День восьмой. Том второй - Александр Сиваков

Тем более, её внимание было занято Викой, которой в кровать насыпали всякий мусор и не разрешали этот мусор убирать.

– Ты куда пошла, Крысёныш? – Бросила со своего места Брайцева. – Отбой уже был. А ну съебалась обратно!

Со стороны казалось, что она беспокоится о порядке. Это было хуже всего. Мальчишки, если и издевались, то грубо и примитивно. Кто-нибудь из них на месте Брайцевой стукнул бы Вику, ну, намочил подушку или натолкал в тумбочку всякой дряни. Девчонки были не в пример изобретательнее и изощрённее. Вот, например, сейчас, Вика откинула одеяло, а там сметки с пола. Девочка собрала кое-что прямо в ладони и пошла выкидывать, но была остановлена Брайцевой. И что тут делать? Во-первых, Брайцева, как не крути, права: после отбоя выходить из спальни можно было только в туалет. А разве Вика сможет настоять, что ей надо выкинуть мусор? Нет, конечно. Вот и сейчас она стояла, с растерянной улыбкой глядя на Брайцеву, которая, кстати (Ирина была в этом более чем уверена), сама же всё и устроила. Но ведь за руку её никто не поймал. Сейчас что-либо доказывать бесполезно.

– Давай-давай, Крысёныш, пиздуй спать, – поддержала свою подругу Тихонина.

Вика, всё ещё продолжая улыбаться, показала ей сложенные лодочкой ладони.

– Что ты мне тут в нос всякой хуйнёй тычешь? – Лицо Нади выразило крайнюю степень недовольства. – Давай. Бросай, где взяла и ложись. А утром всё уберёшь.

Вика безропотно выполнила требуемое: аккуратно положила кучку мусора на прежнее место, на матрац, и со вздохом улеглась.

Ирина с головой залезла под одеяло и затихла. У неё уже не хватало сил за неё заступаться. Сколько же можно? Ладно, совсем чуточку осталось. В следующую ночь она уже будет ночевать в новом доме. Интересно, как там?

Девочка сразу принялась фантазировать. В семье будет хорошо. Никаких отбоев. И подъём не в семь, а в восемь. Или, может быть, тётя Лена разрешит подольше поспать. Она очень добрая. И Вику никто не будет обижать. Точнее, в школе, конечно, будут, но разве это идёт в какое-то сравнение с тем, что происходит сейчас, когда её обижают постоянно?

А ещё у Ирины будет свой стол, на котором она будет делать уроки. Вообще, как это здорово, когда можно заниматься в полном одиночестве и нет постоянного опасения, что кто-нибудь выхватит из-под рук книгу или тетрадь. Нет сидящих рядом ребят, которым на уроки наплевать и которые находятся здесь только потому, что сейчас по расписанию – приготовление уроков.

«А ещё я буду читать. Вечером, перед сном. Прямо в кровати, – мечтала Ирина. – Специально у тёти Лены спрошу, чтобы читать перед сном. Хоть несколько минуточек»

Для неё чтение в кровати было апофеозом свободной жизни.

Ирина на мгновение выглянула из-под одеяла, потом опять спряталась. Свет уже выключили. Но всё равно было как-то странно тихо.

«Это мне всё кажется. Я просто слишком взволнованна. Никогда ещё не чувствовала себя так непонятно. И руки почему-то трясутся. Даже не верится, что сегодня моя последняя ночь в детском доме. Неужели я никогда больше не буду лежать вот на этой постели, вот под этим одеялом и слушать, что там, в спальне делается… Дверь вроде скрипнула… Или показалось?.. Интересно, а какая у тёти Лены дома кровать, такая же или лучше? Какую же я всё-таки ерунду думаю!.. Нет, всё-таки не верится. Через двадцать четыре часа я буду лежать точно вот так же как сейчас, но уже в своей собственной постели и тоже о чём-то думать. Или вспоминать, как я сегодня засыпала… А где же Вика будет спать? Хорошо, если в одной комнате со мной. А ещё лучше – в одной постели. Чтобы мы обнялись и спали… Бедняжка, она сейчас среди всего этого мусора пытается уснуть. Я бы ей помогла, но столько всего сразу начнётся… А я хочу просто покоя, надоело всё… И хорошо бы ещё в другую школу перейти. У нас в городе их целых три. В самую дальнюю. Чтобы нас там никто не знал. Я бы тогда со всеми подружилась, и меня бы все любили, не то, что здесь. Конечно, тут я говорить не могла – и надо мной все издевались. А когда заговорила, они же помнили, какая я была, вот и не перестали. А если меня никто не будет знать, всё будет гораздо легче. Чем я буду от других отличаться? Ничем! Вот и будут со мной дружить, как и со всеми. Главное, чтобы никто не узнал, что я детдомовка. И говорить не могла. А то опять всё начнётся… Э-эх, и почему только все такие злые? Как так можно над кем-то издеваться и получать от этого удовольствие? Вот было бы хорошо, если бы все были добрыми, никто никого не обижал бы. Как хорошо было бы тогда жить. Неужели этого никто не понимает?.. У меня, когда я вырасту, обязательно будет много-много детей. И я их всех буду любить больше всех на свете. И из детдома обязательно детей возьму. И они меня будут любить. Теперь вообще всё всегда будет хорошо. Только бы завтра ничего не случилось. И тётя Лена чтобы не забыла, что нас забирать нужно. А то вдруг она забудет и вспомнит только вечером… Нет, такого не может быть. Это я уже сама себя пугаю… Уснула Вика или нет? Может быть тихонечко подойти и помочь ей? Нет. Не буду. Ещё кто-нибудь проснётся – скандал будет. Тем более, она уже, наверное, спит… Я даже и не замечала никогда, как тоскливо тут засыпать. Лежишь, думаешь всё, что только в голову лезет и не спится. Может потому, что сейчас каникулы? В школу ходить не надо, нагрузки никакой… Интересное слово – „нагруженный“. „Груз“ – это понятно. А „на“? А всё вместе? „На грузе“? Или сначала раньше говорили, „на спину груженный“ или „на голову груженный“ (кувшины ведь на голове носили… или нет?). А потом перестали говорить, на что именно он груженный, и получались „нагруженный“. На мой следующий день рождения попрошу у тёти Лены, чтобы она мне какую-нибудь книжку про язык подарила. Такие же, наверное, есть? Чтобы там каждое-каждое слово было с объяснением, что оно значит и откуда оно взялось. Интересная книжка будет – просто жуть. Жаль только, что до следующего дня рождения ещё далеко. Мне тогда будет целых одиннадцать лет… Глупая я была, когда думала, что десять лет – это много. Это так себе – тьфу. А вот одиннадцать – это уже о-го-го»

