Студия "Боливар" - Анатолий Радов

Но я все шел и шел, а вокруг ничего не менялось. Луга, холмы, дорога, и еще — постоянная, абсолютная  тишина. Если в начале она меня лишь напугала, то теперь начинала еще и сводить с ума. Прошло часа три. Я шел. Время от времени, то с одной стороны, то с другой, снова начинались лесополосы. А потом появилась птица.

Наверное, я о чем-то задумался, и не заметил, как она приблизилась. Я только громко вскрикнул, когда она с лету ударила меня клювом в лоб. Все произошло неожиданно. Я вскинул руки, закрывая лицо, и уже сквозь них попытался разглядеть, что это было, чёрт его дери. Метрах в трех над собой я увидел маленькую птичку, которая висела на одном месте, неистово размахивая крыльями. Потом она вдруг резко прижала их к своему тельцу и вновь ринулась на меня. На этот раз удар клюва пришелся на запястье левой руки. Я попытался отбить птицу, но промахнулся. Этот бешеный воробей снова завис метрах в трех над моею головою.

— Ты чё, сука?! — сдавленно крикнул я, ошарашенный происходящим.

Птица больше не атаковала, наверное, сообразив, что я принял защитную стойку, и при атаке могу схватить ее рукой. Прошло минуты три. Я, как сдающийся фашист, стоял с поднятыми руками, а она, быстро маша крылышками, кружила надо мною. Одною рукою я потрогал лоб. Из ранки сочилась кровь. Я медленно присел на корточки, и, не опуская рук, стал глазами искать камень или палку. Как эта мелкая тварь заметила, что я на секунду выпустил ее из вида? Видимо у нее отличное зрение. Она спикировала прямо в ухо, в тот момент, когда я слегка повернул голову вправо. Боль была ощутимой, если учитывать, что я вдобавок, сжатой в кулак ладонью левой руки, въехал себе в то место, куда эта птица меня клюнула, пытаясь её прибить. Было и больно и обидно одновременно. Птица, удовлетворенная этой атакой, села на ветку одного из деревьев в лесополосе, появившейся минут пять назад справа, и стала рассматривать меня, любуясь моим поражением.

— А, это ты, тварь! — я узнал её — Жаль, что я не прибил тебя еще там, возле остановки.

Это была та самая птица, в которую я бросил камень. Но это ничего не объясняло. Я никогда не слышал о мстящих пернатых, тем более о таких маленьких. Может у нее здесь гнездо, и она боится, что я разорю его? Я медленно опустил руки. Птица осталась сидеть на ветке, продолжая смотреть на меня. Отошел шагов на десять спиною вперед. Птица спокойно наблюдала.

— Ладно, хрен с тобой, живи! — сказал я, и развернувшись, зашагал по дороге. Но уже через пару секунд почувствовал удар острого клюва в затылок. Я с размаху, наотмашь ударил рукой, задев птицу в тот момент, когда она начала взлетать вверх. Птица скользнула вниз примерно на метр, но, очухавшись, стремительно замахала крыльями, пытаясь вновь набрать высоту, но я уже накрывал её ладонью сверху, сжимая пальцы. Через долю секунды она отчаянно дергалась в моем кулаке, голова ее торчала снаружи и она с невообразимой частотой и злостью впивала клюв в мое запястье.

— Ну, что? — процедил я сквозь зубы — Я же тебе сказал, что ты дура.

Птица что-то пискнула в ответ и, напрягая все силы своей тоненькой шеи, вонзила клюв прямо в косточку большого пальца. Я чуть было не разжал ладонь, боль пронзила всю руку, из ранки потекла кровь.

— Ну, все! — закричал я — Сдохни!

И приложив руку с птицей к земле, с радостью наступил кроссовком прямо ей на голову. Раздался хруст. Птица дернулась и затихла. Я поднял ногу. Под ней, на месте головы, лежал двухмерный портрет птички в профиль.

— Сама виновата — сказал я, разжав ладонь — Нехрен было быковать.

Я осмотрел израненную ладонь и запястье. Из некоторых ранок сочилась кровь. В руке пульсировала боль. Подняв руку вверх, чтобы кровь отхлынула от запястья, и боль немного стихла, я побрел по дороге, постоянно осматриваясь вокруг, чтобы ненароком не пропустить птичку размером побольше. Например, с ворону. Как показал поединок с мелкой дурой, встреча с более крупным экземпляром могла доставить мне конкретные неприятности.

5

Прошло ровно пять с половиной часов, после того, как я замочил сумасшедшую птицу. Птиц с таким прибамбахом я в своей жизни еще не встречал. Я слышал про птичий грипп, но птичье бешенство — это уже чересчур. Так, скоро придётся ходить в железных шлемах, в таких, какие носили в средние века рыцари, чтобы тебе ненароком не выклевали глаза.

