Диалог - от Бесов до Ангелов - Юрий Дружников

Может показаться странным, но надежды в романе связаны и с образами лютых чекистов, например, заместителя главного редактора Ягубова. Меня упрекали в том, что сцена, в которой Андропов (в романе он Кегельбанов) в августе 1968 года поручает Ягубову написать текст обращения группы чехов с просьбой о помощи, неправдоподобна, что для таких заданий бывший сталинский официант никак не подходит. Но в том-то и дело, что на других, преданных системе не за страх, а за совесть, уже тогда был дефицит. Приходилось во всем опираться на лубянковские кадры, -- какие ни есть, но свои. Вместо аргументов -- танки, вместо убежденных защитников -- ягубовы. Вот в чем виделся проблеск надежды на перемены. А то, что дети правителей спивались, становились уголовниками, пытались покончить с собой (и в жизни, и у меня в романе) -- разве в этом не видится надежда на развал системы?

В.С. Критики называют "Ангелов на кончике иглы" романом историческим. Для меня же он не только роман-хроника, но и роман-спор: Дружников-художник все время спорит с Дружниковым-диссидентом. Да, есть две свободы: внешняя и свобода в душе. Очень актуально упомянутое вами предупреждение Герцена: "Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри". Дай Бог, чтобы я оказался посрамленным в своем пессимизме, и "Ангелы" скорей стали историческим романом о той российской жизни, которая не повторится.