Там, где ты есть - Михаил Монастырский

– Да, пошли вы к чёрту, бараны!

      Потом Тод обернулся ко мне, отряхиваясь от снега и поправляя у себя на шее раскрутившийся шарф, и с довольной улыбкой сказал:

– Ему, – Тод, так чтобы было незаметно для окружающих, показал указательным пальцем в небо, – оттуда виднее! – Вот и хорошо, что мы сегодня с тобой встретились, а то всё люди, Души, люди, Души! Получай, удовольствие, дружище! У нас с тобой работа вредная и поменьше ты думай о ней. Ну что же, рад был повидаться с тобой, Скай, мне пора.

– Как, уже? – возразил я.

– Да, дорогой, через шесть минут у меня рождественский сюрприз – обиженный Санта Клаус с отстрелянной головой! – А, ты говоришь: «люди…». Давай, увидимся, обнимая меня, подытожил Тод и растворился в воздухе, будто его и не было.

       Никто из веселившихся вокруг нас и не заметил его исчезновения. «Да, так они и не заметят пропажу Санты, – подумал я, – очевидно, всё же, Тод прав».

       Я поднял повыше воротник и медленно побрёл в сторону от шумящей людской толпы. В такт моим шагам часы пробили девять, десять, одиннадцать ударов, а на двенадцатом я исчез.

                                                     Глава седьмая

       Телефонный звонок на станцию скорой помощи был перехвачен мной. Хриплый уставший от болезни мужской голос сказал мне в трубку:

– Пусть приедет врач, сделает мне что – ни будь, мне очень плохо. Он, назвав своё имя и адрес, отключил телефон.

       Через двадцать минут я вошёл в оставленную больным, приоткрытой для меня дверь. Ему было пятьдесят два года, три из них, он болел раком, сожравшим его до костей. Только его зелёные глаза цвета весенней травы, казалось, так и не тронула болезнь. На этих двух островках пряталась его Жизнь и его Душа.

– Вызывали? – спросил я, заходя в его квартиру, и пытаясь не показать вида о безнадёжном положении пациента. – Я врач, что беспокоит? Слушаю Вас.

– Доктор, Вы же не студент, который не может отличить живого от покойника, – оскалился через боль он, – к чему эти вопросы? – Боль издевается надо мной уже несколько лет.

– У Вас закончились обезболивающие препараты, – сказал я, – у меня есть сильное лекарство, которое обязательно поможет Вам и боль отступит от Вас на большее время, чем обычно.

– Но она же вернётся, – ухмыльнулся мужчина, стискивая зубы и отворачивая своё лицо от меня к стене.

– Да, но к этому препарату Ваш организм ещё не привык, – продолжил я и подошёл к столу, заваленному таблетками, флаконами и прочими медицинскими предметами и инструментами.

      Моё внимание привлёк, лежавший на столе, окровавленный пустой шприц с согнутой иглой. Подойдя к мужчине и присев рядом с ним на краю кровати, я поднял рукава его рубашки. Его руки были сильно изранены медицинской иглой несколько минут назад до моего прихода к нему.

– Попытка не удалась? – сказал я, держа больного за руку. – Вы вводили себе в вены воздух. Так вот, это сделать совсем не просто. Не делайте больше этого, пожалуйста, я прошу Вас.

       Я набрал шприц и сделал ему укол. Его высохшие губы, до этого плотно сдавившие друг друга, расслабились, а веки, словно, крылья бабочки, медленно порхая, захлопали в воздухе. Его голос, как натянутая нить, держащая за хвост летучего змея, который никак не вырвется из плена крепко сжатых пальцев, произнёс:

– Я раньше Вас никогда не видел, доктор, но я Вас сразу узнал. – Я видел Вас сегодня в своём сне за пару часов до того, когда Вы зашли ко мне. В этом сне я чувствовал себя, как и прежде здоровым и неунывающим человеком, который живёт на полную катушку и совсем не бывает дома, потому что у него очень много дел. Ему даже некогда присесть и отдохнуть, потому как он всем нужен. У него много важных встреч и телефонных звонков. Всё прекрасно! Так вот, доктор, последний телефонный разговор в моём сне у меня произошёл с Вами. И знаете, что Вы мне сказали по телефону?

       Я молча, сидя на стуле рядом с кроватью, внимательно слушал его. Боль действительно незаметно быстро ушла от больного. Он, лёжа на спине, привстал на локтях, вытянул вперёд в моём направлении голову, выкатил свои зелёные глаза и прошептал:

– Вы, доктор, сказали мне: «Не делайте больше этого, пожалуйста, я прошу Вас». – Не мистика? Или мой сон продолжается, я сплю?

