Акт исчезновения - Ричард Матесон

Я позвонил своей двоюродной сестре, родной сестре, двоюродной сестре Мэри, ее родной сестре, ее родителям. Никто не ответил. Даже гудков не было. Ни один из номеров не работал. А потом исчезли и номера.

Не знаю, что делать. Весь день я просидел в гостиной, глядя на улицу. Смотрел, не пройдет ли мимо дома кто-нибудь, кого я знаю. Но никто не прошел. Сплошные незнакомцы.

Я боюсь выходить из дома. Это все, что у меня осталось. Наша мебель и наша одежда.

В смысле, моя одежда. Ее шкаф пуст. Я заглянул в него утром, когда проснулся, и увидел, что от ее одежды не осталось даже нитки. Словно по мановению волшебной палочки, все исчезает, словно…

Я только засмеялся. Должно быть…

Я позвонил в мебельный магазин. Они работают в воскресенье. Мне сказали, что у них нет записи о том, что мы заказывали кровать. Не хочу ли я сам зайти и убедиться?

Я повесил трубку и еще немного посмотрел в окно.

Подумал, не позвонить ли тетке в Детройт. Но не смог вспомнить номер. А в записной книжке его больше нет. Во всей книжке ни единой записи. Если не считать моего имени на обложке, вытисненного золотом.

Моего имени. Одно только имя и осталось. Что я могу сказать? Что я могу сделать? Все так просто. Здесь ничего нельзя сделать.

Я смотрел альбом с фотографиями. Почти все снимки изменились. На них нет людей.

Мэри исчезла, исчезли вес наши друзья и родственники.

Забавно.

На свадебной фотографии я сижу один за огромным столом, уставленным угощениями. Левая рука у меня вытянута в сторону и согнута, как будто бы я обнимаю невесту. А вдоль всего стола в воздухе зависли стаканы.

Подняты в мою честь.

Я только что получил письмо, отправленное Джиму. На конверте штамп: «Неверный адрес».

Я хотел перехватить почтальона, но не смог. Тот ушел раньше, чем я успел встать.

Я сходил в бакалею рядом с домом. Бакалейщик меня узнал. Но когда я заговорил с ним о Мэри, он сказал, чтобы я перестал валять дурака, ведь я же закоренелый холостяк и мы оба это знаем.

У меня осталась только одна идея. Это опасно, но придется рискнуть. Придется выйти из дома и отправиться на другой конец города в Управление по делам бывших военнослужащих. Хочу посмотреть, сохранились ли там сведения обо мне. Если да, значит, у них что-нибудь будет о моих школьных друзьях, о женитьбе, о людях, которые составляли часть моей жизни.

Эту тетрадку я возьму с собой. Не хочу ее потерять. Если я ее потеряю, у меня не останется ни единого материального доказательства, способного напомнить мне, что я не сошел с ума.

Дом исчез.

Я сижу в кондитерской на углу.

Когда я вернулся из Управления, то обнаружил вместо него пустую площадку. Я спросил у мальчишек, которые играли на ней, знают ли они меня. Они сказали, что нет. Я спросил их, что случилось с этим домом. Они сказали, что играют на этом месте, сколько себя помнят.

В Совете никаких сведений обо мне не оказалось. Ничего.

Это значит, что отныне я никто. Все, что у меня осталось, это я сам, тело и одежда на нем. Все документы, удостоверяющие личность, исчезли из бумажника.

И часы тоже исчезли. Просто взяли и исчезли. Прямо с руки.

У них сзади была гравировка. Я помню слова.

«Моему единственному, с любовью. Мэри».

У меня осталась еще чашка ко…