Джентльмен Джоул и Красная Королева (ЛП) - Лоис МакМастер Буджолд

Чтобы смягчить боль, она снова открыла глаза и огляделась. Два ближайших к ней столика были по договоренности с рестораном пусты, и только за дальним сидел сейчас ее СБшный телохранитель в штатском, делая вид, что потягивает холодный чай, и поглядывая по сторонам. Сохраняет бдительность, все верно. Больше сорока лет подданства и служения Барраярской Империи включали в себя слишком много всего, и к сегодняшнему дню она смирилась с мыслью, что для решения этих проблем есть специальные люди. Хотя ее сегодняшний охранник смотрелся так молодо, что создавал у нее ощущение, будто это она по-матерински за ним приглядывает, а не наоборот. Пожалуй, ей не стоит оскорблять достоинство этого мальчика, высказывая подобное предположение вслух.

Она втянула большой глоток свежего воздуха, словно его легкость могла заполнить темный провал в ее сердце. Официант принес два стакана с водой. В ее стакане оставалось лишь несколько глотков, когда в дверях наконец показался человек, которого она ожидала. Он огляделся, увидел ее, поднял руку в приветствии и широким шагом подошел к ее столику. Телохранитель моментально отметил, что ее визави сейчас в штатском, но ему пришлось сделать явное усилие, чтобы машинально не вскочить и не откозырять проходящему мимо него мужчине, а всего лишь обменяться с ним кивками.

Когда Корделия увидела лейтенанта Оливера Перрина Джоула впервые – сколько ему тогда было, двадцать семь? – она без колебаний назвала его потрясающим. Высокий, стройный блондин с четкими чертами – ох, эти скулы! – и голубыми глазами, живыми и отражающими ревностный ум. Хотя тогда он был более робок, чем теперь. По прошествии двух десятилетий и некоторых перемен – и переживаний – адмирал Джоул все еще оставался высоким и сохранил прекрасную осанку, но приобрел некую солидность как в сложении, так и поведении. Светлые волосы теперь самую малость тронула седина, в уголках ясных глаз появились «лапки» морщин, и он обрел тихую, твердую уверенность в себе. Хотя эти бесподобные скулы и ресницы никуда не делись. Корделия чуть улыбнулась, позволив себе этот приватный момент осторожного любования, прежде чем Джоул подошел и склонился над ее рукой, а затем сел.

– Вице-королева.

– Сегодня – просто «Корделия», Оливер. Если только ты не хочешь, чтобы я начала обращаться с тобой, как положено с адмиралом.

Он покачал головой.

– Нет уж, на сегодня с меня достаточно работы. – Но его пытливая улыбка сделалась чуть кривоватой. – И, кроме того, среди нас лишь один адмирал был настоящим. Мое нынешнее повышение в звании всегда казалось мне немного нереальным, когда я находился рядом с ним.

– Ты настоящий адмирал. Так сказал император. И так посоветовал ему вице-король.

– Не стану спорить.

- И хорошо, потому что это несколько запоздало, учитывая прошедшие с твоего повышения несколько лет и проделанную тобой работу.

Джоул фыркнул, поднял ладони с длинными пальцами, точно сдаваясь, уступая в этом вопросе, и взял меню. Он поглядел на нее, наклонив голову:

– Вы хотя бы выглядите не такой уставшей. Это хорошо.

Корделия не сомневалась, что в последние годы, когда они с таким трудом искали новое равновесие в жизни, она частенько выглядела абсолютно вымотанной. Она запустила руку в свои коротко стриженые рыжие с проседью волосы, которые как обычно вились вокруг головы непокорными кудрями.

– Я и чувствую себя не такой уставшей. – Она поморщилась. – Теперь, бывает, я часами ни разу не вспоминаю о нем. На прошлой неделе мне удалось продержаться целый день.

Он кивнул – без сомнения, все совершенно правильно понимая.

Корделия задумалась, с чего ей начать. Фраза «За последние три года мы не слишком часто виделись», пожалуй, не совсем точно отражала реальность. Адмирал Сергиярского флота в соответствии со своими задачами автоматически делался вооружённой правой рукой отныне единственной правительницы планеты – как прежде выполнял такие же функции для союза вице-короля с вице-королевой. Колония оценила его собственные немалые заслуги, даже когда незримо стоявшая за его спиной грандиозная тень его наставника, адмирала Форкосигана, исчезла с – можно ли было сказать «безвременной»? – кончиной последнего. Вице-королева Форкосиган и адмирал Джоул приспособились к новой схеме своей совместной работы, обходя молчанием боль потери, зашивая эту рану стежками публичного взаимодействия. Совещания, инспекции, дипломатические обязанности, прошения, данные и полученные советы, споры с бюджетным комитетом – обычно они выступали там в тандеме, но пару раз занимали противоположные стороны… тот объем работы, который они взяли на себя После Эйрела, едва ли отличался по сути и по темпу от того, что было До. И видимый шрам медленно затягивался… хотя его то и дело дергало.

