Остров - Михаил Васильев

Участковый почему-то все больше мрачнеет.

— Ну, в общем, встречный тост. За приятную встречу.

Участкового совсем перекосило… Долгие часы. Участковый трезвым точным движением твердыми пальцами все открывает краник, уже давно не предлагая выпить Мамонту, и только краснеет, наливается кровью.

— Вот я раньше в обкомовской бане сторожем служил, — пытается рассказывать Мамонт. — Там бабы в шампанском купались. Так я из того шампанского самогон гнал. А это уже коньяк получается…

— У нас все должны работать. Я тебя работать пристрою, — вдруг заговорил участковый. — Куда? — В тюрьму. — Кем? — бессмысленно спрашивает Мамонт. — Заключенным. — Сегодня участковый многословен. Он уже не раз грозил этим, находил слова, но сейчас Мамонт почему-то чувствует, ощущает, что это правда. Где-то кем-то все решено. — И когда? — уже по инерции спрашивает он. — Завтра.

— Завтра, — почему-то повторяет Мамонт. — "Может шутит?.. — уже вспоминая о ведре с застывшей смолой. — До рассвета растопится. Вот прямо сейчас, после тебя, и начну… Значит пять рублей я так и не получу."

— Завтра обязательно, — опять говорит участковый. — Наливай.

Изнутри подступает трудный неуютный сон. Он пытается заснуть стоя, но, конечно, не может, только больше замерзает. Лицо, за сегодняшний день обгоревшее на солнце, сейчас холодит, обдувает, прохладным ветром. Оказывается, жить, стоя здесь вечно, невозможно. Опять надо куда-то плыть. Он опять на пограничном острове? на помойке погранзаставы?

Нет, нет, в кубрике какой-то яхты. Странные поступки приводят к странным результатам.

"Вот так кончаются попытки жить отшельником в маленьком курильском поселке".

А водоросли у него тогда так и не приняли. Может сильнейший, окончательный, гнев участкового был вызван именно этим? Участковый, наверное, рассчитывал на деньги Мамонта. Только сейчас Мамонт догадывается об этом.

Над головой грохнуло. Мамонт посмотрел вверх. На палубе опять блеяли и скакали "пэтэушники",так звал Мамонт пассажиров яхты.

"Марионетка я вам!.. Бомж лучше других замечает, что все вокруг преувеличивают масштабы собственной личности… Потому что сам лишен подобных комплексов. Заперли меня в своей посудине буржуи…е!" — со злобой подумал он.

— Ты думаешь, я не знаю, что это такое- жизнь моряка, — обратился он к голому мужику на фотографии. — Знаю, плавали… По полгода, будто червяк в железном орехе."

Это было еще хуже обычной морской скуки, в прежних плаваниях он хотя бы имел свою личную конуру, свой микромир, ему за что-то платили. Сейчас он не имел вообще ничего, даже штанов.

"Сейчас-то еще злее, — сказал он, глядя на фотографию- Даже чаю, когда захочешь, не попьешь! А может вообще без тела было бы лучше. Так, просто дух, без футляра, которым никто не пренебрегает из-за его неважного качества."

Внезапно погас свет. Мамонт застыл с комиксом в руке.

"Как бы вы на берег не заехали с вашим весельем, — он вгляделся в темный иллюминатор. — А впрочем, езжайте, не мне ваш таз чинить. Хорошо бы об Японию стукнуться, а еще лучше- Гонконг какой-нибудь. Тогда уйду от вас, жрите сами свое говно."

Сидеть в темноте было уже совсем бессмысленно. По коридору прогрохотали, кажется, кого-то потащили, уронили, кто-то что-то заорал, потом все смолкло. Мамонт выглянул наружу, коридор освещал бледный аварийный свет, дверь в другом конце была открыта, ездила по направляющему полозу. В той каюте кто-то спал, уронив голову на стол. Синеватый коридорный свет мерцал на загорелой лысине. Перед лысиной- красивая бутылка с яркой этикеткой. Все это было странно: на яхте много веселились, кричали, бегали и скакали, даже голыми, но никто так не напивался. За те дни, что Мамонт провел здесь, он еще не видел такого.

Башка заелозила, заскрипела по столу, приподнялась. Подошедший Мамонт едва узнал его без очков. Сам хозяин, Белоу. Но тот разглядел Мамонта сразу.

— Ты мизантроп? — выпучив глаза на пустую бутылку, очень громко спросил он.

— Да!

— Живи на необитаемом острове, — Белоу пошатнулся на стуле. — На острове! — закричал он, назидательно размахивая пальцем. — Живи! — умолк, по-прежнему недоумевающе глядя на бутылку.

Мамонт вздохнул. Белоу поднял на него красные пустые глаза, рыгнул. — Ты иди! — Махнул он рукой.

Мамонт повернулся.

— Стой!

Мамонт остановился.

— Ты мизантроп?

— Да.

— Живи на острове. Должен жить на острове. Жить!

Мамонт снова повернулся.

— Стой!

