Вопреки (СИ) - Ирина Саррис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рихард фон Норд лежал на пикейном покрывале. На графе лишь черные льняные штаны и однотонное халат-кимоно сливового цвета. Взгляд наполнен грустью, в его руке бокал терпкого вина, который он преподносит к губам, чтобы сделать новый глоток. Черные волосы рассыпаны по плечам.
Не отрывая глаз, он наблюдал за пламенем, смотрел, как завороженный уже очень долгое время. Порой огонь извивался так, что графу казалось, будто он видит в нём силуэт Розалии; сразу жмурился, скалился от нового приступа драконей тоски, которая сдавливала не только сердце, но и саму душу. Галлюцинации на этом не заканчивались, — потом он слышал её смех; это было невыносимо для него, Рихард надрывно кричал, запуская бокал в стену, а сам хватался за уши, окунался в подушку, пытался прийти в себя. Ему кажется мучения длятся уже вечность, они сильно его вымотали.
Когда приступ отступал, граф жадно глотал воздух; изгибался в спине, чтобы избавиться от тянущей боли в грудной клетке; глаза, словно только из забвения, блуждали по сторонам; губы высохли и потрескались. Рихард совсем без сил.
— Сколько я уже её не видел? — спросил анкор уставшим серым голосом, когда возле кровати заметил дворецкого и по совместительству своего главного помощника.
— Ровно неделю, Ваше Сиятельство, — ответил Вестар.
Граф свел брови и мученически застонал от новой волны приступа. Дворецкий, рослый мужчина с глазами цвета янтаря, отвернул голову, нервно сглатывая вязкую слюну; как бы Рихард не кричал, не страдал — Вестару нужно делать вид, словно ничего не происходит.
— Неделю? — тяжко уточнил граф и помотал головой. — Почему она не приходит?!
Дворецкий опустил голову, у него не было ответа.
— Ваше Сиятельство, с каждым днём вам становится всё хуже. Это состояние опасно?
— Драконы умирали от тоски по своейпаре, — Рихард даже нашел силы немного посмеяться, но вскоре снова поморщился от боли; после недолгой паузы договорил, — но я ведьанкор, а не чистокровный дракон, тоска не должна меня убить.
— Вы единственный анкор в королевстве, у которого ген дракона сильно преобладает над человеческим!
— Должен ли я радоваться? — насмехаясь над самим собой спросил Рихард.
Преобладающий драконий ген делает его сильней других, особенным, влиятельнее — даже! — самого короля. Однако, шлейфом за могуществом от сильного гена, тянется и много других особенностей, свойственных драконам. Например…тоска. Практически все анкоры уже не чувствуют свою пару, могут без памяти влюбиться — да; но ощутить ту самую привязанность к паре, после которой мир играет новыми красками — нет. Рихард может.
Он ощутил в белокурой красавице пару сразу, как увидел. Граф всегда любил розы, и как умилялся, когда узнал, что избранницу так символично зовут Розалией, но Рихард ласково называет девушку Розэ; она говорила, такая форма её имени ей тоже по душе.
Анкор знал, что на момент знакомства ей было всего лишь семнадцать лет; трепетно ждал восемнадцателетия девушки, чтобы перевести отношения на новый уровень, а пока оберегал её, заботился, как о самом прекрасном цветке своего сада.
По цифрам Розэ вроде взрослая, но внутри еще совсем юна и неопытна; её глаза — бушующий океан и спокойное озеро одновременно; она с энтузиазмом всегда хочет познавать всё новое и с такой же страстью рассказывает то, что узнает; Розэ искренняя, настоящая. Понимая, что, будучи изолированной от внешнего мира в Благонравной академии, она смотрит на мир через розовую призму: в ней нет коварства, измен и злости, лишь добро и любовь. В Розэ спрятан целый мир, спокойную и счастливую ауру которого Рихард хочет оберегать каждый день.
— Я могу найти девушку, — предложил Вестар.
— Нет, — отказался граф, — не приходит, значит, пока не может, — он вспоминал её рассказы о строгих правилах женской академии и надеялся, что именно в этом причина; Рихард не допускал мысли, что девушка избегает его или не хочет видеть.
В дверь покоев постучали, Рихард постарался приподняться, но не смог; раздражительно цокнул от своей же беспощности и вернул голову на подушку. Дворецкий попросил графа отдыхать, а сам подошел к двери, приоткрыл её и выглянул в коридор. Служанка, которая стояла там, оповестила, что в поместье пожаловал директор Рыцарской академии Август Ттер и просит аудиенции.
— Скажи ему, что граф неважно себя чувствует, с ним поговорю я, — озвучил Вестар, а затем обернулся к фон Норду, чтобы увидеть в его глазах одобрение. Граф кивком головы выразил согласие.
* * *
— И что он хотел? — хрипловато спросил из темноты комнаты Рихард, когда Вестар вернулся.
Дворецкий подходил к кровати графа и параллельно рассказывал:
— Август Ттер просит разрешения провести балл у вас в поместье в честь выпуска новых рыцарей.
— Не люблю многолюдье, — отрезал фон Норд; Вестар сначала понимающе кивнул, но потом, расправив плечи, добавил:
— Также они хотят пригласить старший курс Благонравной академии, — последнее дворецкий проговорил медленно и почти по буквам.
В сапфировых глазах графа сверкнуло ехидство, а уста дрогнули в полуулыбке.
— Что ты ответил достопочтимому рыцарю Августу Терру? — сардонически спросил Рихард.
— Дал согласие, Ваше Сиятельство, — Вестар сладко протянул свой ответ, понимая, каксильносейчас им доволен граф.
* * *
На утро Шарлотту повели к лекарю; строго-настрого миссис Лоу запретила другим воспитанницам приближаться к его кабинету, но я все равно старалась находится неподалеку; когда возле дверей никого не оказывалась, даже находила в себе смелость подбежать к ним, чтоб подслушать. Рискую. Понимаю. Но очень переживаю за дорогую подругу. Мысленно молилась, чтобы её секрет врач не заметил — ну а вдруг!
Так, дежурившая миссис Вим, снова ненадолго отошла, а я, воспользовавшись моментом, скользнула к двери, подставляя ухо и задерживая от переживаний дыхание.
«Потаскуха!», — раздалось свирепо по ту сторону голосом миссис Лоу, за которым, я поняла по звуку, последовала пощечина; настолько оглушительная, что кажется, эту жгучую боль ощутила и я! «Мне больно», — всхлип Шарлотты и злобный ответ директрисы: «А когда ноги раздвигала не больно было?». «Не больно!», — моя подруга уже ничего не боялась, а потому и звука не издала, когда ей влетела очередная хлесткая пощечина. Я прикусила нижнюю губу и зажмурилась, как же бедной Шарлотте сейчас тяжело.
«На что ты теперь рассчитываешь? Что семья пекарей тебя примет?», — насмешливо спросила миссис Лоу, а воспитанница, надрывая голос, заявила: «Да! Примет! Потому что Лео меня очень любит! Ясно вам?». Последовал саркастический смех директрисы, затем она пригрозила: «Я не позволю новости о твоей распущенности просто так забыться, весь город узнает о твоем омерзительном поступке!
