Бунт машин - Антонин Сель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Через 20 минут? — спросил Форсинг. — Надо спешить.
Уплатив по счету, приятели выбрались из ресторана и расселись по автомобилям. Трепидекс открывал шествие или, вернее, бег, Петара следовал за ним на расстоянии 30 метров, за ними Форсинг. Моторы гудели, как шмели. На повороте Трепидекс увидел двух блузников, служащих Электрической Компании, возвращавшихся с утреннего обхода. Они резко отскочили в сторону и разразились ругательствами. Форсинг на это презрительно рассмеялся. Спустя минуту спортсмены были уже на берегу реки. Освещенные иллюминаторы яхты казались яркими лунами среди ночного мрака. У входа на мостик, где копошились какие-то тени, горел фонарь.
Каботина, в голове которой слегка шумело от выпитого шампанского, смеялась, показывая свои белоснежные зубы и пожимала крепко руки графини Гандур, показывавшей им свой плавучий домик. В квадратном салоне, освобожденном от столов и цветов, собрались наиболее «неистовые» члены «Клуба неистовых». Президента встретили овациями. Когда Каботина и графиня уселись, Трепидекс объявил заседание открытым.
— Прежде чем перейти к порядку дня, — провозгласил он, — мы должны почтить вставанием память наших доблестных товарищей и друзей — Карла Карбю и Мориса Гальваноза, трагически погибших третьего дня. Чтобы поддержать свою репутацию неистовых — прозвище, которым мы все гордимся, — они неслись со скоростью 130 клм., не обращая внимания ни на подъем, ни на спуски, ни на повороты, и были раздавлены экспрессом у местечка Тру-Сюр-Мар. Подвиг их не требует комментариев; я ограничусь только выражением восхищения ими и сожалением об их утрате. Боже вас упаси, однако, сказать — «Да почиют они с миром», потому что наш идеал в том, чтобы даже за гробом обрести не покой, а молниеносное движение, вихрь. Пусть же души наших товарищей, безвременно отнятых у нас злой судьбой, непрестанно носятся вокруг нас. Если неистовство и ведет нас иногда к гибели, зато оно дает нам возможность украшать жизнь.
Раздались аплодисменты. Трепидекс, гордый своим успехом, предоставил слово секретарю, выступившему с докладом по вопросу об устройстве «Недели безумств».
— Сообщение о наших грандиозных празднествах встречено во всем мире с неописуемым энтузиазмом, — сказал он. — Со всех концов света спортсмены письмами, телеграммами и радиограммами выражают свое согласие принять участие в празднествах. Мы получили так много откликов, что я ограничусь лишь кратким перечислением. Если есть неистовые в нашем государстве, то их немало и по ту сторону границы, — и секретарь потряс кипой писем и телеграмм; и посыпались имена отдельных членов, названия клубов, обществ Европы, Америки, Индии, Китая и Австралии, целый калейдоскоп людей — пожирателей пространства. Предлагали пароходы и поезда; вызывались устроить арены, стадионы, подвижные дортуары, подводные и воздушные рестораны и т. п. Первоначальная программа, таким образом, получала свое полное завершение. Так как каждый день недели должен был праздноваться в различных городах, расстояние между которыми было не менее 600 километров, можно было себе вообразить, сколько понадобится перевозочных средств для того, чтобы перемещать зрителей и артистов из одного города в другой, какую массу труда и энергии придется на это затратить.
Присутствующие, захваченные проектом, вставали один за другим, высказывая свои соображения, которые Трепидекс записывал, чтобы обсудить их потом с Брассер-д'Аффером. Так продолжалось три часа, после чего собрание занялось вопросом о замещении вакансий, освободившихся за смертью Карбю и Гальваноза. Было предложено 3 кандидата. Первого звали Тротинэн. Он был невысокого роста, с брюшком, небольшой лысиной, в золотых очках. Взойдя на кафедру, покинутую секретарем, он начал гнусавым голосом:
— Господа, я буду краток, но точен. Я не богат: всего три миллиона; определенной профессии не имею; путешествую по жарким странам зимой, по холодным — летом.
Мне известны все пляжи, все бальнеологические курорты, отели, где можно хорошо поесть, подвалы с хорошими винами, интересные казино. Я всходил на все горы, доступные для туристов, избороздил все судоходные реки; я горжусь тем, что в течение 15 лет я не провел в одном месте более двух недель; я знаю наизусть целые страницы железнодорожных указателей, лично видел все достопримечательности, перечисленные в трех томах Бедекера. В общем, я никогда не совершил ничего полезного: я еду, возвращаюсь, совершаю круговые поездки, поднимаюсь и опускаюсь по лестницам, сплю в спальных вагонах, читаю только в залах ожидания, одним словом, представляю собою тип истинного непоседы и буду метаться до тех пор, пока мне это официально не запретят.
Это выступление вызвало одобрение. Тротинэна сменил Министрабль — второй кандидат.
— Большинство из вас, господа, знает меня по имени, — улыбнулся оратор. — Я — политик, этим все сказано. Как и мой достопочтенный собрат, которого вы только что слышали, я уверен в своей бесполезности; как и он, я не имею ни минуты покоя. Не протестуйте, г. Тротинэн: я еду, возвращаюсь, совершаю круговые поездки, поднимаюсь и спускаюсь по лестницам, сплю и ем в вагоне, читаю в залах ожидания. Кроме того, я говорю. Подумайте, господа, сколько мне нужно потратить энергии, чтобы, несмотря на усталость от постоянного передвижения, говорить перед толпой о том, что я плохо знаю, а иногда, увы, и совершенно не знаю. Я жонглирую словами, пускаю слушателям пыль в глаза, возбуждаю их страсти и умею внушить им, что я обладаю секретом всеобщего благополучия. Я присутствую везде, где нужно поддержать выборы, прочесть доклад, вести пропаганду, основать какое-нибудь общество, отпраздновать какую-нибудь годовщину, открыть памятник, произнести надгробную речь, тост, подать благой совет. За мной числятся более 800 речей, четыре дуэли на пистолетах, три на рапирах, одна на шпагах; я участвовал в свержении нескольких министерств и, если благодаря моим речам я приду к власти, будьте уверены, что покоя я и тогда не найду. Господа, я надеюсь, что вы правильно оцените мои качества «неистового», и прошу принять меня в число ваших членов.
По тем рукоплесканиям, которыми присутствующие проводили его от кафедры до кресла, г. Министрабль понял, что дело выиграно.
Наступила тишина. Взоры всех искали третьего кандидата. К всеобщему удивлению, Трепидекс попросил слова:
— Г. Жавиль извиняется перед вами за свое отсутствие. Он питает глубокое уважение к членам клуба, но его многочисленные занятия…
— Жавиль… строитель? — прервала графиня Гандур.
— Он самый.
Поднялся ропот:
— Жавиль-фабрикант? Фабриканты не могут быть неистовыми…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});