы в свои потускневшие золотые волосы и неуверенно рассмеялся.

– Я начинаю думать, что мой кризис среднего возраста – это вы, Корделия.

Она, позабавленная, пожала плечами:

– Мне что, извиниться?

– Никогда. – И, несмотря на все смятение, уголки его губ тронула самая замечательная улыбка.

Нет, они на самом деле слишком редко виделись в последние три года, это точно. Более правильно было бы сказать, просто проносились мимо друг друга. Они с Оливером оба погрузились в свою работу и прочие дела, словно проклятые, то на разных планетах, то по разные стороны гравитационного колодца. И последнее, что могло остаться у вдовой вице-королевы, за которой пристально следили, пока она тянула груз, с которым прежде управлялись двое – это приватность. Задним числом она позавидовала Эйрелу и его отношениям с бывшими подчиненными. Он своей верностью прикрывал всех, точно плащом.

Она вытащила из кармана карточку, нацарапала на обороте пару слов и протянула Джоулу.

– Вот доктор, если ты решишься зайти в репродукционный центр и оставить там пожертвование. Мой самый лучший бетанский специалист, доктор Тэн. Он в курсе. «Заходите, когда вам удобно, мистер Джоул».

Джоул осторожно принял карточку и внимательно ее прочитал.

– Понятно, – его длинные пальцы бережно убрали карточку в нагрудный карман и тут же коснулись ткани еще раз, чтобы убедиться, что она на месте. – Изумительный подарок. Я о подобном никогда и не думал.

– Я так и поняла. – Она промокнула губы салфеткой – Что ж, теперь можешь подумать.

– Сомневаюсь, что я буду в состоянии думать о чем-то другом. – Его улыбка превратилась в усмешку. – Кстати, спасибо на том, что не вывалили это на меня в разгар рабочего дня.

Она молча ответила чем-то вроде салюта.

Он смотрел на нее тепло и пристально:

– Ха. Уже второй раз в моей жизни Форкосиганы переворачивают ее с ног на голову и запускают в таком направлении, о котором я прежде и помыслить не мог. Можно было догадаться.

– В первый раз это случилось, когда Эйрел в тебя влюбился?

– Обрушился на меня с этой своей любовью, так точней. По ощущениям очень похоже, как быть прихлопнутым падающим зданием. Причем не тем, что стояло на земле и вдруг рухнуло, а просто упавшим с неба.

Она усмехнулась в ответ:

– Это чувство мне знакомо. – Она посмотрела на него и вдруг ощутила приступ давнего любопытства. – Эйрел рассказывал мне почти обо всем – я была единственной, кому было безопасно доверить эту часть его личности, пока не появился ты, – но всякий раз что-то мутил с тем, как у вас все случилось. Суди сам: в Империи все спокойно, Майлз от греха подальше заперт в Академии, редкое затишье в политической обстановке – хотя оно и недолго продлилось … Я еду погостить к матери на Бету, оставив Эйрела в обычном слегка взволнованном состоянии, характерном для его типичных молчаливых увлечений без взаимности – а приезжаю и обнаруживаю вас обоих на взводе, а Иллиана – на грани срыва. Успокоить его было так же просто, как уговорить самоубийцу не прыгать с крыши.

Верный шеф безопасности Эйрела был как никогда близок к тому, чтобы то ли заплакать от облегчения, то ли хорошенько выругаться, когда, страшась увидеть в Корделии разгневанную изменой супругу, нашел невозмутимую союзницу. «Выходя за Эйрела замуж, я знала, что он бисексуален. А он знал, что я бетанка. Мелодрама в наши планы никогда не входила, Иллиан».

– Единственной неожиданностью для меня стало то, как вы двое сумели преодолеть ваши барраярские комплексы. – Не то чтобы они с Эйрелом не обсуждали Оливера и прежде, пусть в теории.

Вспышка давнего веселья отразилась на неизменно выразительном лице Джоула.

– Ну… боюсь, вы бы сочли, что это произошло скорее в барраярском, нежели в бетанском стиле. Несомненно, на разговоры тогда пришлось очень мало, о чем я никак не могу сожалеть. Какой у нас обычный срок для грифа «секретно» – всё ещё пятьдесят лет, верно? Ну и правильно, я считаю.

Корделия хихикнула:

– Тогда забудь.

Джоул склонил голову:

– А много у него было, гм, молчаливых увлечений? До меня?

– Надо бы мне ответить тебе тем же, – Джоул тут же махнул рукой – «забудьте», и Корделия улыбнулась: – Но я тебя пожалею. Нет, при том, что в столице хватало красивых офицеров, он ценил их эстетически – абстрактно, как человек может любоваться красивым рассветом или породистой лошадью. Умных офицеров он привлекал к себе на службу, где бы ни находил, а если они оказывались ещё и красивы, что ж, тем лучше. Офицеры с особенным характером – такие служили в основном в космосе, на планете их попадалось мало. А все три качества в одном….

Джоул жестом повторил «не надо», от чего Корделия отмахнулась.

– О, не скромничай. Первый раз Эйрел тебя увидел, когда пришпиливал тебе медаль – так? Перед этим он изучил доклады о той аварии на орбите, со всеми подробностями – он так всегда делал перед награждением за храбрость – и твое личное дело. В конце концов, ты тогда только что спас императора от необходимости заменять человек сто высококвалифицированного и обученного с немалыми затратами персонала. – Неудивительно, что Эйрел завербовал Джоула к себе прямо на месте, как только тому разрешили бумажную работу врачи. Что до остального, для этого пришло время позже.

Джоул поморщился.

– Это всегда странное ощущение – когда тебя хвалят за действия, которых ты почти не помнишь. Запомнить мне помешало удушье, про кровопотерю я уж промолчу. Во всяком случае, так предположил потом мой врач в Имперском госпитале. А я думал только одно: что, если вдруг все придётся повторить, а я не смогу вспомнить, как?– Его губы дрогнули в запоздалой усмешке. – Боже, какой я тогда был молодой!

– Ты был взрослым тогда, как и сейчас. Как бываем мы все. – Она помолчала и добавила с любопытством: – А до Эйрела ты считал себя моносексуальным?