Словарь запрещенного языка - Лия Престина-Шапиро

МОСКВА. 1924—1961 ГОДЫ

Москва встречает Шапиро небывалыми морозами.

Умирает Ленин, Крупской не до папы.

В апреле приезжает мама с тремя дочерьми.

Нас очень приветливо принимает семья маминого брата Давида. Живем у них несколько месяцев. Были свидетелями очень сильного наводнения. Чугунов мост был целиком затоплен, вода доходила чуть ли не до Москворецкого. Жили мы в Черниговском переулке, выходящем на Пятницкую. Шапиро находит работу в АОНАПО (акционерное общество наглядных пособий для учебных заведений). Продолжает дело, частично начатое еще в Баку. В доме коммуны была столярная мастерская, которая в основном делала пособия для школ.

Выпускает методические пособия, руководства для учителей

.

* * *

Снимаем квартиру под Москвой на станции Новогиреево Курской ж/дороги (теперь это один из районов Москвы.)

Квартира большая, со всеми удобствами, даже с телефоном (тогда это была редкость). Я помню этот громоздкий аппарат на стене, когда, сняв трубку, долго ждали ответа телефонистки и говорили: «Барышня, соедините с таким-то номером».

Всю неделю мы отца почти не видели и с нетерпением ждали его приезда. Выходные дни он всегда проводил с нами. Любил купаться и учил нас плавать. Любил кататься на лодках и учил нас грести.

Любимая игра на воздухе была городки. Здесь он был мастер, и его бита всегда била без промаха. Иногда по вечерам играл с нами в карты.

Единственная игра, которой он научил и нас — «Тысяча».

Но больше всего мы любили его слушать. Рассказчиком он был великолепным. Раз в неделю у нас были уроки истории. Дома был очень хороший красочный альбом библейских историй, и мы (это я, младшая сестра и дочка соседки) с большим вниманием слушали папины рассказы. Он так артистично рассказывал, что нам казалось, что мы сами принимаем участие в борьбе с Голиафом, страдаем и радуемся пропаже и встрече с Иосифом, 40 лет бродим с евреями по пустыне и т.д. Позже, через много лет, я слушала с тем же интересом его рассказы уже вместе со своими детьми Володей и Инной.

В остальные вечера я и сестра просили его рассказать нам что-либо перед сном.

Жаль, что не было магнитофона и ничего не осталось от его буйной фантазии. Выдумщиком и фантазером папа был неподражаемым.

Свои выдуманные истории часто преподносил нам как правдивые события.

Часто рассказывал и действительные истории из своего детства.

Любил рифмовать.

Придумывал стихотворные поздравления к нашим дням рождений.

Помню какую-то очень длинную поэму с продолжениями, обрывающуюся на самом интересном месте (как в теперешних мыльных операх).

Одним из главных героев этой поэмы был крокодил (вероятно, навеян К. Чуковским).

На выходные дни к нам часто приезжали двоюродные братья Лева и Алик Великовские, Витя Вейс.

Это были очень веселые и шумные дни. Папа с увлечением кувыркался на сене, не отставая от мальчиков.

Папа очень любил праздники. И если их не было, создавал их сам. Он придумал и составил план веселого празднования 300-летия семьи, объявив, что сто семья не хуже Романовых (сосчитав число лет всех членов семьи).

К сожалению, в воспоминаниях детства не все так лучезарно. Периодически папа менялся, становился совсем другим человеком. Перед нами был вялый, скучный, мрачный, с грустными, часто наполненными слезами глазами, отец. Позднее я узнала, что это было состояние сильной депрессии.

Сначала эти периоды были очень короткими: несколько дней, неделя, две, а затем значительно дольше. Очень известный психиатр Ганнушкин поставил диагноз «циклотемия», сказав, что после 60 лет приступы депрессии прекратятся, посоветовал еще и пополнеть. Прогноз профессора Ганнушкина оправдался.

В один из периодов папиной болезни старшая сестра начала подрабатывать. Надо было тушью писать на географических картах названия городов, морей, рек, озер, гор и т. д. Все географические названия. Каждая категория надписей имела свой шрифт. В те времена (примерно 1928 г.) не было соответствующей техники, и всю работу надо было делать вручную. Сестра привлекла и меня. Я была очень горда, это были первые деньги, которые я внесла в семейный бюджет. Помню, что купила жареные семечки для всех подружек и подарок отцу — подстаканник.

Состояние депрессии проходило, и все быстро забывали эти тяжелые дни.

И перед нами опять появлялся еще более работоспособный, более энергичный, всегда с новыми планами — отец.

Последняя депрессия длилась более 2 лет. В то время я жила в Ленинграде, родила сына. Меня не хотели огорчать, и я не знала подробностей. Мама все годы была домашней хозяйкой, но в эти периоды она становилась кормилицей семьи. В Баку ее всегда приглашали на корректорскую работу в газету «Бакинский рабочий», а в Москве присылал гранки для правки дядя Давид, работающий в Медгизе.

***

В 1932 году я вышла замуж за Мишу Престина и несколько лет до начала войны жила в Ленинграде. В течение многих лет мне задавали вопрос, какое было отношение такого настоящего еврея, как отец, к моему браку? Не препятствовал ли, не осуждал ли, как относился к русскому зятю? Отец никогда не был шовинистом. В человеке его интересовала душа, интересы, интеллигентность, характер, но не национальность.

Отец уважал выбор своих дочерей и старался помочь, чем мог, если в этом была малейшая нужда.

Но в дальнейшем он, видимо, пересмотрел свою позицию. Я помню его разговор со вторым моим мужем (Миша погиб в 1942 году в возрасте 29 лет) Аккерманом Наумом Абрамовичем. Перед этим разговором к нам зашла сослуживица Наума (вскоре после смерти своего мужа) и рассказала, каким прекрасным человеком был ее муж Николай Иванович, как дружно и в полном согласии они прожили более 30 лет. И папа задал ей вопрос: «Рахиль Моисеевна, а Вы всегда делились с мужем в период космополитизма, в период дела врачей всеми своими переживаниями?» И она ответила: «Конечно, нет. Ему и так было тяжело, он очень переживал за меня.»

И после ее ухода отец сказал: «Ну вот видите, между такими парами всегда будет пелена: что-то недосказано, что-то недоделано. В такой жизни не может быть настоящей полной слитности и дружбы. Жизнь еврея среди чужих народов всегда сложна, и я думаю, что создавать семью лучше с единоверцами».

В конце 1937 года в Москве был организован Комитет трудовых резервов. Основная задача — подготовка молодых рабочих в ПТУ для всех отраслей промышленности.

Отец вскоре начинает там работать и тоже в области организации и обеспечения наглядными пособиями учащихся ПТУ.