Золотая лихорадка. Как делают олимпийских чемпионов - Майкл Джонсон

В день финала я заказал себе завтрак в номер, а затем сложил в сумку форму, номер участника соревнований, носки, шиповки, аудиоплеер, наушники и всякую мелочь – в общем, все то, что мне сегодня может понадобиться. Мысленно я прокручивал в своей голове каждый сценарий, который может произойти в сегодняшнем финале, и тут же старался придумать свой план действий относительно каждой возможной ситуации.

Мы приехали на стадион заранее, задолго до начала финального забега на 400 метров. Как правило, я не любил долгих ожиданий и, поскольку был отлично готов, старался приезжать на стадион прямо к забегу. Но на этот раз я решил поехать пораньше. К тому же у меня было какое-то ощущение, что чем раньше я туда приеду, тем быстрее начнется забег.

И вот время подошло. Я закончил разминаться и уже собирался идти в комнату для регистрации участников забега. В эту комнату вызываются все участники, там каждый из них расписывается в стартовом протоколе, а затем они все вместе ожидают вызова на беговую дорожку стадиона к линии старта.

Ко мне подошел мой тренер Клайд и отвел меня в сторонку. Мы помолились. Мы всегда так делали, еще со времен колледжа. Многие так делают. Я слышал, как некоторые спортсмены просят Бога, чтобы он позволил им победить. По-моему, это смешно. Клайд всегда просто просил Бога сохранить мое здоровье и дать мне возможность пробежать мой лучший в жизни забег.

«Бог благословил меня. Его работа сделана. Теперь все зависит только от меня».

Мы с Клайдом никак не могли прийти к решению, как мне поступать, – бежать четырехсотметровый забег по максимуму и даже попытаться установить новый мировой рекорд или все-таки несколько поберечься, поскольку уже через день мне стартовать на 200-метровке. Все же двухсотметровая дистанция была более трудной задачей, и не только потому, что этот забег проходит в более жесткой борьбе, а также потому, что мне придется бежать его после четырех дней изнурительных забегов на 400 метров.

– Как бы то ни было, решение за тобой, – сказал Клайд, перед тем как мы сели в автобус, который повез нас с разминочной площадки на Олимпийский стадион.

Я прокрутил в своей голове оба варианта и решил: буду придерживаться плана. Не стоит думать о мировом рекорде – для этого еще будет время. Главное – это олимпийское золото.

К золотой медали в золотых шиповках

Я уже привык к аплодисментам и многочисленным вспышкам фотокамер. Это происходило каждый раз, когда я появлялся на стадионе. Такое повышенное внимание к моей персоне возникло не только потому, что я стал лицом Олимпийских игр 1996 года, и не потому, что я заявил, что, возможно, сделаю то, чего еще не удавалось сделать никому до меня. Нет. Такое внимание в основном возникло из-за того, что фирма «Найк» (Nike) [21] специально для меня изготовила яркие шиповки золотого цвета. Они абсолютно не были похожи на все остальные беговые шиповки. Над технологией и дизайном этих шиповок специалисты фирмы трудились более двух лет. Они были великолепны. Но в основном среди любителей легкой атлетики, а также в средствах массовой информации обсуждался их цвет – цвет золота. В одном журнале даже была статья, целиком посвященная этим шиповкам, где говорилось, что их можно увидеть с любой, даже самой дальней точки стадиона. Конечно, кто-то считал мое решение выйти на олимпийский стадион в шиповках золотого цвета слишком дерзким и вызывающим, но я-то был уверен в своих способностях завоевать олимпийское золото, соответствуя, таким образом, своей золотой обуви.

Золотой проект спортивной обуви фирмы «Найк» фактически начался именно с этих шиповок для спринтерского бега. В середине девяностых годов фирма значительно отстала от своих конкурентов, например, таких как японская компания «Мидзуно» (Mizuno) [22] в вопросах качества, технологии и разработок новых моделей. Один из самых громких скандалов произошел во время чемпионата мира 1993 года, когда на последних ста метрах 400-метровой дистанции у олимпийского чемпиона Квинси Уоттса [23] порвалась шиповка, и на финише он был лишь четвертым. В своем поражении он обвинил обувь фирмы «Найк», демонстративно показав свою порванную шиповку всему миру во время телевизионного интервью.

