Бывший горожанин в деревне. Полезные советы и готовые решения - Андрей Кашкаров

1.3. Четыре примера из деревенской жизни

Первые полгода я имел противоположное мнение о деревне, нежели последние – тому есть объяснение. Как только становишься здесь «своим», или, по крайней мере, примелькавшимся, перестают тебя стесняться, не «выделываются» и ведут себя уже так, как привыкли десятилетиями со своими соседями, то есть – от скудности тем для бесед и безделья, не из злости и не из желания повредить, а так, по привычке, доставшейся, видимо, по наследству от родителей, – обругают за глаза при всяком удобном случае. Иногда от скуки, от недостатка материала для разговора или чтоб внушить более интереса к себе от собравшейся за столом публики, вдруг напридумывают сами – чего и не было, и живут чужой жизнью, аки своей, получая от этого удовольствие.

Чтобы пояснить, из чего-таки могут возникнуть предположения, затем многократно трансформированные по образу мышления селян в сплетни, приведу несколько реальных примеров.

Ежели схоронить кота и поставить ему памятник, как это сделал я после гибели моего любимца, до деревни прекрасно прожившего в городе 15 лет, а на старости своей кошачьей клюнутого деревенской курицей в темечко и скончавшегося спустя неделю, несмотря на усилия местного районного ветеринара, то о вас начнут говорить, как о человеке со странностями.

Ежели кто-то из гостей, будучи добродушно приглашенным по случаю, заметит рядом с умывальником на стене табличку «В таком же умывальнике в 1887 году умывался в штате Иллинойс будущий Президент США Авраам Линкольн», мнение будет тут же разнесено по всей округе, и ваша репутация среди местных, возможно, укрепится.

Ежели местное казачье общество инициирует присвоение вам звания подъесаула, то о вас всенепременно станут говорить, как в моем случае, как о выскочке.

Ежели вы, паче чаяния, купите, не будучи местным, три коровы вместо двух, как некоторым кажется разумным, то говорить о вас будут как о «богатеньком Буратино».

Оставим это, пусть себе…

1.4. Кто виноват, и что делать

Что остается приезжему горожнину? Среди бескрайних снегов и тишины начать размышлять, может быть, сосредоточенно философствовать в полном спокойствии, задавать вопросы о смысле всех вещей. И невольно приходить к выводу, что для понимания селян, вероятно, требуется больше душевности, теплоты, сопереживаний, ведь «крестьянство – это незаживающая рана».

Быстрое сближение – ох, как я понимаю горожанина, которому нечего скрывать, ведь он приехал в деревню с чистыми намерениями и хочет всех обратить лицом к цивилизации – спровоцирует и быстрое недовольство, а то и зависть. И не исключено, что на ум вам придет страшная мысль, что таким образом «сближались» вы здесь в последний раз.

А ежели не спеша сближаться с местным крестьянским истеблишментом, можно на долгое время сохранить дистанцию и случится сие, вероятно, только к лучшему.

Из преступлений превалируют, конечно же, кражи и мелочи. Из леса с чужой делянки кто-нибудь пару деревьев спилит, да с перепою произойдет где-нибудь семейный скандал. Избы и по сию пору не запирают, если дома хозяева или отошли к соседям, в сельмаг или в баню, просто приставят палку к входной двери.

Сонно в деревне. Ничто, кажется, не вызывает здесь ярких эмоций, всплесков человечности. Задавит какого-нибудь мужика падающим деревом на лесоповале, помрет кто-нибудь в деревне от того, что «скорая помощь» приехала из района к утру, застрелится ли инспектор ГИБДД, запарится ли кто в бане до полусмерти, уйдет ли жена погулять на неделю – все едино, настолько естественно, как будто бы муха пролетела.

С другой стороны, уж как соберутся и запоют, то, прямо скажу, такой душевности я не слыхивал в городах. Хотя и песни знают уже единицы, и традиции прошлых веков не помнят даже бабушки, и слова забывают и поют по бумажке, и бутылочка должна быть поставлена для «концерта» всенепременно. Но это уж, видимо, тлетворное влияние времени, доносящееся даже до «таежной» провинции из наших городов. Гордиться здесь нечем ни деревенским, ни городским, мы слишком разобщены, а нам следовало бы брать пример с малых народов, как в армии, так и в гражданских поселениях. Беречь жизнь, а не изводить ее, этому у нас на сегодняшний будничный день не учит ни город, ни даже и деревня. Поэтому здесь – только отдыхать!

1.5. Моя хата с краю, ничего не знаю

The only thing necessary for the triumph of evil is for good men to do nothing.

Единственное, что требуется для триумфа зла —

это чтобы хорошие люди ничего не делали.

Тема равнодушия к чаяниям и бедам соседей, таких же как и мы сами, – архиактуальна, и, тем не менее, глубокие (и вечные) проблемы, поднимаемые интеллигенцией по причине своей душевной энергии и неравнодушия («равнодушие – подлость души»), не всегда находят поддержку и интерес масс, занятых сегодня более практическим – к примеру, поисками ответа на вопрос: как и где заработать, ибо заработать, особенно семейным людям, жизненно необходимо, тут уж не до высоких материй, коим мы отдаемся только в свободное время и с некоторым благоговением, как мечте… Канал «Культура» смотрят по данным статистики 4 % от общего числа телезрителей (и не только в России).

Это стремление деревенских к самоустранению от жизни, к мнимому спокойствию – и не дай бог проявить себя в поступках, выходящих за рамки традиций конкретного социума, – очень ярко выражено в глубинке, в деревнях. Именно эта зависимость от случая делает многих деревенских внешне «видимо равнодушными».

И имя (заметьте, не ярлык, хотя следовало бы) этому явлению – посредственный обыватель. Большинство людей именно таковы. Но других у нас нет, поэтому я постепенно прихожу к выводу, что более «ненормален», чем общество, которое большинством своим уже претендует на правоту масс. Очевиден выбор не между плохим и хорошим, а между своим и чужим, и, заметьте, этот выбор делает каждое поколение (история вопроса уходит в века). Вот, что писал Ф. М. Достоевский в романе «Идиот»:

«Тут уж сомнения нет, что робость и полнейший недостаток собственной инициативы постоянно считался у нас главнейшим признаком человека практического, даже и теперь считается».

«Недостаток оригинальности везде, во всем мире, спокон века, считался всегда первым качеством и лучшею рекомендацией человека дельного, делового и практического, и, по крайней мере девяносто девять сотых людей (это уж по крайней мере) всегда состояли в этих мыслях, и разве только одна сотая людей постоянно смотрела и смотрит иначе».

«Изобретатели и гении почти всегда при начале своего поприща (а очень часто и в конце) считались в обществе не более как дураками – это уж самое рутинное замечание, слишком всем известное».