Неблагоразумная леди - Элинор Смит

Тот тоже не мог и подумать, что их встреча окажется для него важной. Марри познакомил их в тот самый момент, когда Даммлер уже убегал. Ни Марри, ни Вордсворт о его поспешном уходе особенно не печалились. Как только он появился в «Пултни», все внимание перешло к нему. Понадобилось шесть дюжих лакеев, чтобы пробить Вордсворту дорогу сквозь толпу поклонников и поклонниц, окруживших Даммлера. Они обменялись рукопожатиями и парой слов, не расслышанных во всеобщем шуме.

— А вот с кем, Даммлер, вам стоит познакомиться, — остановил Марри направившегося к выходу поэта. Пруденс как раз подвернулась под руку: она проскользнула сквозь толпу, чтобы взглянуть на знаменитость. — Мисс Маллоу, одна из моих авторов, подающих большие надежды.

— Очень рад познакомиться, — протянул в свойственной ему певучей манере Даммлер, отвесив Пруденс глубокий поклон и улыбнувшись ей, отчего та пару дней не могла сесть за работу.

Она чуть не забыла, поклониться в ответ и стояла взирая на поэта с благоговением, словно хотела навсегда сохранить в памяти каждую его черту. Она даже представить себе не могла, что подобное совершенство могло обитать в этом бренном мире.

Привыкший к подобной реакции представительниц женского пола, Даммлер вынужден был взять инициативу на себя и потому спросил:

— Что вы пишете, мисс Маллоу, романы или стихи?

— Стихи, — проговорила она, вовсе не желая ввести его в заблуждение, а просто потому, что не понимала, что отвечает.

— Надеюсь в ближайшее время ознакомиться с ними, — сказал он и поспешно откланялся.

После этой встречи мечтания Пруденс приобрели особый характер. Герой, которого она привыкла видеть на гравюрах, на картинках в журналах и витринах книжных лавок, обрел плоть и кровь, черты реального человека. В три часа утра, когда она лежала в постели без сна и живо вспоминала каждую мелочь знаменательного события, до нее вдруг дошло, что она ни слова не сказала в похвалу творчества Даммлера, не догадалась подарить ему свои книги, что надо было бы сделать, поскольку он сам выразил желание их прочитать. Она тут же встала, зажгла свечу и подписала ему свои книжки. Уголок первого томика немного погнулся, потому что как-то она уронила его на пол, но дефект был незаметным. Пруденс некоторое время раздумывала, что бы написать, и остановилась на достаточно формальной фразе: «Лорду Даммлеру от мисс Маллоу с наилучшими пожеланиями». Она держала в руках книгу, которая скоро будет в его руках. Слова и идеи, зародившиеся в ее мозгу, пройдут перед его глазами и войдут в его мозг. Это уже было настолько интимно, что об этом и помыслить было трудно. Пруденс так и заснула, размышляя о том, как он воспримет ее книгу. Проснулась она с головной болью и сразу отослала все три томика мистеру Марри с просьбой передать их лорду Даммлеру. На следующее утро, когда Даммлер пришел в издательскую контору к мистеру Марри, тот передал ему три книги мисс Маллоу.

— Ах, как мило с ее стороны! — с кривой улыбкой бросил Даммлер. — Вероятно, теперь ожидается, что я лично навещу ее и поблагодарю.

— Достаточно будет и записки.

— Не буду давать подобные авансы. Вы сами поблагодарите ее от моего имени, Марри.

Марри улыбнулся, уловки Даммлера не были для него новостью. А через полчаса Даммлер сидел в салоне леди Мелвин и выслушивал упреки за то, что так рано сбежал вчера вечером.

— В знак примирения я принес тебе кое-что, — сказал он, передавая ей томики мисс Маллоу. — Это автор Марри, которой он протежирует. Спасибо ему, что предупредил меня.

— Мисс Маллоу, — прочитала леди Мелвин на обложке. — Не слышала о такой. Она хорошенькая?

— Отнюдь.

— Какая она из себя?

— Хоть убей, не помню. Но, думаю, если бы была хорошенькая, я запомнил бы. Ах да, вспомнил, на ней был чепец.

— А, старая дева!

Даммлер кивнул и начал перемывать чьи-то косточки.

Глава 3

— Ну и вид у тебя, Пруденс. Будто на воду возили, — игриво бросил Кларенс, что объяснялось ее вчерашним присутствием на съезде именитых гостей. А как вытянулась физиономия у позировавшего ему сэра Алфреда, когда Кларенс упомянул как бы между прочим, что его племянница вчера познакомилась с Даммлером и сказала, что он славный парень. Пруденс была его племянницей, когда делала успехи, и дочерью Уилмы, когда дела ее шли так себе. — Вот что значит таскаться по всяким светским компаниям. Так ты, значит, видела лорда Даммлера? Ты, стало быть, тоже чепчики в воздух бросала вместе со всеми девицами?

Пруденс кисло улыбнулась, но ничего не сказала.

— Наша благоразумная Пруденс слишком благоразумна для этого, — вставила заезженную шутку госпожа Маллоу.

— Вот что мне в голову пришло, Пру, — продолжал Кларенс, — раз уж ты стала такой знаменитой, что вращаешься в светском обществе, надо бы написать твой портрет.

— Куда еще, — заметила Пруденс, — вы и так уже три моих портрета написали.

— Не будь такой скромницей, Пру. Мне это — одно удовольствие. Сидя, в три четверти. Как Мона Лиза. А в руках — перо или на коленях — книга, чтобы подчеркнуть твое призвание. — В этом было что-то новое. Перо в руке — это просто откровение, а уж о книге и говорить нечего: такое введение символа в картину открывало перед Кларенсом новые горизонты. — Я вставлю сэру Алфреду цветок в петлицу, — добавил он, лучезарно улыбаясь, явно представив, какие возможности откроет ему этот ход. — Он же у нас известный мастер цветоводства. Выращивает цветы в ящичках. Это у него называется оранжерейное хозяйство. Вот так-так. Что-то не припомню, чтобы сэр Лоуренс делал что-нибудь подобное. Не удивлюсь, если он тут же возьмет это на вооружение, как только услышит о моем изобретении. Так что не вздумай говорить об этом с Лоуренсом, коль скоро пересечешься с ним, — предостерег он племянницу, видимо полагая, что отныне она только и будет проводить вечера в разных светских компаниях.

Пруденс в голову бы не пришло рассказывать что-нибудь подобное сэру Лоуренсу или кому другому, а вот сам Кларенс только об этом и говорил всякому встречному-поперечному. Миссис Херинг пришлось вернуть свой портрет, чтобы Кларенс прописал у нее в руках пышное перо, символ «ее высокопарных наперсниц», как выразился дядюшка. Мистер Элмтри загорелся желанием добавить символ и к портрету в три четверти мистера Арнприора, что сох у стены его мастерской, хотя никак не мог решиться нарисовать у него в руках рыбу, поскольку единственной страстью мистера Арнприора была рыбалка. День не прошел даром, так как Кларенс вспомнил о книге из библиотеки Пруденс. Он понял, что ему надо нарисовать обложку «Совершенного рыболова» Уолтона и как-то умудриться подвесить ее в воздухе около фигуры мистера Арнприора, учитывая, что ни стола, ни какой иной подставки в композиции не было. Фон дядюшка Кларенс по установленному обычаю выписывал широкой кистью в один плотный синий цвет, если модель была светловолосой, и желтый, когда портретируемые были преклонного возраста, с голубоватыми или седыми волосами.