Ангел с синими глазами - Марта Шилдз

Затем он начал говорить о Джое, стал рассказывать, как они с Элис водили малыша в парк, потом в «Макдоналдс», а потом Элис взяла его с собой на вечернюю службу в церковь, а Рик вернулся в больницу. Он говорил и говорил, пока не пришла Диана и не напомнила, что уже пора уходить.

Рик удивился, как быстро пролетело время.

— Ты представляешь, мне уже пора уходить. — Он вздохнул. — Даже не знаю, помогают ли тебе мои посещения или делают больно, но, пока не узнаю, я буду продолжать приходить. До завтра, Кейт Барнет.

Завтра.

Рик нахмурился, глядя на неподвижное тело на кровати. Или он сходит с ума, или Кейт — самая редкая женщина, с которой он когда-либо встречался.

Криво улыбнувшись этой мысли, он медленно побрел к двери, потом остановился и взглянул через плечо. Странно. Ему не хотелось уходить. Хотелось остаться, поговорить с Кейт о том, что Джою надо купить кое-что из одежды, потому что у него есть только то, в чем он был одет во время аварии. Какой размер он носит? Какой цвет предпочитает? А она? Он опять хотел услышать ее голос. Он хотел узнать ее, замечательную женщину, которая воспитала такого замечательного сына.

— Мистер Макнил? Посещение закончилось.

Он повернулся.

— Да, я уже ухожу, Диана.

Нахмурившись, Рик шел к посту медсестры. Что с ним происходит? С тех пор как умерла Стейси, его не интересовало ничего, кроме работы, особенно другие люди, а менее всего — женщины…

Уже взявшись за ручку входной двери блока интенсивной терапии, он опять обернулся на бокс Кейт. Но все, что он видел, — аппараты, поддерживающие ее жизнедеятельность.

— А вот и вы!

Возглас секретаря остановил Рика на пороге «Дэйта энтерпрайзиз», компании, занимающейся программным обеспечением, которую он основал десять лет назад.

— Что-то случилось?

— Что случилось, что случилось? — Джуди встала из-за стола, уперев руки в бока. — Вас не было до десяти, и вы спрашиваете, что случилось?

— Рик? — Честер Брейден, второй человек в его команде, вышел из своего кабинета и прошествовал в холл в сопровождении четырех программистов. — Какого черта? Где тебя носит?

— А что, слетела сеть?

— Конечно, нет.

— Нашли ошибки в базе данных Клейборн?

— Там всегда ошибки, — фыркнул Честер. — Их мы выловим и избавимся от них, как обычно.

Рик закрыл дверь.

— Так в чем же дело?

— Ты всегда приходишь в офис раньше всех. Намного раньше. К нашему приходу всегда готов кофе и сделана половина работы.

Рик оглядел сотрудников, все смотрели на него озабоченно и нетерпеливо.

— У всех у вас есть ключи.

— Да, но мы ими не пользуемся с… — тут Честер замолчал и задрал подбородок, как делал всегда, заставляя себя замолчать. — Ну, уже года три. Шарлей — единственная, у кого они были с собой. И то она минут десять их разыскивала.

Их беспокойство тронуло Рика.

— А что, шеф уже не может разок прийти попозже?

Они переглянулись, зная, что он прав, но не скрывая своей досады.

— А ты не мог отправить голосовую почту или оставить сообщение? — наконец спросила Джуди.

— Мог бы. — Но у него просто не оставалось времени. Ему надо было разбудить Джоя и успеть к его матери в больницу, чтобы не пропустить время, отведенное для посещений. — Думаю, сейчас могу вам сказать, что теперь я всегда буду задерживаться по утрам. По крайней мере, в ближайшие несколько недель. После обеда я тоже буду отсутствовать пару часиков, а в пять буду уходить.

Они смотрели на него так, будто он внезапно превратился в одного из драконов в тех играх, разработкой которых они занимались в «свободное» время.

— Почему? — выпалил Ахмед.

Рик едва заметно улыбнулся. Программисты никогда не отличались хорошими манерами. Зная, что все равно все станет известно, он вкратце рассказал им об аварии и ее последствиях.

— Господи, — выдохнула Джуди. — Совсем как тогда, три года назад…

У Рика застыло лицо. Сотрудники слишком хорошо его знали.

— А что, никто из вас не хочет заняться работой?

Кейт пребывала в безболезненном безвременье, разделенном на две части — темнота и Голос.

Сначала Голос был просто успокаивающим промежутком между периодами темноты. Она глубоко погружалась в исцеляющую бездну Голоса и не могла понять смысл его слов.

