Дерево не выбирает птиц - Юлия Андреева

Самое правильное было бы упасть тут же на землю, катаясь по ней и сбивая огонь, но страх и боль погнали несчастных в поле, в сторону еще влажных рисовых полей.

Ким прищурился, всматриваясь в солнце.

Пытка соломенным плащом была вполне привычным видом наказания в землях достославного Мацукура, применяемая обычно после того, как какая-нибудь семья проштрафилась перед казной три раза подряд либо не вернула в срок долга. Но на этот раз князь Симабара явно переборщил: отнять у семьи сразу же трех кормильцев! Пропала семья. Самое время женщинам хоронить своих близких и кончать с собой. Все равно в одиночку не продержаться. Разве что новые спешные браки, но кто еще польстится на бедный, обуженный долгами крестьянский надел?

Правда, на этот раз не все трое погибли, а, как докладывают верные шпионы, произошло странное. Когда старый кузнец с сыновьями бежали по полю, пытаясь сорвать с себя горящую солому и вопя во всю глотку, наблюдающие за казнью люди видели отрока, который вышел им навстречу из леса и…

Далее версии расходились. Кто-то утверждал, будто ангел Господень в белом камисимо[9] сошел на землю и вызвал ливень, потушивший солому и немедленно излечивший обожженных. Ага. Так мы и поверим, что даймё Мацукура позволил бы кому-то прикасаться к осужденным, будь то хоть ангел небесный.

Другие утверждали, будто бы мальчик сделал какой-то знак рукой, после чего веревки на плащах лопнули, освободив несчастных.

Третьи вообще болтали, будто бы парень выхватил свой меч и тремя ударами прекратил мучения трех человек. Последнее выглядело более убедительным.

Впрочем, как объяснить тогда донесение, согласно которому, один из обожженных кузнецов опалил себе все волосы, брови, обжег руки и спину и теперь лежит у себя дома, обложенный компрессами из зеленого чая? Обожженный, но вполне живой.

Шпионы, ох уж эти шпионы.

Ким любовался какое-то время на картину сияющего в закатных красках неба.

Впрочем, во всех трех версиях есть одно неоспоримое сходство — все свидетели происшедшего видели мальчика или подростка. Не девочку, не мужчину, а именно мальчика. И произошло это в тех местах, где живет этот самый Сиро.

И еще одно, хотя… это потом… это для разговора с Алом, для очень серьезного разговора. Надо наконец поговорить в открытую о его дочери.

Глава 3

Подготовка

Многие ропщут, когда судьба изволит управлять нами, подсовывая нежелательные дела и приключения. Но еще хуже, когда самые страстные желания не исполняются.

— Вы чем-то опечалены? Мастер чайных церемоний не показался вам убедительным? Можно поискать другого, но этого рекомендовал господин главный казначей замка, отказом мы нанесем ему обиду, особенно после того, как вы утвердили кандидатуру мастера-повара. — Толстое лицо Фудзико покрылось багровыми пятнами, от натуги заметно дрожал второй подбородок.

Должно быть, Ал опять что-то не то сделал. Не туда сел, не о том спросил… или, как раз наоборот, не сделал того, что от него ждали. Так предупреждать надо.

Нет, не быть ему японцем, хоть уже больше трех десятков лет хлещет саке и жрет безвкусную сырую рыбу.

— Все нормально. Никого не стоит менять. — Ал почесал подбородок, досадуя на себя за то, что невольно заставил волноваться супругу. Да уж, достался сиволапый мужик, теперь мучайся с ним всю жизнь, внучка и дочка даймё.

— Я хотела узнать, я отослала приглашение госпоже Осибе, матери нашей Юкки, и не получила ничего в ответ. Не знаете ли вы, ждать ее или нет?

«А, вот в чем дело. Тридцать лет как женаты, а она все еще ревнует. И кто из нас после этого варвар?»

— Так отправь еще одного гонца, — он отвернулся от супруги, улыбаясь на закат, — за день он все одно в два конца не успеет, а нам на одну вздорную особу за столом меньше.

— Вы несносны! — Фудзико заулыбалась, подрагивая щеками. — Кто же о таких вещах говорит вслух. О таком переглядываться и то плохой тон.

Впрочем, по довольной улыбке спутницы жизни Ал сразу же угадал, что ей приятно, что он не возжелал встречи с бывшей любовницей. Ох уж эта Фудзико, хуже него самого — что на уме, то и на лице.

— Я думаю, кто из пришедших в дом шпион. — Он вздохнул. — Вот что вы об этом скажете? Я точно знаю, что он или они проникнут на семейный праздник, но вот кто? Чайный мастер или давешний повар? А может, поварята или девушки, что наняты прислуживать из соседских домов? Или этот торговец одеждой? Вы ведь обычно в этом месяце покупали мне новую форму. Я ничего не забыл? Кто-нибудь из членов семей наших детей или из их свиты? Кто-нибудь из наших самураев или давно работающих в доме служанок? Я точно могу сказать только одно — шпион непременно возжелает попасть на праздник. Следовательно, можно исключить тех, кого мы оставили в замке, и сосредоточиться на тех, кто будет здесь во время имянаречения и совета. Умино, например, привезет с собой не только нашу Гендзико, а возможно, еще и пару наложниц, служанок. Внуки опять же. Они писали, что прибудут с внуками? А Минору и Юкки? Кто будет держать во время ритуала в руках ребенка? Юкки и так устанет дорогой. Стало быть, либо ты, либо одна из его наложниц. Так что опять же — число гостей увеличивается. Повар, мастер чайных церемоний, их я уже упоминал. Может, присмотреться к вашим служанкам?..

— Шпион в доме… — Фудзико простодушно зевнула. — Вы скажите мне, кто тут не шпион? Или хотя бы чьих шпионов мы ищем, потому как шпионы отличаются друг от друга лишь тем, что служат разным господам, хотя есть и такие, что кормятся сразу от нескольких дворов. Шпионы в доме… да будет известно господину, что даже я, даже моя покойная сестра Тахикиро, уже сделавшись вашими вассалами, некоторое время продолжали сообщать подробности вашей жизни Токугава-сан. До того времени, пока он сам не отпустил нас с миром. А вы говорите, шпионы в доме!

Мастер-повар повернулся спиной к своему помощнику, мальчику лет одиннадцати, послушно поднимая и опуская руки, пока тот облачал его в традиционную белую поварскую куртку с двумя завязками. Мальчик был ниже повара, и ему приходилось подниматься на цыпочки, но он выдержал весь ритуал, не делая лишних движений и сохраняя серьезное выражение лица.

Второй мальчик уже держал наготове белый шарф, которым повар должен был перевязать себе лоб.

— Сегодня мне понадобится всего один нож, мои дорогие. Один с костяным охвостьем. — Мастер чувствовал прилив энергии, его буквально распирало, точно парус, натянутый попутным ветром. — Последний раз я чувствовал такое воодушевление, наверное, только в свою первую брачную ночь с супругой. Давно это было. Хотя нет, в последний раз это было в покоях покойного сегуна, когда я готовил для его гостей в честь госпожи Касуги. Я не о том говорю, а ты не то думаешь. — Он отвесил помощнику звонкую оплеуху. — Да… Помню, тогда собралось такое общество. Токугава-но Иэясу, его сын — нынешний сегун Хидэтада, госпожа Осиба, ее муж… нет… брата сегуна в тот день не было. А жаль, вот перед кем бы мне было не грешно продемонстрировать свое мастерство.