— Пошел ты!.. — треснувшим голосом выкрикнул Мамонт. Стукнув дверью, с колотящимся сердцем метнулся по коридору, по трапу.

На палубе было тихо. Вокруг мрак. Не слышно ни двигателей, ни шума воды, ни звука: ночной штиль. Абсолютная тишина, будто он вдруг оглох. Вверху- прожектор, бессмысленно направленный в небо. В воздухе повисла преувеличенная грубая и угловатая тень яхты. Душно. Неподвижный спертый воздух, как будто он заперт где-то. Кажется, протяни руку и упрешься ею в шершавые доски стены.

Сбоку шевельнулась тень. Мамонт вздрогнул, постепенно, с трудом, разглядел: тонкая фигура в черном перегнулась через планшир, длинные волосы занавесили лицо. Сквозь темноту постепенно проявлялись позолоченная туфля, неприкрытая вечерним платьем, спина… У Мамонта что-то заныло внутри. Нужно было немедленно что-то сказать.

— Сударыня! — начал Мамонт хриплым петушиным голосом и умолк, устыдившись. — "Что я плету!" — с ужасом подумал он.

Она вдруг захрипела, что-то заклокотало у нее внутри. Мамонт оцепенел. Мутная струя хлынула за борт. Женщина запрокинула голову, растрепанные волосы прилипли к неестественно бледному лицу. Красные глаза смотрели невидяще. Цепляясь бессильными пальцами за планшир, она, развернувшись, села на палубу, голова ударилась о железо и повисла.

Подошедший Мамонт нерешительно остановился. Эллен Белоу сидела, некрасиво раскинув ноги. Темные волосы волной свешивались со склонившейся головы. Мамонт осторожно продел руки под мышки Эллен, рывком поднял.

"Беда, вот беда какая, — бормотал он, волоча горячее тяжелое тело, понимая что говорит бессмыслицу, чтобы успокоить самого себя. Почему-то колотилось сердце. — Ни жены твоей, ни осла твоего…" — Он еще не знал, что собирается делать и боялся думать об этом. От Эллен шел густой аромат перегара. По ковровой дорожке до маленького слепого коридорчика, где находились самые аристократические каюты. Дверь оказалась открытой. Путаясь ногами в каком-то тряпье, валяющемся на полу, Мамонт втащил бесчувственное тело, задвинул дверь ногой. Потом, ощутив спиной мягкий диван, опустил Эллен на него.

Оглянулся. Негромко верещал приемник. Его панель мягко освещала небольшое пространство перед собой. Мерцало граненое стекло: духи, пузатая настольная зажигалка, переполненная пепельница. "Shanel" — разглядел он в зеленом сумраке на большом флаконе, вынув слабо скрипнувшую пробку, глотнул обжегшую глотку жидкость. В сумраке лицо спящей казалось нереально прекрасным: бледным и спокойным, темными пятнами выделялись брови и ресницы. Его парадоксально украшали вывернутые чувственные губы. Мамонт некстати подумал, что женщины все время в жизни играют, а такие губы, наверное, иногда играть мешают. Например, изображать строгую и холодную снежную королеву.

"Недоступность уже не изобразишь," — Он вдруг понял, что вообще-то никогда не видел ее глаз и вообще ничего не знает о ней. Зачем-то протянул руку к лицу Эллен и сразу отдернул, будто обжегшись, — ощутив горячую и болезненно влажную кожу. Нашарив за собой кресло, сел в него и внезапно услышал- в коридоре зазвучали тяжелые шаги, у этой двери звук прервался. Дверь раскрылась. Мамонт успел увидеть громоздкий силуэт, блеск форменных капитанских пуговиц… Капитан сразу же схватил его за рубашку на груди, притянул к себе. В унизительной близости вдыхая чужой перегар, Мамонт подробно видел крупнопористый нос, лохматые бесцветные брови. Совсем некстати вспомнилось, что Белоу почему-то называл его "шОфером"- именно так, нарочито коряво ставя ударение. Больно и противно скрутило что-то в животе в ожидании удара. Капитан пробормотал что-то на непонятном языке, — Мамонт, кажется, разобрал что-то про пенальти, — и вдруг чихнул ему прямо в лицо. И кажется ничуть не озаботился этим, замер, сосредоточенно задумавшись о чем-то и зажав нос двумя пальцами. Мамонт поспешно поднырнул у него под мышкой и уже в коридоре ощутил остро болезненный пинок. Сжав зубы, задавил в себе крик, вжался в угол. Дверь за его спиной захлопнулась.

Утром, проходя мимо приоткрытой двери Белоу, Мамонт молча кивнул. Из-за двери раздалось блеклое: "Зайди-ка!"

Посреди хаоса и разрушения сидел Белоу. Мамонт оглянулся: Эллен здесь не было.

— Факт на лице? — пробурчал Белоу, бесцеремонно указывая пальцем на синяк под глазом Мамонта. Тот и не помнил как ударился в том коридоре, падая. — Жаль, что я не успел поставить сотню долларов на этого жлоба, — Двинул стакан. — Налей! Давай зальем, по русскому обычаю, завьем веревочкой.