Мост через бездну. Книга 4 - Паола Волкова

ГЛАВА 2

Повелители времени

Что же касается греков, то они были совершенно другими. Мы до сего дня являемся их духовно-культурными наследниками. Куда ни кинь взгляд, повсюду в театрах человеческих судеб идет своя «Антигона». А во всех ли театрах мира ставят «Антигону»? Нет, не ставят.

А что вы скажете по поводу Эдипова комплекса? Как замечательно сказал один из самых великих философов нашего времени, Мераб Константинович Мамардашвили: «Вся история европейской философии есть лишь комментарий к Платону». И он сказал правильно. Не только греческая философия, не только современная философия есть комментарий к Платону, а все современное искусство есть комментарий к греческой античности. В греческой культуре был один удивительный момент, о котором потом человечество только тосковало. Ностальгически тосковало, но вернуться к этому больше никогда не могло. У греческой культуры была необыкновенная цельность, в ней не было внутренней трещины, она стремилась к катарсису, к преодолению разногласий, к установлению вертикальной связи и гармонии. Царь Эдип, когда выколол себе глаза, воссоединил себя с первоначальной гармонией, потому что до этого, зная о своем грехе или не зная, он вел себя ужасно. Он убил отца, он сожительствовал с матерью, но он смог осмыслить самого себя. Греки к этому призывали: «Стань человеком!» А как можно стать человеком, если у нас всегда виноват сосед? Греки говорили: «Смотри в себя!» — они призывали людей смотреть в себя. И выражалось это через диалоги. Греческая культура — это культура диалогическая. Больше таких абсолютно диалогических культур не было. Потому что свободный диалог — это признак высокого уважения и демократии. Только диалог. Философия, записанная диалогически. Разговоры с учениками, драматургия — все это диалоги. Диалог — это есть принцип акустики.

Для Греции, во всей ее культуре, был один принцип — абсолютного акустического эффекта, абсолютной слышимости.

Греки не были строителями государственности, у них не было никакого государства. И законов не было, в каждом полисе — свои. Их не интересовало право и государство. В Риме Закон Двенадцати таблиц включал статьи брачного права, а в Греции, если муж с женой разводился, то действовал он по обычному праву (то есть по существующему обычаю). Мужчина имел возможность уйти из семьи. Женщине сделать это было гораздо труднее.

Вот один из вариантов развода: изначально, когда мужчина приходил в семью, он приносил с собой палку, посох и на него вешал рубище. Жена держала это «приданое» на женской половине. И, если муж решил уйти, она брала веер, которым раздувала очаг, задувала угольки, брала из очага пепел и сыпала его к порогу. Мужчина надевал на себя рубище, брал палку и босыми ногами шел по этому пеплу. Вот и весь развод, но дом и жену он обязан был содержать до конца дней, кем бы он ни был при жизни. А если с ним что-нибудь случалось, то на его жене был обязан жениться его младший брат. Законов нет, механизм простой — обычай.

Греки создали европейскую философию, основу европейской философии, если быть более точными. Греки создали основы европейского театра, которые сохраняются и сегодня. Мы бы даже сказали, что философия и театр имели гораздо большее значение для Греции, нежели искусство. Просто мы больше воспринимаем Грецию через искусство. Итак, драматургия и философия Греции являются основой европейского сознания и основой европейской философии.

Греция является и нашей основой. Священник Павел Флоренский, много лет изучавший историю и художественные сокровища Троице-Сергиевой Лавры, писал: «Лавра есть художественный портрет России в ее целом». Говоря о том, что Лавра есть осуществление русской идеи, Павел Флоренский указал на корни русской духовности: «Я почти подхожу к тому слову о местности, пронизанной духовной энергией Преподобного Сергия, к тому слову, которому пока еще все никак не удается найти себе выражение. Это слово — античность. Вжившийся в это сердце России, единственной законной наследницы Византии, а через посредство ее, но также — и непосредственно — древней Эллады, вжившийся в это сердце, говорю, здесь, в Лавре, неутомимо пронизывается мыслью о перекликах, в самых сокровенных недрах культуры, того, что он видит перед собою, с эллинской античностью. Не о внешнем, а потому поверхностно-случайном подражании античности идет речь, даже не об исторических воздействиях, впрочем бесспорных и многочисленных, а о самом духе культуры, о том веянии музыки ее, которое уподобить можно сходству родового склада, включительно иногда до мельчайших своеобразностей и до интонации и тембра голоса, которое может быть у членов фамилии и при отсутствии поражающего глаз внешнего сходства. И если вся Русь, в метафизической форме своей, сродна эллинству, то духовный родоначальник Московской Руси воплотил в себе эту эллинскую гармонию совершенной, действительно совершенной, личности с такою степенью художественной проработки линий духовного характера Руси, что сам, в отношении к Лавре, или точнее — всей культурной области, им насквозь пронизанной, есть, возвращаясь к прежнему сравнению, — портрет портрета, чистейшее выражение той духовной сущности, которая сквозит многообразно во всех сторонах Лавры как целого»(Свящ. П. А. Флоренский. Троице-Сергиева Лавра и Россия, 1990).

