По ту сторону тьмы (СИ) - Марика Полански

Библиотека имени Лучезара Победоносного славилась местом исключительно для обогащения ума и души. Здесь нельзя найти ни лёгких женских романов, ни развлекательной бульварной литературы, Но именно поэтому она мне и нравится. Здесь можно прикоснуться к высокому, незримо прекрасному, вознестись над серостью дней и на какой-то момент забыть о том, что происходит там, за стенами этого удивительного места.

Но особенно я любила в ней уютный уголок, запрятанный между шкафами и стеллажами, где обитал бессменный хранитель библиотеки — дядя Слав. Это был невысокого роста крепко сбитый старичок с серебристыми всегда аккуратно зачёсанными волосами и безукоризненными манерами. На простом лице сияли добродушием глаза. И даже очки в роговой оправе не добавляли строгости. Наоборот, делали его похожим на типичного дедушку, которого обожают внуки. Рядом с ним было уютно, как будто попал из холодной стужи в тёплый дом, где тебя накормят, обогреют и дадут отдохнуть.

Дядя Слав суетливо подлил мне чаю и, кряхтя, полез в тумбу рядом со столом. Глухо стукнуло донышко пиалки с вареньем об обитую сукном столешницу. Сам библиотекарь устроился напротив меня и придвинул пиалу со словами: «Угощайтесь».

Я подняла на него пристыжённый взгляд, будто совершила непростительный поступок. Библиотекарь вопросительно заломил бровь. В блеклых глазах светилось вежливое ожидание, когда я продолжу рассказ.

Пальцы стиснули чашку с чаем, и я хмуро проговорила:

— А что мне оставалось делать? Мне некуда пойти. У меня заканчиваются запасы, а деньги, сами знаете, с неба не падают… И, вообще, — голос стал до неузнаваемости глухим, — почему они так ненавидят нас, а, дядь Слав?

Глубоко выдохнув, библиотекарь развёл руками, будто ответ казался очевидным:

— Потому что не понимают. Люди всегда боялись того, что не способны понять. А страх и ненависть неизменно ходят рука об руку. Не забывайте, что человеческая натура крайне завистлива и труслива, — он шумно отхлебнул чай и задумчиво продолжил: — По сравнению с ведьморожденными, люди уязвимее и беззащитнее. Одни учёные считают, что это вопрос эволюции — у ведьм и колдунов больше шансов выжить, чем у простого человека. Иные, склонные к храмовым учениям, полагают, что магия не более, чем доказательство существования древних демонических богов, населявших земли задолго до появления первых людей. Но, так или иначе, люди подспудно ощущают свою уязвимость. Они понимают, что в открытом противостоянии против магии им не победить. Как говорил мой любимый Эрвель: «Трусы мстят ненавистью за проявленную слабость».

— Мне от этого не легче, дядь Слав. Я жить хочу, а не воевать из-за чужого чувства неполноценности.

Библиотекарь хмыкнул и сложил руки на животе:

— Вы умны, Лада. В вас есть смелость жить вопреки всему и всем. Одного этого достаточно, чтобы распускать сплетни и приписывать всякие небылицы. Такова человеческая натура. Вы здесь не виноваты.

— Я это понимаю. Но… — тяжёлый вздох вырвался против воли. Я откинулась на спинку стула и неприлично громко шмыгнула носом, стараясь сдержать слёзы жалости. Окинула взглядом громоздкие шкафы. В голову вдруг закралась неожиданная идея. Она всего лишь промелькнула, но в то же время в груди затеплилась крохотная надежда. — А вам не нужен работник? Я могу полы мыть, за цветами ухаживать. А если немного подучусь, то смогу вести бумажные дела.

Улыбка старика стала печально. Надежда погасла, оставив противный привкус горечи на языке.

— Увы, — ответил дядя Слав. — Уже есть кому ухаживать и за растениями, и полы мыть.

— Понятно, — прошептала я и уставилась в чашку.

Чай вдруг приобрёл странный противный привкус. Сделался настолько горьким, что его расхотелось пить. Солнце почти село, и комната наполнилась тяжелым сумраком. Становилось неуютно и, несмотря на летнюю жару, зябко. Я невольно поёжилась. Через два часа, и библиотека закроется. Дядя Слав пойдёт домой, а я… Не хочу думать о том, куда придётся идти мне.

Старик внимательно посмотрел на меня поверх роговых очков и задумчиво поскрёб подбородок.

— Не дело молодой барышне оставаться одной на улице. Особенно, когда в городе рыщет маньяк. На чердаке есть маленькая комнатушка. Раньше в ней жил охранник. Конечно, это не гостевые номера постоялого двора. Но зато есть всё необходимое, что может пригодиться на первое время.

В груди вдруг стало так легко, что я чуть не разрыдалась. В этом мире нашёлся один человек, которому небезразлична чужая судьба. Даже если речь идёт о жизни ведьморожденной.

— Спасибо вам большое! — я всё же всхлипнула. — Я не знаю, как вас отблагодарить.

Старик по-доброму улыбнулся. Тёплая морщинистая рука легла сверху на мою ладонь и осторожно сжала её.

— Просто не сдавайтесь, Лада. Пообещайте мне, что не сдадитесь.

В принципе слово «комната» звучало как-то громко. Так, чулан под высокой деревянной крышей, на балках которой засуетились голуби едва мы с библиотекарем зашли. Он был настолько крохотной, что в ней с трудом помещались узкая кровать с тонюсеньким матрацем, грубо сколоченный стул и видавший виды стол. Единственным источником света являлось маленькое, круглое окошко с прозрачной занавеской, изгрызенной молью, и керосиновая лампа. Запах пыли и затхлости щекотал ноздри.

Я не сдержалась и громко чихнула. Сверху донеслось рассерженное хлопанье крыльев.

— Это, конечно, не володарские хоромы, но всё же, — произнёс дядя Слав извиняющимся тоном.

— Огромное вам спасибо, — я благодарно улыбнулась в ответ. — Вы меня очень выручили.

— Располагайтесь, Лада. Вода и умывальник находят в чулане. Если захотите перекусить, то рядом со столом есть тумба. Там вы найдёте всё необходимое для чая. Ну а если захотите почитать перед сном, то библиотека в вашем распоряжении.

Губы расползлись в счастливой улыбке. Я радовалась чердаку, как ребёнок радуется подаркам в День Мары-Справедливицы.

Дядя Слав не подозревал, как много он сделал для меня. Совершать добрые поступки было в его характере. И это настолько въелось в него, что библиотекарь не замечал их. В тот момент я пообещала себе, что обязательно отблагодарю старика, как только подвернётся удобный случай.

Перед уходом библиотекарь поднялся ко мне, чтобы попрощаться.

— Я закрываю библиотеку на ночь, а ключ уношу с собой. Так что не переживайте, Лада. Никто вас не побеспокоит.

Я поблагодарила старика и тот, улыбнувшись светло и печально, исчез за дверью. А я вернулась к книгам, которые взяла ещё вечером, чтобы потом не спускаться.

Глухо хлопнула дверь внизу — библиотекарь закрывал свой храм знаний. Я подошла к окну. Силуэт дяди Слава мелькнул между экипажами и торопливо направился вдоль набережной. Вот он поднёс руку к цилиндру, приветствуя кого-то из знакомых. А позже и вовсе растворился в желтоватом сумраке улицы.

Снизу доносился гул праздных прохожих