Холодный счет - Владимир Григорьевич Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Капитан полиции Крюков, – представился Севастьян.
– И что? – Мужчина смотрел на него, не мигая.
Смотрел и не узнавал Севастьяна, а ведь он мог видеть его в прошлую пятницу. Видеть, как он уходил от Лизы, глазок в двери есть.
– Соседку свою давно видели?
– Соседку?.. А что с Лизой?
– Почему с ней должно что-то быть? И почему с Лизой?
– А дверь почему открыта? – «Гусар» выразительно смотрел на соседнюю квартиру.
– Документы можно?
– Да, конечно…
Мужчина закрыл дверь, не запирая ее, принес паспорт, подал Крюкову.
– А случилось что?
Севастьян не торопился отвечать на вопрос, он изучал паспорт.
Долгов Петр Борисович, зарегистрирован в городе Старозаводске, улица Красина, дом пятьдесят восемь, квартира девять, зарегистрирован брак с Холодовой Ольгой Павловной. Действительно, сосед покойной. Женатый сосед.
– С чего вы взяли, что должно что-то случиться?
– Машина там с мигалками у подъезда стоит…
– А вы душ принимали, Петр Борисович? – окинув мужчину въедливым взглядом, спросил Крюков.
Волосы на голове чистые, даже запах шампуня улавливается. В довесок к легкому пивному перегару. Щеки гладко выбриты. И рубашка, и футболка под ней чистые, но не глаженые. Треники тоже после стирки, но такие убогие, в латках, материя выцветшая. Воротник рубахи почему-то поднят. Возможно, этим нехитрым приемом Долгов пытался визуально увеличить охват своей шеи.
– Ну да, принимал. После работы пришел, сразу в душ. Не понимаю, что здесь такого?
– А где вы работаете?
– На металлургическом заводе. Рабочий класс, так сказать.
– А в каком цеху?
– Горячий цех. Элита рабочего класса! – просиял Долгов.
– А с работы вы когда вернулись?
– Смена у нас в семнадцать ноль-ноль закончилась, пока то-се…
– Горячий цех – это душ после работы, я правильно понимаю?
– Это обязательно…
– Вы принимали душ после работы?
– Принимал… – занервничал Долгов. – Так, по-быстрому…
– А дома еще раз под душ пошли?
– Говорю же, на работе по-быстрому, все не смыл, а дома хорошенько помылся…
– Жена ваша дома? – спросил Крюков, кивком указав на приоткрытую дверь.
Не видел он, чтобы кто-то выглядывал из квартиры.
– Жена?! А зачем вам моя жена? – Долгов странно глянул на Крюкова, как будто тот имел на нее виды.
– Может, ваша жена что-то может сказать?
– На смене жена, диспетчер она в горэлектросети, смена у нее, с утра до утра…
– Вы так и не ответили, когда вернулись с работы?
– В районе шести.
– Вы уже были дома, когда ваша соседка вернулась?
– Ну, может, и был.
– Не слышали ничего подозрительного, не видели?
– Не видел. И не слышал… Музыка у меня играла. Я обычно прихожу, колонку включаю, шансон в основном…
– А душ когда принимали?
– Дался вам этот душ!.. – фыркнул Долгов. – Ну недавно, спать собирался. На ночь душ принял, что, нельзя?
– Выпили пива под музыку и спать?
– А я что, не имею права пивка дернуть?
– Имеете, а что, пиво есть, жены нет, а рядом холостая соседка очень даже ничего, – усмехнулся Крюков.
– Ну да, очень даже…
– Вы же не в этой рубахе к ней собирались?
Долгов и понять ничего не успел, а Севастьян уже протянул руку, зацепил пальцами ворот рубахи, оттянул. В глаза бросилась царапина на шее.
Долгов попятился, закрывая за собой дверь, но Севастьян подставил ногу.
– Откуда у вас царапина на шее? – спросил он.
– На работе, за проволоку зацепился, – побледнев, соврал он.
– А, может, это Лиза вас поцарапала?
– Лиза?! Ну что вы!.. Проволока это, обычная проволока!
– Зачем вы принимали душ, гражданин Долгов?
– Я же говорил… Ну, хорошо! Только вы жене ничего не говорите!.. Да, я собирался к Лизе!.. – выдохнул мужчина.
И поднял руку, как будто собирался перекреститься.
– В таких трениках? Ими только полы мыть!
– А вот не надо рабочий класс оскорблять! Мы живем бедно, чем богаты, тем и рады, и не надо нас бедностью попрекать! – расправил плечи мужчина.
– Вас не попрекают, гражданин Долгов. Вас подозревают в убийстве гражданки… – Севастьян запнулся.
Он переспал с Лизой, но узнал только ее имя, но не фамилию. И женщина, звонившая в полицию, фамилию жертвы не называла, а в сумочку к покойной Севастьян не заглядывал.
– Вас подозревают в убийстве, гражданин Долгов.
– А-а, крайнего нашли!
– Пять часов прошло с тех пор, как погибла ваша соседка, а вы ни слухом, ни духом. Другая ваша соседка труп обнаружила, шумно у вас тут за дверью было, а вы ничего не слышали?
– Не знаю, не слышал! – Долгов демонстративно отвел взгляд в сторону.
– Где ваша одежда, в которой вы возвращались с работы?
– Здесь! – Мужчина распахнул дверь, указывая на шкаф для одежды. – Хотите – смотрите!
Севастьян кивнул. Лизу задушили бескровно, но половой акт не мог не оставить следов на одежде, на брюках в частности. А еще царапина на шее. С покойной состригут ногти, соскребут эпителий, Долгову не отвертеться, если экспертиза покажет на него. Сам же сказал, что в момент убийства находился дома. Причем один, без жены.
– А почему не постирали одежду? – спросил Севастьян. – Душ приняли, а одежду не постирали. Зря… Зря душ принимали, гражданин Долгов. Кожный эпителий не смоешь. Эпителий, который остался под ногтями покойной, экспертиза легко проведет идентификацию. И покажет на вас!
– А Лизка меня в автобусе поцарапала! – Долгов от нервного перенапряжения дал петуха.
– Когда?
– Ну, я с работы, она с работы, я на автобусе, она на автобусе, всего две остановки, до самого дома… У меня настроение, а она не в духе, я к ней, а она от меня. Я снова к ней, а она цап меня за шею. Отвали, говорит!
– Цап за шею? В автобусе? – усмехнулся Севастьян.
Вот уже и оправдания в ход пошли, не совсем удачные, как обычно в таких случаях.
– Несильно так схватила, но когти у Лизки острые, специально, что ли, их затачивает?.. Затачивала. Поверить не могу, – тяжко, напоказ вздохнул Долгов.
– Вы ехали в одном автобусе, значит, и в дом вы заходили вместе?
– Да нет, я в магазин зашел,