Но однажды она уловила знакомое слово, которое поняла: Джой, после чего стала прислушиваться. Она выхватывала отдельные слова — в основном имя своего сына. Потом поняла, что, сильно сосредоточившись, может ухватить суть произнесенного Голосом. Он уверял ее, что с Джоем все в порядке и он будет ей рассказывать все о ее сыне.

«Вернись оттуда, где ты находишься, Кейт, где бы ты ни была, — произнес Голос, — ты нужна Джою, и мне нужно знать, что с тобой все будет в порядке».

Она хотела сделать то, о чем он просил, хотела порадовать Голос. Но темнота по-прежнему окутывала ее своими крепкими теплыми руками, не позволяя ей переступить порог, за которым начинается боль.

Постепенно она стала подниматься из темноты еще до того, как Голос начинал говорить, до того, как она начинала чувствовать его присутствие. Она стала ждать около порога, прислушиваясь в ожидании шагов, которые приблизят его к ней.

Кейт знала, что, когда наступает время его прихода, ей следует покинуть ее уютный кокон, пересечь порог. Но она также знала, что Голос охраняет ее и Джоя, пока она не наберется сил, чтобы встретиться с болью.

Периоды, когда Кейт находилась в глубокой темноте, медленно сокращались. Все время, которое она проводила в ожидании Голоса, она ощущала вокруг себя какую-то деятельность — тихий равномерный гул аппаратов, отдаленные голоса, которые не были важны настолько, чтобы к ним прислушиваться.

Потом появлялся Голос, и она концентрировалась на нем.

Во время одного из его визитов ее внезапно стало беспокоить то, о чем он не говорит. Она различила за его словами терзающую его душевную боль и знала, что боль причинила ему она.

Раскаяние смешалось со страхом.

Голос сказал: «Увидимся завтра». Он всегда так говорил, прежде чем удалиться. Или: «Увидимся вечером».

Он давал ей передышку.

Она по-прежнему хотела, чтобы он знал, что она старается.

Всем своим существом она сконцентрировалась на том, чтобы сложить слова «Увидимся завтра».

Рик внезапно остановился у двери и оглянулся на кровать.

Действительно ли сдавленный тихий стон исходил от Кейт? Что он означал?

Сделав два шага, он вернулся к ее кровати. Он, не дыша, ждал несколько бесконечно длинных минут, но она не издала ни звука, ни один мускул на лице у нее не дрогнул. Он глубоко вздохнул.

Он только думает, что слышал ее голос. Он уже отчаялся надеяться, что она выкарабкается, и ему удобнее думать, что она пытается общаться с ним.

Кейт в коме уже почти две недели, и нет никаких признаков, что она придет в себя. Рик повернулся к выходу, направив мысли на то, что его не разочарует, — на то, как он вернется домой, к Джою. Каждое утро он оставлял мальчика у Элис, уходя в больницу. После работы он опять навещал Кейт и, забрав Джоя, возвращался с ним домой.

Иногда они ужинали с Элис, иногда шли в парк или в кино, иногда ели дома. Но что бы они ни делали, им было весело вместе.

Рику уже давно, очень-очень давно не было весело.

Кейт Барнет должна прийти в себя прежде, чем он привыкнет к веселью.

Когда Кейт в первый раз пересекла порог, стояла ночь. Тихий гул аппаратов был единственным звуком, раздававшимся рядом с ней, а вдали изредка слышались людские голоса.

Темнота уже не казалась такой настойчивой, не звала ее вернуться, хотя нависала как раз над порогом с тех пор, как Голос ушел.

Наконец Кейт набралась смелости попробовать. Мысленно глубоко вздохнув, она вынырнула из темноты.

Ледяные зубцы остриями вонзились в ее левый висок. То, что прежде было тихим гулом аппаратуры, стало разрывающей уши какофонией — писки и звоны. Каждая мышца почувствовала боль, каждый вздох жег грудь.

Кейт тут же нырнула в спасительную темноту. Зачем приходить в сознание ценой такой боли?

Ответ нашелся тут же. Она нужна Джою. Она нужна Голосу.

Медленно, осторожно она опять вынырнула из темноты. То, что она уже представляла, с какой болью встретится, помогло ей вынести несколько бесконечно длинных минут, пока она оставалась в сознании.

Глубоко дыша, она попыталась определить свое состояние. Собрав все силы, она сумела едва пошевелить пальцами на руках и ногах. Кажется, ее левая рука и нога забинтованы.

Когда она немного привыкла к боли, то поняла, что болит не каждый мускул, а только те, что слева. А жгло при каждом вдохе, потому что в рот и в нос у нее вставлены трубки.

Все было ненормальным, но она чувствовала, по крайней мере, каждую частицу своего тела. Удовлетворенная, Кейт решила выкарабкиваться и окунулась в темноту на последнюю передышку, прежде чем опять вернуться к тем, кому нужна, в том числе и к Голосу.