Самогонщик против армии США - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

А затем вытащил из дома тихого алкоголика на корм верье. Твою мать!

Что же теперь делать?! Спать одному, километрах в десяти от ближайшей живой души? Тогда верья выпьет единственную доступную душу. Мою. Что тоже не совсем хорошо.

Вариантов нет, заканчиваем. Как бы ни было грустно принимать это решение.

«Биб! Открой портал».

«Биб не понял».

«Биб, сделай дорогу домой».

Прямоугольник перехода действительно получился огромный — на весь проезд между припаркованными на стоянке «Ладами» и «Логанами». УАЗ бы проехал, не зацепив зеркалами. Но не судьба. Прошла «Гранта». И покатилась по сельской просёлке, никогда ранее не видавшей автомобилей.

Здесь никто меня не оштрафует, что кручу руль, отхлебнув сорокоградусной яблочной настойки и благоухая выхлопом.

Приехали. Мы — дома.

«Биб! Закрывай. Зови Создателя».

Осталось решить, что сказать ворчуну, наверняка готовому засыпать массой вопросов и упрёков.

Тем более упрёки будут справедливыми и заслуженными. Только давно надоевшими — про вред корысти и стяжательства.

Глава 2

Машина остановилась аккурат рядом с рощей Веруна. Молодой, посаженной неподалёку от архиглейского дворца.

Дедок, очевидно, почувствовал запах «Рафаэлло» с заднего сиденья даже через полиэтилен. Появился мигом. Я едва успел скинуть пуховик и шапку. Они совершенно неуместны в жару под тридцать. Пусть и в тени невысоких веруновых деревьев.

— С чем пожаловал, Гош?

— С угощением.

— Давай. Что попросишь? Знаю тебя, только лишь из уважения к моим сединам сладкого не принесёшь. Эгоист ты расчётливый.

— Да вот…

— Э, нет. Не проси. Человек в твоей затейливой повозке лежит мёртвый. Не оживлю. Душа отлетела… — старческий морщинистый нос пошевелился, будто его обладатель вынюхивал дичь. — Нет, не просто отлетела. Выпита. Помощник?

Я виновато кивнул. Поведал нехитрую историю его окончательного грехопадения. Чего лукавить, не его, скорее — нашего.

— О-хо-хо-нюшки, — всплеснул руками Верун, не забывая, впрочем, трущить рафаэлки. — Вот твоей маме помощника дал. Как ты думаешь, сколько он душ выпил?

— Ни одной, — угадал я с первого раза.

— А твой дед?

— Так не было у него помощника.

— А если бы дал ему?

Что тут скажешь… Он скорее бы свою душу заложил, чем погубил чужую.

— Запорол я дело, старче. Признаю и каюсь. Со всех сторон мой косяк. Что теперь?

— Помощник с тобой связан. Ты погибнешь — и он исчезнет. Никого больше не выпьет.

Мой ливер моментально заледенел от перспективы пожизненного сосуществования с дичающим верьей. Даже пупок. Мозги лихорадочно заработали в поисках другого выхода.

— Когда степняки мой замок штурмовали… Ты мне ещё верью дал. Злого, какой Биб сейчас. Свирепого. А Биб помог его в узде сдержать.

— Дать тебе нового помощника, чтоб ты довёл его до беды как прежнего? Не рассчитывай. Потерял ты моё доверие, Гош. Только и знаешь — богатеть да воевать. Нет бы о благом подумать.

Я вдруг ощутил пустоту. Огромная часть чего-то, жившая внутри меня, исчезла. Как это передать? Словно всё было битком набито, а тут пустая комната образовалась. Совсем пустая — ни мебели, ни штор, ни коврика.

«Биб!»

Нет ответа.

— Не зови его, — вздохнул Верун. — Будет сторожить эту рощу. Не подходи и никого не подпускай. Пока не привыкнет, станет всех выпивать, кто бы и с чем ни приблизился.

Да, теперь я почувствовал его присутствие. Метрах в пятидесяти. Биб кружил внутри рощи, не в силах вылететь за крайние деревья. И снова был голоден, хоть суток не прошло, как выпил теолога.

— Скажи, боже, куда отлетает душа после смерти?

— Откуда же мне знать? — искренне изумился старик. — Это вы, люди, узнаёте. Поздно, правда, не успев рассказать другим. Я — бог. У меня нет бессмертной души. Погибну когда-нибудь раз и насовсем, если неблагодарные сгубят последнюю мою рощу. А ты чего вдруг озаботился?

— Да вот… Биб многих выпил. Куда эти души отправились? Или уничтожились?

Давно не видел его таким веселящимся! А ведь вопрос серьёзный — о жизни и смерти.

— До чего же ты глуп! Душа бес-смерт-на! Верья съесть её не может. Но у души сила есть, она позволяет человеку двигаться, а сердцу — стучать. Верья эту силу и забирает! Без неё душа отлетает, тело тлеет. Уразумел?

Дедок не знает понятия «энергия», заменяя его словом «сила». Не важно. Успокоил меня. Значит, я подарил раковому больному Константину Владимировичу и теологу Валерию Алексеевичу нормальную смерть, без подляны. Такое себе оправдание, особенно во втором случае. Но уже ничего не изменить.

На прощание я вручил Веруну пачку халвы. Как гонорар за избавление от проблемы верьи и сомнений о судьбе выпитых Бибом. Потом завёл «Гранту» и поехал к дворцу. Знал бы, что войдёт в портал, накидал бы полный багажник канистр с бензином. Не только для машины, для генератора тоже. Время, когда гаджеты заряжались от самодельных гальванических элементов из кислых яблок, благополучно прошло.

Скоро обниму Мюи, па и ма. Схвачу на руки и подброшу в воздух детишек…

А ещё через пару-тройку недель откроется университет. Хоть фактически — начальная школа, но всё же настоящее учебное заведение. Современное, даже с ноутбуками у педагогов.

Отныне я несу в мир Мульда знания и культуру, а не только самогон, стекло и войну. Ура!

От этих мыслей потеплело. Но не до конца. Расставшись с Бибом, почувствовал себя одиноким. Почти как Константин Владимирович в хосписе.

И ещё. Нет Биба — нет и дороги в Россию. Надолго, если не навсегда.

Как только он освоится в роще, буду навещать его, конечно. Но теперь Биб — просто сторожевой верья, а не друг, помогавший мне в самых сложных и безнадёжных ситуациях. Никогда меня не оставлявший…

Грустно!

С этими мыслями подъехал ко дворцу. Он, как и окружающий его город, именуется Номинорр. Не Нуминор, как у Толкиена, да и я не эльф… Всё не то!

Злость я сорвал на городских обывателях, и так офигевших от появления самобеглой коляски без кхарров. А ещё издававшей грозное бибикание. От него хрымы рассыпались по сторонам и забились по щелям.

Где-то за городом очень не дорого папа купил автомобиль.

Бип-Бип…[2]

Оригинальнее всех отреагировал Бобик. Стоило мне въехать в ворота дворца, едва уговорив стражу открыть их, бедняги перепугались чёртовой повозки, пёс атаковал. Решил, что железное чудище проглотило обожаемого хозяина.