Еще пять с половиной часов ходьбы, и не одной пересекающейся дороги, ни одного встречного человека. После убийства птицы, я выставил часы на ноль. Мне стало интересно, сколько я здесь прошатаюсь, пока не доберусь до города. С нуля было легче проследить время уходящее на эту идиотскую прогулку. Выставляя часы, я с усмешкой подумал — все люди ведут отсчёт времени от рождества Христова, а я вот, от смерти бешеного воробья. И оно будет идти и идти, пока не закончится своим личным апокалипсисом, разрядкой батареи.

Я присел на дорогу. Нужно было немного отдохнуть. Ноги начинали ныть, особенно икры и ступни. Я снял кроссовки, и сразу стало намного легче.

— Что ж, тридцатиминутный привал не повредит — решил я — Интересно подсчитать, сколько же прошло времени с тех пор, как я вышел от режиссёра? Примерно час я ходил туда сюда по дороге в поисках шоссе и остановки. Потом еще пару-тройку часов я шёл в одном направлении. Потом появилась птица, и после этого, еще пять с половиной часов. Если прибавить время, затраченное на рвоту и на битву с птицей, то получается, что из дома режиссёра я вышел примерно — десять часов назад! В таком случае уже через полчаса-час должно стемнеть. А это значит, что ночь я встречу здесь, далеко от города, на лоне так сказать матушки-природы.

Эта перспектива не обрадовала меня. Опыт ночевки на природе у меня, конечно, был, в детстве я не раз ходил в походы, иногда на несколько суток подряд. Но тогда я не был один, мы шли всегда большой компанией, имея с собой всё необходимое: запасы воды и пищи, палатки, а иногда даже матрасы. А без всего этого я даже не представлял себе, как здесь можно провести ночь? Просто повалиться на землю и спать, что ли? Конечно уже середина мая, но с другой стороны, и не июль же. В мае ночи еще такие холодные, что под утро можно замёрзнуть на хрен.

— Чего это я паникую? — спросил я себя — Еще не факт, что мне придётся здесь ночевать. Да и вообще, чтобы не замёрзнуть, можно всю ночь продолжать идти, а уже утром, если никуда к тому времени не приду, прислониться спиною к дереву в лесополосе  и нормально подремать.

Небо до сих пор было полностью затянуто. Где находится солнце не понятно. Возможно, оно уже садится за горизонт, и тогда вот-вот начнет темнеть. С другой стороны, в темноте можно пройти мимо какой-нибудь трассы, если по ней не будут в тот момент ехать машины.

Проблема ночи, к сожалению, была не единственной имеющейся проблемой. Начинала здорово мучить жажда. Было пройдено уже несколько десятков километров, причём практически в состоянии того, что называется отходняком, плюс рвота, после которой во рту сухость и горечь троекратно умножились. Не утешало и то, что я еще ни разу не встретил, не то что озера или реки, а даже самого маленького ручейка. Хорошо еще небо полностью затянуто тучами, и солнце не усиливает и без того разбушевавшуюся жажду. Если так пойдёт и дальше, и мне не встретится хоть какой-то водоёмчик, то появляется достаточно реальный шанс умереть от жажды. И это не в пустыне. Это в умеренном климате и  невдалеке от города!

— Хватит грузиться — одёрнул я себя — Даже в пустыне человек может обойтись без воды пару дней. А здесь и подавно, дня три-четыре можно без неё протянуть. Организм конечно обезвожится, но даже четыре дня всё же реально. И вообще, с чего  это я взял, что я буду скитаться вот так вот еще четыре дня? Не позже чем к  завтрашнему вечеру, это крайний срок, я буду лежать на диване в своей комнате, и вспоминать обо всём случившемся, как о глупой и смешной истории. С самого начала пошел не туда, потом запутался и вот иду в неверном направлении. Возможно, даже удаляюсь от города. Но это не страшно, должны же быть какие-нибудь поблизости сёла. Как известно, все дороги ведут к людям. Хотя эта дорога и странная немного, но ведет же она к чему-то! А луга наверняка используют для покосов. Вон трава, какая зелёная и сочная. Кстати, внутри нее, наверное, есть какой-никакой сок.

Я встал, подошёл к краю дороги, нагнулся и сорвал несколько травинок. Положил их в рот и стал жевать. На вкус не противно, и действительно из неё выделилось немного сока.

— Ну вот, от жажды уже не умру — обрадовался я.

Присев на корточки, я стал срывать пучок за пучком. Я отправлял их в рот и жевал, а когда весь сок выходил, сплевывал на землю белые волокна изжеванных стеблей. Через минут десять такого жевания жажда почти отступила. Сразу же вернулось хорошее настроение и ситуация представилась не такой уж  мрачной.

— Может еще и дождь пойдёт — я посмотрел на серое небо — Тогда вообще с жаждой проблем не будет.