– Большинство людей проживает жизнь так никогда и не проснувшись, – ответил я, – так как они не осознают и не видят очевидной разницы между сном и реальностью.

       Он вдумался в смысл моих слов, откинул голову максимально назад, замер в таком положении и через несколько секунд сказал в потолок:

– Ха – ха – ха – ха…, – и рухнул спиной на кровать. – Я хочу Вас просить сделать мне что – ни будь, чтобы я скорее умер, прошу Вас. Не откажите мне, доктор. Хотите, я перепишу на Вас свою квартиру? Хотите?

– Нет, я хочу, чтобы Вы жили.

– Я не излечим. – Я – живой труп, который не вызовет интерес даже у студентов –  патологоанатомов. Нет мне покоя от осмысления этого.

– Смиритесь или боритесь. – Одно из двух, – ответил я, – сделайте свой выбор.

– Да, чушь всё это, доктор! – Вы меня тоже не понимаете, потому что вы обычный здоровый и нормальный человек и быть таким – настоящее счастье. Поймите, Вы это…

       После этих слов крылья бабочки снова медленно захлопали и понесли его в сладкие сны, где он, возможно, ещё встретится со мной, и где мы будем беседовать с ним об их смыслах. Накрыв больного одеялом, я тихо вышел из квартиры и потихоньку захлопнул за собой дверь.

      Выйдя на улицу, я поднял голову и посмотрел на чёрное глубокое небо над собой. Мне было легко и радостно впервые с того момента как мы с Тодом взяли на себя выполнение этой непростой работы. Только сейчас я почувствовал удовлетворение от неё. Вспомнив своих друзей – Феликса, Элис, Тода и Синди, я понял, что мне скорее нужно поговорить с ними о своём новом опыте. Я направил поток своих мыслей, как лазерный луч, высоко в небо и, оттолкнувшись от Земли, молниеносно ушёл в космическое пространство к планете Ид.

       Далеко от Земли в галактике Санроза на планете Ид я нашёл своих наставников. Для них моё появление было неожиданностью.

– Что произошло? – спросила меня настороженно Синди, – что – то с Тодом?

– Нет, я по делу, у меня к вам разговор, – ответил я и, глядя на Феликса начал по – порядку излагать причину моего визита и суть вопроса, беспокоившего меня. – Я знаю, что есть условия, которые нам с Тодом нельзя нарушать…

– И что? – с опасением, но совершенно спокойно, уточнил Феликс. – Ты хочешь предложить нам дать тебе разрешение их нарушить?

– Не совсем так, – взволнованно продолжал я, – хочу предложить изменить, а не нарушать первое условие.

– Ты хочешь изменить, – удивилась Синди, – решения Творца?

– Послушайте, пожалуйста, меня, – с надеждой продолжил я, – Раньше все самоубийцы направлялись невозвратимо в Тёмную сторону, но при настоящих обстоятельствах Создатель даёт некоторым заблудшим Душам исключение, поддерживая равновесие. Мы с Тодом, как инструмент Его намерений реализуем Его директивы в реальности происходящего на Земле. Однако последний случай моей практики, к счастью несостоявшегося самоубийства смертельно больного человека, подсказал мне простое, но более эффективное решение этого вопроса, – произнёс я и задумался, вспомнив сон того человека.

– И заключается это решение в том, что… – повторил мои последние слова Феликс, оставив мне их продолжение.

– В том чтобы не ждать момент смерти этих людей, а предупредить её, Смерть, и не дать обмануться человеку, а помочь пересмотреть своё отношение к Жизни. Зачем для этого умирать?

      Феликс многозначительно посмотрел на Элис и сказал:

– Да, милая Элис, ты предупреждала нас, что с этими друзьями – с тобой, Скай, и Тодом, не будет так всё гладко, как хотелось.

– И что от них нужно всегда ожидать сюрпризов, – улыбаясь, ответила ему Элис. – Преждевременное прерывание их последних жизней было необходимостью, продиктованной сложившимися условиями, оно настораживало нас в плане реализации задуманного.

– Мы предполагали, что в последствие могут возникать непредсказуемые моменты, – продолжила Синди. – Однако неплохо, что так скоро, ты, Скай, себя проявил, то есть отошёл от нашего плана, и по – моему, сделал интересное предложение. Не так ли, Феликс?