В каждой книге «Мост через бездну» мы говорим об Античности. И это совершенно неудивительно. Во-первых, эта тема поистине неисчерпаема. Во-вторых, какой бы аспект европейской культуры и искусства мы ни затронули, «греки всё сделали до нас».

Напомним читателю, что Греция никогда единым политическим государством не была. Это были разные полисы. Разные провинции. Единственная общая территория — Эгейское море. Общее межполисное пространство по хронологии было заключено между двумя войнами: Греко-персидской (499–449 гг. до н. э.) и Пелопоннесской (431–404 гг. до н. э.). Возникает закономерный вопрос: каким образом Греция, не имеющая единого земельного пространства, создала культуру, которая до сих пор обслуживает весь мир? Странный парадокс? Конечно, были торговые связи, но наличие торговых связей не является основанием для абсолютной, феноменальной, поэтически-художественной гениальности, где вы не можете различить, какой полис что делает. Это как раз тот случай, когда не бытие определяет сознание, а сознание определяет бытие. Это тайна, покровы которой пока (а может быть, и никогда не будут) не подняты. Тайна бытия.

А с какого момента мы с вами можем считать, что родилась Древняя Греция, которую называли по-разному, но объединили одним словом «Эллада»? Мы употребляем слово «эллины». А что это такое? Национальность, этнос? Кто такие эллины? Предположительно, это население Эллады. А Эллада где? Мы не можем, условно говоря, ткнуть пальцем в карту и сказать: «Вот это — Эллада». Нет такого государства — Эллада. У нее границ нет. Эллада — это не границы, не земля, не государство. Это — понятие. Это виртуальный мир. И эллины — это тоже виртуально. Это виртуальное население виртуальной Эллады. Правда, здорово? Это чистая метафизика. Абсолютно метафизическая вещь. Греческие философы очень любили добавлять к имени место своего рождения: Гераклит Эфесский, Фалес Милетский. Они указывали, где родились. Но никогда мы не найдем: эллин такой-то. Потому что этого нет. Эллины — те, кто в Элладе, а ее нет. И все-таки Эллада была!

Здесь присутствует одна очень таинственная вещь, чисто метафизическая, странная, которая имеет отношение только к Древней Греции и из которой все исчезло, как по волшебству. Рассыпалось именно тогда, когда в других странах всё началось. Речь идет о государстве. В других странах создается государство и «начинается» культура, а здесь, как только государство появилось, всё исчезло. А кто создал государство? Александр Македонский. Вот как только он его создал, Эллада перестала существовать — ее не стало. Именно потому, что Эллада — это виртуальность. Но древнее искусство имеет дату рождения и смерти. Виртуального рождения и смерти. И мы можем эти даты назвать.

Дата рождения — VIII век до н. э.; это произошло тогда, когда Геракл учредил Олимпийские игры. В своей книге «Мифологическая библиотека» греческий историк Аполлодор большое внимание уделяет одной из самых важных исторических фигур Греции — Гераклу. Что сделал Геракл, кроме тех 12-ти подвигов, которые просто входят в детскую антологию? «Он учредил Олимпийские состязания, воздвиг алтарь Пелопса и соорудил, кроме того, шесть алтарей двенадцати богов». (Аполлодор. Мифологическая библиотека. Книги И, VI).

Именно в этой точке всё и началось, потому что то, что является понятием «Эллада», — это есть событие: Олимпийские игры или то, что проходит один раз в четыре года. Это событие, вокруг которого консолидируется всё!