В поисках рая - Алексей Пехов

выбросить было почти нечего. Я уже избавился от отмычек и связки динамита. Но

выбрасывать одеяло, патроны, слиток золота и различную мелочевку было просто

глупо. Слишком ценные вещи, чтобы оставлять их на растерзание этому гаду.

Новенький "Браунинг" грозил оторвать мое налитое свинцом левое плечо. Урезанная

версия винтовки.223 на правом бедре тянула к земле. Хорошо хоть Сцилла бежала

рядом и не добавляла свой вес ко всей этой чертовой тяжести.

Пот застилал глаза, стекал за шиворот и мешал свободному передвижению. Рубашка в

красно-черную клетку была мокрой насквозь. Из-за быстрого шага я запыхался, было

жарко, хотя уже наступили сумерки.

Местность кардинальным образом изменилась. После встречи с погибшим самолетом мы

свернули еще восточнее, где по моим прикидкам находился Нью-Гемпшир и мертвая

земля из голой каменистой равнины превратилась в холмистую долину, которая как-то

незаметно сменилась невысокими утесами из красного камня. Жара Пустыни спала, на

небе появились облака, отбрасывающие тень на землю.

Нам все также никого не попадалось, и мои шаги гулким эхом отдавались в мертвых

утесах. Иногда с них срывались мелкие камни, увлекая за собой другие, но сказать,

что вызвало их падение, природа или живое существо не представлялось никакой

возможности.

Левой, правой, левой, правой, прыжок через неглубокую расщелину, левой, правой.

Мой мозг отупел. Я был уже вторые сутки на ногах без сна.

Сцилла забежала чуть-чуть вперед, повернулась ко мне своей мордочкой, сияя

багрянцем глаз, встала на задние лапы и, расправив свои огромные уши, стала

вслушиваться в наступающую по пятам за нами ночь.

— Идет. Недалеко. Минут шесть бегом.

Естественно шесть минут ее бегом. Моим все пятнадцать. Но ей не надо было ничего

говорить. Постоянное ежеминутное взрыкивание за моей спиной напоминало о

перспективе быть съеденным образчиком местной фауны.

* * *

Мы заметили его вчера утром, когда расположились на отдых рядом с большим

выцветшим плакатом с надписью "Добро пожаловать в штат Монтана." Первым его

увидела Сцилла. Она замерла, уставившись куда-то на запад, где мы до этого

проходили. Затем разразилась оглушающими мысленными воплями.

— Опасность! Бежим! Спасайся! Лохматый идет!

Сцилла стала пепельно-серой, глаза заалели, она издавала тревожное шипение. Я

вскочил с расстеленного на красных камнях одеяла, проглотил кусок вяленого мяса,

который жевал до этого и посмотрел туда, куда смотрела секунду назад Сцилла. В

первый момент я ничего не увидел. Все та же унылая красно-коричневая местность

утесов, да парящий высоко в небе белоголовый орел. Потом мое внимание привлекло

какое-то движение на самой границе горизонта. Мааленькое оранжевое пятнышко,

почти не различимое, почти сливающиеся с невысоким утесом, на фоне которого оно

было незаметно. Если бы оно замерло, то я бы не обратил внимания. Очень далеко.

Мили четыре, наверное.

Подняв с земли карабин, я снял защитные планки с оптического прицела, и

посмотрел туда, где находилось это пятнышко.

Мир прыгнул и увеличился. На мгновение я потерял ориентировку и медленно водил

карабином из стороны в сторону, пока не поймал в перекрестье прицела оранжевое

пятнышко.

Можно сказать, что у меня было шоковое состояние. Можно сказать, что в этот

момент я проклял тот день, когда покинул Калифорнию. Рыжие волосы на моей голове

зашевелились от суеверного ужаса.

Мой старый знакомый, которого я в шутку назвал Нью-Мамонтом Алекса. Он медленно

шел, поднимая вокруг себя тучи красной пыли. И методично обнюхивая землю своим

лиловым хоботом. Кого он искал не вызывало сомнений. Я понял, почему тот

Лохматый так и не нашел нас в разрушенном доме. То был всего лишь маленький

неопытный детеныш. А за нами шел его папаша — здоровый плотоядный хищник.

Когда я говорю здоровый, то значит, он был ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЗДОРОВЫЙ! Раза в три

превышая размерами того малютку. То есть метров шестнадцать в холке, еще больше

в длину. Лохматая оранжево-лиловая смерть с двухметровыми зубками, не считая

гигантских желтых бивней, которыми он касался почвы. Как его ноги выдерживали

такой вес, было загадкой. Но натуралистические исследования можно оставить на

потом, а сейчас пора было подумать о спасении своей жизни. Карабин абсолютно

бесполезен, он только разозлит зверя. Тут нужно что-то другое. Вполне подойдет

тактический ядерный взрыв.