Ирина выглянула из-под одеяла, обвела глазами спальню. Всё здесь было родным и до боли знакомым. Даже часы на стене тикали как-то очень уютно, по-домашнему.

«Интересно, а там будет видна из окна луна?»

Девочке почему-то показался очень важным этот вопрос, и она принялась мучительно раздумывать, будет или нет. А вдруг там окна на другую сторону? Или шторы такие плотные, что через них не сможет пробиться ни единого лучика? Это будет очень плохо. Точнее, не очень, но всё равно как-то неприятно.

Под её кроватью послышался шорох. Ирина была вся погружена в свои мысли, поэтому не обратила на него внимания.

«А вот если бы у меня всегда были родители, я бы, наверное, не думала, как с ними хорошо. Сколько детей сейчас живут и не представляют себе, какое это счастье, когда есть папа и мама. Повезло мне. Тётя Лена красивая. Мне будут завидовать, какая у меня красивая мама… А если бы она была не очень красивая, тогда бы я её любила? Да, наверное, но не так. И дядя Лёша тоже ничего. Симпатичный. И сильный, это сразу видно. Если меня в школе кто-нибудь обижать будет, то он меня защитит…»

И Ирина тут же начала представлять, как Алексей заходит в школу, а там какой-нибудь Валерка пинает её портфель. Он тогда тихонечко приподнимает хулигана за шиворот и внушительно так говорит: «Ещё раз обидишь Иру – будешь иметь дело со мной» Девочка почти услышала интонации этого голоса: точно так же, негромко, но угрожающе, говорили в американских боевиках. Эти фильмы ребята из группы любили смотреть по «видику» вечерами… Нет, в новой школе всё будет совсем по-другому. Зачем кому-то её обижать, если она будет, как все…

Под её кроватью кто-то явственно зашевелился. На сей раз Ирина это услышала.

– Кто там? – Прошептала она, приподнимаясь на локте.

Перед ней вдруг появилась мальчишеская фигура. Кто именно это был, рассмотреть не удалось: мешала темнота.

– Что ты тут делаешь? – Дрогнувшим голосом прошептала она.

Внезапно мальчишка бросился на неё и зажал ей рот. Ладони его пахли чем-то кислым. Ирина даже пискнуть не успела, как оказалась прижатой к кровати. Она хотела отбиться, даже несколько раз ударила нападавшего по спине, но эти удары были слишком слабы и не принесли никакого результата. Свободной рукой мальчишка принялся сдирать с неё рубашку. Ирина извивалась как могла, но тут кто-то из девчонок, незаметно подобравшись, ухватила её за лодыжки и прижала ноги к полу.

– Давай быстрей, чего ты копаешься, – раздался громкий шёпот. По голосу девочка узнала Машу Андрееву.

«Не может быть! Она же хорошая!» – Мелькнуло где-то на уровне подсознания.

Мальчишка, наконец, сорвал с неё ночнушку, как-то очень незаметно спустил со своей жертвы плавки и ещё сильнее навалился на Ирину. Уже не отдавая себе отчёта в том, что делает, Ирина сделала, наверное, единственное правильное, что только можно было сделать. Она схватила обидчика за шевелюру и резко дёрнула от себя. Тот негромко вскрикнул и на мгновение отпустил ей рот. Это было очень вовремя, потому что девочка уже почти задохнулась и почти не воспринимала окружающую действительность.