Что касается внутренних ран… они оба старались их не касаться и почти не заговаривали о них, возможно, из взаимного милосердия. Корделия никогда не считала, что потеря для Оливера не настолько глубока лишь потому, что он ее с предельной осторожностью скрывает – хотя, подвергаясь бесконечной пытке публичными церемониями, которые полагались вдове вице-короля, она не раз завидовала приватности его горя.

Но их былая близость, казалось, была отобрана, погребена под непрерывной чередой дел. Они были как две блуждающие планеты, чье общее солнце исчезло, и теперь для них настало время заново отыскать объект притяжения и источник света.

Вернулся метрдотель и принял у них заказ, своим коротким вмешательством оборвав ее растущее внутреннее… смятение, да, она была смущена. Затем они снова остались одни, но тут уже Оливер разрешил ее затруднительное положение, начав сам:

– Если у нас сейчас с вами деловой обед, то кто-то явно опоздал огласить мне повестку дня.

– Нет, не деловой, но повестка у меня все же есть, – призналась она. – Личная и приватная, вот почему я пригласила тебя сюда в наш так называемый выходной.

Интересно, что именно он сумел прочесть в ее приглашении, раз пришел в ресторан в удобном и очень идущем ему гражданском костюме, а не в мундире? Он всегда был очень чуток к нюансам; бесценное качество в те дни, когда он был назначен к премьер-министру в качестве военного секретаря и вращался в накаленной политической атмосфере барраярской столицы. «Мы так далеко от Форбарр-Султаны. И я этому рада».

Она отпила ещё воды и решилась:

– Ты слышал про новый репликаторный центр, что мы здесь открыли?

– Я… про центр как таковой – нет. Но я знаю, что вы прикладываете много усилий в области здравоохранения. – Он моргнул и поглядел на нее с ясно читаемым выражением «не очень понимаю, о чем вы, но слушаю внимательно».

– Моя мать на Колонии Бета помогла мне подобрать уникальную команду бетанских специалистов в области репродукции, и я предложила им работу здесь, заключив с ними пятилетние контракты. Наряду с медицинскими услугами населению они обучают сергиярских медиков в клинике. К моменту, когда их контракт подойдет к концу, мы намерены основать несколько дочерних клиник в новых городах колонистов. И, если нам совсем повезет, то еще и соблазнить кое-кого из этих бетанцев остаться там работать.

Джоул, как человек неженатый и вряд ли планирующий жениться, улыбнулся и пожал плечами:

– Я достаточно стар, чтобы помнить времена, когда репликаторная технология на Барраяре только появилась и вызывала массу споров. А теперь прибывающие к нам младшие офицеры воспринимают ее как должное, причем не только урожденные комаррцы или девушки из ВЖК.

Подошел официант с вином: легким, с фруктовым ноткой, хорошо охлаждённым белым, сергиярского – да-да! – урожая. Корделия укрепила свой дух глотком алкоголя, прежде чем продолжить со всей откровенностью:

– В данном случае общественное благо затрагивает еще и личные интересы. Как, гм, ни разу не упоминал при тебе Эйрел, и я, кажется, тоже не припомню, чтобы говорила тебе об этом… в общем, в самые рискованные времена его регентства – когда ты еще у нас не появился – мы приняли меры предосторожности и изъяли у каждого из нас по несколько половых клеток. Заморозили сперму Эйрела и мои яйцеклетки. Это случилось тридцать пять с лишним лет назад.

Платиново-блондинистые брови Оливера поползли вверх:

– Он же говорил мне как-то, что стал бесплоден после солтоксинового нападения!

– Для естественного зачатия – возможно. Низкое число сперматозоидов, плюс большая доля клеточных повреждений, накопившихся за всю его жизнь. Но с технологией – другое дело. Для этого нужна лишь одна жизнеспособная гамета, если удастся ее отобрать из всего донорского материала.

– Хм.

– По причинам скорее политическим, чем биологическим или техническим, мы так и не обратились в генный банк. Но в своем завещании Эйрел точно и однозначно указал, что эти образцы после его смерти принадлежат мне и только мне. И когда я в этот раз ездила на Барраяр, ради ежегодного доклада и Зимнепраздника, то заодно забрала их все и привезла сюда. Вот что было в чемоданчике, который я… над которым я хлопотала, точно курица-наседка, чего ни разу прежде при тебе не делала.