Трущобы империй - Василий Сергеевич Панфилов

Наступило утро, но никаких изменений не наблюдалось, Алекса будто забыли в карцере. Есть особо не хотелось, а вот жажда мучила всё сильней, да и спина болела сильно. Парня лихорадило, но он сам этого не замечал, проваливаясь в различные планы побегов, выстраиваемых мысленно. Планы в большинстве своём совершенно идиотские, начиная от кальки с боевиков, где он прорывался с боем, ломая всем хребты, либо излишне долгоиграющие, со сложной интригой.

* * *

– Меня зовут мистер Салливан, – брезгливо говорил стоящий перед Алексом мужчина лет сорока, в одежде, претендующей на почти средний класс, с хлыстом в руках, – и для тебя, тупой бродяга, главный. Понял?

– Да, мистер Салливан, – пробормотал Алекс пересохшими губами, не поднимая глаз.

Затем попаданца отвели в церковь, где он присоединился к группе мужчин. Пастор упоённо вещал о вечных муках и грехе. По его словам выходило, что находящиеся здесь бродяги, калеки и старики прямо-таки исчадия ада. А работный дом – это Божья милость, незаслуженно посланная им через благочестивых прихожан.

Мужчины послушно произносили слова молитвы, не пытаясь переговариваться или переглядываться с соседями с соседями. И эта покорность необыкновенно напугала парня.

Глава третья

– Шевелись, Смит, – дребезжащим тенорком сказал Джонас, и парень сцепил зубы. Слова сказаны не для него, а для приближающегося надзирателя. Дескать, я вот работаю, мистер… Алекс всех тормозит.

Такие вот мелкие подлости в работном доме норма, народ здесь собрался в большинстве своём трущобный, да ещё и крепко побитый жизнью. Умри ты сегодня, а я завтра является прямо-таки жизненным кредо аборигенов. Ну а у кого подлости не хватало, те быстро её приобретали.

Попадались и исключения, но нечастые, да и… религиозные фанатики, постоянно шепчущие или выкрикивающие молитвы, тоже не подарок. К нескольким товарищам по несчастью, казавшимися относительно порядочными Алекс присматривался, но с дружбой лезть не спешил.

– Ленишься? – Прошипел голос надзирателя, обдав парня смрадным дыханием, – смотри…

Привычная уже волна страха прошла по спине и он начал быстрее перекидывать кости в барабан. Более-менее крепкие мужчины в работном доме занимались именно этим, перемалывая кости крупного рогатого скота в костную муку.

Работа не слишком тяжёлая физически, но очень травматичная, многие кости сколоты и порезаться или уколоться слишком легко. А поскольку кости не свежие… в общем, бывший студент уже мог похвастаться руками, покрытыми многочисленными подгнившими ранками.

Зазвонил колокол и все потянулись в столовую, большой зал, провонявший тухлятиной. Как уже известно Алексу, содержащийся за счёт прихода работный дом и без того небогатый, так ещё и сотрудники воруют совершенно безбожно.

Хлебая жидкую похлёбку из подгнивших овощей и порченой крупы с жучками, попаданец старался не поднимать глаза, дабы не нарваться на неприятности. Быстро, но очень тщательно пережёвывая еду, судорожно думал, как ему нейтрализовать Джонаса. Поганый старикашка выезжал за счёт новичка, не ориентирующегося пока в обстановки. Два раза уже пороли, мда…

Мыслей особых нет, кроме как поднять бунт – дело заведомо гиблое. Трёхэтажное здание стояло крестом, деля территорию за забором на четыре части – для мужчин, женщин, мальчиков и девочек. Помимо надзирателей, есть ещё и добровольные помощники, готовые на любую подлость ради мельчайшей привилегии. Спальное место чуть получше, менее потрёпанная одежда, похлёбка чуть погуще.

Народ здесь в основном потухший, смирившийся с судьбой и просто доживавший свои дни. Немногочисленных бунтарей вычисляют очень быстро, решительно отправляя на каторгу по малейшему поводу. Британский суд и так-то милосердием не славится, а уж к низшим слоям населения относится как к опасным преступникам, которые ПОКА не попались.

Всё это накладывается на протестантскую этику, в которой богатство являлось внешним проявлениям благочестия и угодности богу. Ну а нищета – главным критерием греховности.

Оставалась только надежда, что через какое-то время его сочтут благонадёжным и начнут выпускать на работы за пределами работного дома. Тоже не фонтан, да ещё и под надзором… но хоть какие-то возможности появятся.

– Встать!

Обитатели работного дома встали и послушно забубнили молитвы, благодаря за хлеб насущный бога и благочестивых жителей прихода. А особенно – надзирателей работного дома и его начальницу – за то, что не дают им впасть в грех лености, спасая заблудшие души. Как ни странно, но некоторые воспринимали это серьёзно.

К моменту прекращения работы Алекс уже вымотался. Пусть сама по себе она и не тяжёлая, но четырнадцатичасовой рабочий день, это слишком серьёзно. Тем более, когда ты только-только осваиваешь нужные ухватки, да и ещё и весь на нервах.

Ужин, состоящий из подгнившей картошки, растолчённой вместе с кожурой. Снова молитва… за две недели Алекс выучил их что называется на зубок.

А куда деваться, если дешёвенький, чаще всего потрёпанный, молитвенник торжественно вручается каждому грамотному обладателю работного дома? Игнорировать сей бред опасно, надзиратели задавали самые настоящие домашние задания. Выучить какие-то псалмы, читать вслух после ужина в спальне… благо, последнее не более получаса.

Бывший студент хорошо поставленным голосом бывалого КВНщика читал Послание Коринфянам под кашель сожителей. Наконец урок выполнен и все облегчённо принялись укладываться спать.

– Учёный, – неопределённо протянул один из стариков-инвалидов. Историю Алекса с травмой и амнезией в работном доме уже знали. Из-за этого мнения о нём разделились: одни считали парня просто спятившим дурачком, другие – относительно приличным человеком, просто попавшим в беду. К сожалению, мистер Салливан придерживался первой версии…

Но Алекс упорно гнул линию порядочного молодого человека из хорошей семьи, попавшего в затруднительное положение. Для этого он тщательно изучает молитвенник в редкие минуты отдыха – благо, тренированная память студента не подводила. Пусть по его мнению это и нелепо, но англичане из приличных семей или претендующих на это звание, очень часто могли наизусть цитировать целые куски из Священного Писания. Некоторые умели общаться одними только цитатами из Библии, причём весьма складно и красноречиво. Вот он и заучивает лихорадочно, делая вид, что вспоминает.

Всё с той же целью хорошего впечатления, Алекс тщательно следит за своим внешним видом и не опускается до скандалов. Последнее, впрочем, вынужденно… когда не знаешь местных законов и поконов[12], грамотно ответить оппоненту всё равно не выйдет. Лучше промолчать.

– Давай, в порт пойдёшь! – Орангутангоподобный надзиратель жизнерадостно скалился, показывая жёлтые, но вполне крепкие зубы, – разгружать всякое.

Алекс не показал виду, но от слов надзирателя ему как адреналин вкололи. Порт в его планах фигурировал постоянно. Английский торговый флот также не сахар, линьки и зуботычины являлись общепринятой практикой. По крайней мере, там нормальная, пусть и очень однообразная еда, да и