Утро на Чертовой горе - Apple Rotten
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В воздухе витало напряжение. Несколько минут ничего не происходило. Затем прозвучал командный тон: ворота с жалобным скрипом отъехали в сторону, и из города вышел человек. На вид ему было далеко за сорок, он носил рваную меховую куртку, покрытую масляными пятнами, а под шапкой прятал засаленные рыжие патлы. Когда он говорил, его губы едва заметно шевелились, спрятанные в густой кучерявой бороде, — и все же голос его был громок и как нельзя лучше подходил для выкрикивания распоряжений или произнесения ободряющих речей. Еще у этого человека были какие-то странно искренние глаза — выходец из капсулы не мог точно сказать, что в них было особенного, но, быть может, именно эта черта внешности незнакомца позволяла ему располагать к себе собеседников и завоевывать их доверие еще до того, как начнется сам разговор.
Выходец из капсулы с досадой подумал, что такие глаза — совершенно точно, вне всяких сомнений — могут принадлежать только человеку. Настоящему человеку.
Рыжеволосый мужчина представился Оплотом и поприветствовал нашего железного скитальца. Затем он спросил, что выходец из капсулы делает здесь, — первый и самый очевидный вопрос. Тот объяснил цель своего визита, сказал, что ему нужно лишь уточнить маршрут своего путешествия, а затем он уйдет и больше их не побеспокоит. В ответ на это Оплот справедливо поинтересовался, почему их железный гость покрыт кровью; он дополнил, что все это выглядит очень подозрительно и, соответственно, не прибавляет выходцу из капсулы шансов разжиться их помощью. Механический скиталец отвечал, что кровь принадлежит озверевшим каннибалам, напавшим на него по дороге, и он не причинит вреда никому, кроме тех, кто сам попытается навредить ему.
Однако подтвердить свои слова он никак не мог, и поэтому разговор стал быстро заходить в тупик. Жителей Паллазы можно было понять — к их воротам заявилось непонятное создание, с виду целиком автоматизированное, запачканное чьей-то кровью и настоятельно требующее содействия. Не удивительно, что вскоре Оплот посоветовал человеку (или роботу?) поскорее убраться восвояси, ибо вблизи Паллазы он, на правах лидера этих людей, подозрительного гостя не потерпит, а также не станет удерживать своих подчиненных от решительных действий.
И тогда выходец из капсулы сказал. В последней попытке безнадежной аргументации он окликнул Оплота, который уже собирался уйти, и назвал ему Имя. Мужчина обернулся и переспросил его. Когда он понял, о чем речь, то изменился в лице. Прежде энергичный, он как будто в одно мгновение сделался стариком, чей разум обратился в прошлое. Его взгляд стал пустым. Тень прожитых лет легла на его плечи, он остолбенел, припоминая что-то в глубоких раздумьях.
Как известно, любовь разоружает человека. Она может сделать его уязвимым перед лицом одних испытаний и несгибаемым перед лицом других. В случае с Оплотом, в чьей жизни, несомненно, не обошлось без этого многогранного чувства, произошло первое: слова механического создания открыли дверь в самый потаенный уголок его памяти, который он долгое время прятал глубоко внутри, но с ним же связывал самые счастливые дни своей жизни. И теперь, когда по всем лекалам лидерства Оплот должен был проявить твердость, он вдруг дал слабину, окунувшись в этот целительный котел пьянящих воспоминаний. И распорядился впустить незнакомца в город.
ㅤ
***
Разумеется, слово «город» был слишком уж помпезным для Паллазы и мало соответствовало действительности. Вернее сказать, это была небольшая деревня, состоявшая всего из трех улиц и насчитывавшая, в лучшем случае, пару десятков домов, — если эти сооружения вообще можно было назвать домами. Как бы там ни было, паломник явно судил об образованности местных жителей с высоты собственных убеждений, потому что на вид они были куда цивилизованнее него, а поведение их было более уравновешенным, пусть и не лишено некоторых причуд.
Паллазийцы собирали дождевую воду при помощи брезентов, фильтровали ее и кипятили. Они выращивали картошку в глубоких погребах, а огонь добывали при помощи бензина, который изготавливали посредством перегонки нефти. Их невероятное везение заключалось в местности, которую они избрали своим домом. Выходцу из капсулы рассказали, что далее по руслу высохшей реки, на окраине залива, находятся нефтяные вышки, которые каким-то образом до сих пор работают, выкачивая заветную жидкость из земных недр. У паллазийцев ушел не один год на то, чтобы выдавить с тамошних территорий дикарские племена, обжить вышки и освоить технологию добычи нефти — методом бесчисленных проб и роковых ошибок. Теперь они применяют свое сокровище во всем: от освещения территории и организации обороны до заправки транспорта и торговых нужд; нефть стала их чудодейственным элексиром, который возвысил их над остальными жителями пустошей. Нефть и машины.
Как объяснил выходцу из капсулы Оплот, транспорт обладал в жизненном укладе паллазийцев особенным статусом. Будучи до обнаружения залива такими же скитальцами, как он, они познали на себе все тяготы кочевой жизни, и потому возможность путешествовать налегке является для жителей Паллазы настоящим чудом, которым они дорожат, — как дорожат и средствами этих передвижений. С трепетом в голосе Оплот рассказывал историю о том, как его отец пришел в залив в числе первых скваттеров, как они обнаружили под землей масштабную автомастерскую и как пытались разобраться в устройстве нескольких автомобилей, найденных там же. Собственно, имя «Паллаза» город получил благодаря надписи, нанесенной на корпус одного из тех самых автомобилей. К сожалению, тот не пережил бурного изучения скваттерами механизма его работы, но они увековечили память о нем, выставив его движок на высокую подставку в центре города в качестве своеобразного памятника первым поселенцам и их настойчивому труду.
Оплот провел выходца из капсулы вдоль узкой улочки, где женщины нянчились с детьми и возились в погребах, а мужчины собирали массивные двигатели и работали на громоздких станках. В стенах их несуразных лачуг, собранных из железных брусьев и пластин, кипела жизнь: оттуда веяло теплом, доносились бурные разговоры, звонкий смех. Но громче остальных звуков Паллазу оглашали шум ввинчиваемых гаек, рев моторов, треск сварочных аппаратов и бой молотков. Казалось, ни минуты