Быстро свалив в рюкзак свои пожитки, мы со Сциллой двинулись в путь, надеясь,

что тварь потеряет наш след. Преследование началось.

* * *

— Ччерт! — Я чуть было не упал, нога зацепилась за камень, и пришлось взмахнуть

руками, чтобы сохранить равновесие.

Становилось чертовски темно. Ночь, как и мамонт, наступала нам на пятки.

Предыдущей ночью светила ясная луна, поэтому Долина Утесов была, как на ладони и

идти было легко и удобно. Сейчас небо закрыли низкие облака, и спасительного

света луны ждать было нечего. Еще не хватало свалиться в какую-нибудь расщелину

или старый открытый колодец оставшийся после запуска ядерной ракеты. Со

сломанными ногами я далеко не убегу.

Как бы в подтверждение моих мыслей за спиной послышалось голодное рычание.

— Упорный ты все-таки парень! — зло пробормотал я себе под нос. — Слышу, слышу.

Я снял с головы панаму цвета хаки и вытер потное лицо. Рыжие волосы были мокрыми

насквозь. Пора было что-то делать. Минут через пятнадцать он меня догонит. Тварь

постепенно наращивала свою скорость, видно голод подгонял. Я оглядел скалистые

утесы, в сумерках похожие на больших и страшных красновато-серых мамонтов. Если

бы взобраться на один из них. Конечно, тварь бы устроила капитальную осаду, но

на данный момент мне хотелось просто отдохнуть. Но залезть на голую скалу в

подступающей темноте, было практически невозможно, да еще с моим небольшим

ростом это был еще один способ самоубийства.

Ночь упала внезапно. Просто какой-то добрый парень сверху затушил лампочку и

наступил полная непроглядная темень. Жестокая штука жизнь. Надеюсь, Мамонт

разобьет башку в темноте об какой-нибудь утес.

Вспышка света, я на миг инстинктивно прикрыл глаза рукой. После ядерной войны

это уже безусловный рефлекс, получаемый нами с молоком матери. Сцилла поменяла

свой цвет на бледно-зеленый, как у светлячков, и от ее шкуры расходилось тусклое

зеленоватое свечение, образуя вокруг нее круг света, метра полтора в диаметре.

— Легче?

— Да спасибо.

Вот и весь разговор. Я шел за сияющей Сциллой, маленьким островком света в этом

царстве непроглядной и страшной ночи. Пыльная тропинка вильнула влево, за

впереди стоящий темный утес и я оказался на перекрестке.

Тропинка плавно переходила в асфальтовую дорогу, уходившую на север. Асфальт был

большей частью занесен песком и пылью. Сквозь трещины в дороге пробивались

бледные желтые стебли неизвестного растения. Я не видел, что было дальше, дорога

растворялась в непроглядном ночном мраке. Эту дорогу пересекала другая, тоже

асфальтовая, уходя на восток и запад. Как я успел заметить при нестойком свете,

излучаемом Сциллой, она выглядела гораздо более новой. Меньше пыли, покрытие

ровное, без трещин, которые творит ветер, растения и время. Такое ощущение, что

кто-то за ней ухаживает.

Я замер в колебании, не зная куда идти. Вспомнилась старая сказка, рассказанная

мне одним старым торговцем, о выборе пути. Мертвая дорога на север? Нет.

Отклонение от маршрута, да и не нравиться она мне. Какое-то предчувствие

говорило мне, что старая дорога не принесет удачи. Значит, остается другая. Но

куда пойти? Скорее всего, на восток. Именно в этом направлении я двигался с

самого начала.

Как будто читая мои мысли, сильный порыв ветра разогнал облака на востоке, и в

небольшое окно проглянули звезды. Близкий рев никак не угомонившегося мамонта

пробрал до печенок. Близко. Очень близко.

Это решило мои секундные колебания. Подтянув рюкзак за лямки, я быстрым шагом,

срывающимся на бег, из последних сил направился по ровной дороге на восток,

оставляя перекресток за своей спиной.

Липкие пальцы страха ледяной рукой копошились у меня где-то глубоко в животе. Я

уже знал, что скорее всего не переживу эту ночь. Рано или поздно тварь до меня

доберется. Не хотелось умирать в эту темную ночь на мертвой дороге, посреди

красных утесов. Я отогнал подступившую панику и не сводил глаз со света Сциллы