Запретам вопреки - Анатолий Демьянович Луцков

— Была выполнена погрузка на палубу доставленных с берега швартовых тросов и другого судового оборудования, а также провианта на два контейнеровоза, названия опускаю, экипажи которых были отпущены на берег. Работа выполнялась всей верхней командой, кроме вахтенных.

Ему хотелось сказать, что ни в одной из работ не участвовал рулевой Каминский, но старпому показалось, что это будет похоже на косвенный донос. И он закончил свой доклад с холодноватой нейтральностью:

— Деньги за работу получили наличными в местной валюте.

Капитан слушал молча, изредка кивая головой, но чувствовалось, что ему нечего сказать для ободрения команды и это тут же обнаружилось со всей безрадостной очевидностью.

— К сожалению, нам не удалось получить заказ на перевоз грузов местного значения, — сказал капитан немного виноватым голосом. — Старший механик уверен, что у нас хватит дизельного топлива почти на сутки работы двигателя. Сделав хоть один такой рейс, мы на заработанные деньги могли бы заполнить наш главный топливный танк.

— А зачем? — звучит чей-то скептический вопрос. — Разве судно не собираются продать за долги?

Это был удар по больному месту капитана, но он привык и не к таким, поэтому сухо сказал, не глядя в сторону спрашивавшего:

— Об этом будет большой разговор в самое ближайшее время.

Встал боцман, которого те, кто постарше возрастом, называли все еще по-советски "предсудкома", и зычным "палубным" голосом напомнил:

— Не забывайте, дорогие соплаватели, что в углу стоит заклеенная коробка с прорезью вверху. Если кому удалось что-то заработать частным образом и не жаль пожертвовать малую толику на общие нужды, не забывайте отмусолить пару бумажек. Годится любая валюта.

Когда все начали расходиться, к коробке подошел одетый по лучшей тропической моде рулевой Каминский. На нем были белые рубашка, шорты и чулки-гольф. Был он худощавый, подтянутый и всегда со снисходительно-покровительственной улыбочкой. Он с небрежной демонстративностью сунул в прорезь коробки довольно крупную местную ассигнацию с расплывчатой физиономией какого-то африканского вождя, который дольше всех противился власти белых. Деньги у Каминского всегда водились, но интересоваться источником дохода каждого на судне считалось неэтичным и личная предприимчивость не порицалась. Каминский же откупался и от работ, о которых докладывал старпом, и часто даже от вахты у трапа. Он даже придумал гибкую таксу оплаты в зависимости от времени вахты и погоды. Он покидал судно, стараясь не попадаться на глаза капитану или старпому, а когда он возвращался, не знал никто, разве что вахтенный у трапа. За воротами порта кое-кто видел как он садится в ожидавшую его машину, а в "коробку пожертвований" он с картинной небрежностью всовывал бумажку в десять или двадцать финго, стараясь, чтобы это происходило непременно при свидетелях. Многие, причем даже из комсостава, поглядывали на него с завистливым интересом, но Каминский своих карт не раскрывал и дружбы ни с кем не водил. Капитан ценил в нем хорошего рулевого, помполита на судне теперь не было и брать на себя еще и его роль для того, чтобы заниматься воспитанием подчиненных, Якимову показалось бы абсурдом.

Свирин выходил из столовой, опустив голову: ему нечего было сунуть в картонную коробку. А все из-за нежелания отстоять лишнюю вахту за другого из давнишней к нему антипатии.

— Павел Андреевич, можно вас на пару слов?

Старший помощник всегда был предельно официален и капитан платил ему тем же, хотя всегда был готов перейти эту планку и чувствовал, что первый шаг должен сделать именно он. Но что-то все время мешало.

— Войдем лучше для верности в мою каюту, — сказал Якимов тихо. — Надеюсь, что ее стены, в данном случае переборки, ушей не имеют.

В каюте, конечно, стояла привычная духота и оба достали из карманов платки, чтобы вытереть лицо и шею.

— Капитан, мы что, так и будем пассивно ждать своей участи? Судовладельцы о нас забыли. Мы даже не знаем своего нынешнего хозяина.

— Он отыщется, если мы выберемся из этого плена.

— А мы сможем?

— Чиф, выйти из порта нам разрешат только тогда, если будут подтверждающие документы на рейс в пределах вод этого государства. С гарантией, что мы снова вернемся на прежнее место. Мы же в неоплатном долгу перед портом, — сказал капитан тоном учителя, ведушего надоевший урок.

— Насколько я знаю, — не отставал старпом, — у нас есть запас горючего, чтобы добраться до ближайшего порта соседней страны. Отношения между обеими странами натянутые, поэтому нас там примут. Надо просто рискнуть.

— Была бы только ночка, да ночка потемней? — с иронической усмешкой спрашивает капитан. — Все варианты, Геннадий Сергеевич, мной давно просчитаны, в том числе и этот. Но об этом не должно быть сказано ни полслова. Нам надо сначала выяснить окончательное мнение нашего посольства о положении, в котором находится "Ладога".

По лицу старпома было ясно видно, что он невысокого мнения о тех, кто представляет его страну в этой части Африки.

Капитан не любил составлять в жизни детальных планов, разных там списков намечаемых мер и прочего, считая, что это часто говорит только о невыполнимости задуманного. Главным сейчас для него было сохранить экипаж, прокормить его и не дать ему опуститься ниже допустимой моральной отметки.

Кок "Ладоги" Ильченков, по-своему помогал капитану и проявлял порой дьявольскую изобретательность, готовя двухразовое питание — утром и в позднее послеполуденье, постепенно скатываясь к туземной кухне, которую постепенно освоил, что диктовалось наличием исходного кулинарного материала: клубней маниоки и ямса, местной фасоли и муки из сорго. Поэтому такие блюда как гари, фуфу или мсомбо в его меню встречались с нарастающей частотой по мере все большей зависимости от местного рынка, где овощи были сравнительно дешевы. Надо сказать, что это самое мсомбо, то есть мешанина из кукурузы, фасоли, риса, мяса (если удавалось его купить за полцены) и пряностей пользовалось на судне даже известной популярностью. Впрочем, была еще и рыба. Туземные остроносые лодки подходили после полудня к судну со стороны залива, в пустой гулкий борт стучали веслом и кричали снизу:

— Бо, и вант бай фиш? Боку гуд фиш! (Приятель, ты хочешь купить рыбы? Много хорошей рыбы!)

Рыбакам всегда сообщали с берега, что цены на рынке так понизились, что везти ее туда по жаре смысла просто не имело. Положение