На этот раз фирма «Найк» работала над моими шиповками почти три года. В основном эта компания предлагает большой ассортимент профессиональной спортивной обуви на любой вкус. Спортсмен может выбрать для себя любую понравившуюся модель, и производитель специально для него изготовит обувь любого цвета. По желанию на обувь могут нанести его имя, логотип или любую другую графику – в общем, удовлетворить любую прихоть заказчика. При заказе своих шиповок за основу я решил взять модель фирмы «Найк», которую компания выпустила еще в 1984 году к Олимпиаде в Лос-Анджелесе – очень легкие и гибкие шиповки. В то время я еще учился в университете. Однако в 1990 году эта модель была снята с производства, и ее заменила новая, более жесткая и тяжелая модель. Я же всегда предпочитал, чтобы моя нога чувствовала поверхность беговой дорожки.

Несмотря на то, что модель шиповок, которую я выбрал, уже давно не выпускалась, специалисты «Найк» охотно взялись за ее изготовление. На специальные пластины (которые являются нижней частью шиповок и в которые собственно вкручены шипы) они смоделировали точный контур моей стопы для того, чтобы изготовить шиповки специально для меня. Тогда, в начале 1995 года, они вообще выдвинули этот проект на первый план. Помню, на нашей первой встрече они спросили меня, почему я выбрал именно эту модель.

– Какими бы вы хотели видеть эти шиповки, – спросили они меня, – если, допустим, предположить, что нет предела воображению?

После того, как я ответил, они приступили к работе.

В течение двух лет шли разработки и исследования, которые были направлены не просто на создание для меня уникальной обуви, а скорее на создание обуви, которая должна помочь мне показать более высокие результаты. Учитывалось все – и мои пожелания, и мое телосложение, и все особенности и тонкости бега на короткие дистанции. Мы даже провели специальный тестовый забег на 200 метров – была установлена высокоскоростная камера, которая была сфокусирована на моих ногах и снимала весь забег, от старта до финиша. Благодаря съемке со скоростью 1000 кадров в секунду у нас появилась уникальная возможность подробно рассмотреть действия моих ног во время забега. Теперь мы действительно понимали все движения моих ног и то, как точно обувь взаимодействует с моей ногой и с беговой дорожкой. Было точно установлено то, что на изгибе это взаимодействие было совсем не таким, как в прямом положении ноги, что с правой ногой обувь взаимодействовала совсем не так, как с левой, и что в беге на 200 метров это взаимодействие происходит совсем не так, как в беге на 400 метров. Таким образом, благодаря этим исследованиям была получена масса данных, которые помогли спроектировать и изготовить две уникальные пары обуви – одну для дистанции 200 метров и вторую для дистанции 400 метров. И в той, и в другой парах левая шиповка отличалась от правой.

В то время я встречался с командой дизайнеров из «Найк» практически ежемесячно. Ближе к началу сезона 1996 года мы стали работать еще плотнее, поэтому начали встречаться еще чаще. Они приезжали ко мне на стадион с огромными сумками опытных образцов шиповок, в которых использовали различные виды материалов, для того, чтобы я тут же опробовал их все во время тренировки. После проб я делился с ними своими ощущениями, и они вносили изменения.

После того, как мы наконец остановились на материале, осталось только выбрать цвет. Для фирмы «Найк», которая вложила в этот проект так много времени, денег и ресурсов, было крайне важно, чтобы эти единственные в своем роде, революционные спринтерские шиповки, которые весь мир впервые увидит на Олимпийских играх на ногах самого популярного бегуна, выглядели как-то особенно. За многие годы компания прославилась своим маркетинговым мастерством, но теперь и я стал частью процесса принятия решений. Мы рассматривали множество различных вариантов выбора цвета, даже думали о том, чтобы сделать эти шиповки телесного цвета, для того чтобы издалека создавалось впечатление, что я вообще без обуви. Затем возник вариант отражающего зеркального цвета. Выглядело действительно очень здорово, и всем понравилась эта идея.

– Это настолько ярко, что ты будешь выделяться из всех, – сказал мне тогда кто-то из команды. – Тебя будет видно даже людям, находящимся на самых дальних трибунах.

А я почему-то спросил:

– А вам не кажется, парни, что это цвет серебра?

Все замолчали. Затем, немного посовещавшись, мы все единодушно пришли к заключению, что обувь серебристого цвета абсолютно не соответствует нашей конечной цели.

И тут меня осенило:

– Они должны быть золотыми!

И, словно прочитав мои мысли, Тоби Хэтфилд [24] , блестящий дизайнер обуви, который был руководителем этого проекта и который и по сей день остается моим очень хорошим другом, посмотрел на меня и спросил: