Ветры границы - Валентина Яковлевна Голанд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через четыре года у Шкредов родился Алешка. Как начал ходить — так с тех пор на заставе, пограничную фуражку не снимал с себя, все его называли: «Наш Алешка, сын заставы!»
Анатолий помнит свой первый визит к Шкредам, когда он, приглашенный «на пельмени», впервые переступил порог дома командира. Тогда его поразила чистота и рациональность быта капитана. Ничего лишнего в доме не было — только то, что необходимо, без чего нельзя обойтись. За маленькой ширмой — две койки для детей, покрытые пикейными розовыми одеялами. У хозяев — раскладная тахта с двумя игрушечными мишками по углам. Стол, этажерка с книгами, радиоприемник и цветы. Много цветов.
Анна Ивановна разрумяненная, в домашнем платье-сарафане, заканчивала стряпню и, мило извиняясь «за вид не для гостей», быстро скрылась за ширмой.
Через несколько минут она появилась в темной юбке с белой кофточкой в нежных цветочках, слишком просторной, как показалось Анатолию. Потом он догадался: жена капитана ждала ребенка и пыталась до времени скрыть это от постороннего взгляда.
— Здравствуйте, Анатолий Николаевич, — пропела Анна Ивановна, — а я говорю своему: «Познакомь да познакомь с новым замполитом», — а он все отмалчивается да отмалчивается… А тут на тебе, и переодеться как следует не успела.
— Ничего, ты у меня во всех нарядах хороша, — радостно и счастливо глядя на жену, сказал Степан Федорович и прошел в глубину комнаты посмотреть, как спят дети. Такой же довольный вернулся он к столу.
— Ну как, Анатолий Николаевич, привыкаете?
— Такая у нас профессия, надо привыкать! — смеясь ответил Анатолий.
Между тем на столе появилась огромная чаша с только что вынутыми из подсоленного кипятка пахучими пельменями. Опытная рука хозяйки и помаслила и уксусом полила в меру. И хренку в свекольном соусе поставила на любителя.
— Наверное, до заставы запах дошел! — с удовольствием проглотив первый пельмень, заметил капитан.
— А мы с Пономаренко их на всю заставу налепили, — не удержалась Анна Ивановна, — тем более, что у Крутова сегодня день рождения.
— Знаю, — принимая нарочито серьезный вид, сказал Степан Федорович, — на боевом расчете вчера поздравляли, но пельмени, по-моему, у нас на заставе не были сегодня запланированы, а, Анатолий Николаевич, так я говорю?
— Так точно, — подыгрывая командиру, говорил Анатолий Хрустов.
— А я люблю твоего Крутова, ты же знаешь, захотелось как-то выделить ему этот день, порадовать пельмешками…
— И кого только ты у меня не хочешь порадовать, голубушка ты моя, — не стесняясь лейтенанта, по-семейному откровенно сказал Шкред.
— Была бы возможность — всех бы радовала!..
— Да ты и так помощница моя первая… Помнишь, как начинали мы тут с тобой, как трудно было нам? — вдруг неожиданно спросил Шкред жену.
Очевидно, это была одна из любимых тем капитана, и он с присущей ему откровенностью начал:
— Человека, Анатолий Николаевич, понять надо. Так — нет? Это только на первый взгляд они одинаковые, солдаты-то. А потом и лица их вырисовываются, и характеры… Не знал я поначалу на этой заставе, за что браться: и служба нехорошо шла, и боевой подготовке внимание надо уделить, и дисциплине… Говорят, дисциплина с мелочей начинается, с умения подчиняться.
— Это вы меня поэтому тогда в начале службы по трудному маршруту провели? Проверяли, значит, мою способность подчиняться? Изучали? — прервал его Анатолий Николаевич.
— А почему бы и нет? — горячо поддержал его Шкред. — В таких ситуациях, какую я вам предложил, человек вырисовывается четко… Да-а, — протянул Шкред и, помолчав немного, продолжил: — Была у моих хлопцев тогда дурная привычка: ложиться спать в верхней одежде. Как придут со службы, так, не раздеваясь, в постель! И разъяснял им, и запрещал, и наказывал за неисполнительность — ничего не помогало… Конечно, кто-то изменился, но не все. Думали мы думали со старшиной — замполита тогда на заставе не было — что делать? И решили распорядиться заправлять койки, как в больнице: конвертиками, с белыми простынями по краям. Посмотрели в обед — койки заправлены, как приказано. Ждем — вот придут с границы наряды, что будет? Неужели на белое в одежде лягут? И верите? Остановило их это. Стали все по-людски делать: раздеваться, разбирать постель, все как и положено по уставу. И самим приятно было, и мы довольны. Трудные порою жизнь преподносит сюрпризы, не сразу и сообразишь, как поступить надо, а потом опыт что ли, чутье какое-то подсказывает, как в данном случае распорядиться надо. Почему поступить так, а не иначе.
Я вот всю войну прошел: и на германской земле пришлось кровь проливать, и на Дальнем Востоке… солдат через мои руки много прошло и знаю твердо: званиями, властью толку не добьешься. Уважать солдат надо. Я все их премудрости солдатские знаю, меня обмануть-то никто и не пытается… Верите, Анатолий Николаевич, за все годы службы я не наказал ни одного солдата.
— И как же вам это удалось? — удивился Анатолий.
— Сам не знаю.
— Тут ответ один — понимают и любят вас солдаты, наверное, — заметил Анатолий, в котором возникало большое теплое чувство к этому человеку.
— Может быть, — только и сказал Шкред.
— Господи, да они его отцом называют, сама слышала, — вмешалась в разговор Анна Ивановна. — Он строгий, да. Порядок любит, но уж если накажет, на него не в обиде, потому что справедливо. Вот ты, дорогой, говорил, не наказывал никого… А помнишь, еще когда в школе сержантского состава служил, объявил одному два наряда вне очереди? Тогда еще все переживал, сам не свой ходил…
— Твоя правда, Аннушка. Объявил. Повел его на кухню, а там уже человек восемь работало, кто картошку чистит, кто котлы моет, кто раковину драит, а его заставил кафель на стене отчищать. Через полчаса прихожу, с него пот струйкой стекает. «Ну как, говорю, кто виноват, ты или я, что тебя наказываю?» «Я, говорит». С тех пор у него никаких замечаний по службе не было.
— А на этой заставе как складывались ваши отношения с людьми? — спросил его Анатолий. Ему были интересны любые подробности из опыта Степана Федоровича.
— На этой заставе брались сразу за все: и за службу, и за боевую, политическую подготовки, и, конечно, за дисциплину.
— Комплексно, как сейчас говорят, решали проблему, — подытожил Анатолий.
— Во-во! Теперь все комплексное: и воспитание, и обеды, и спортивные сооружения… И если у
