Похищенный шедевр, или В поисках “КРИКА” - Долник Эдвард

В 1982 году галерею потрясло новое ограбление. Преступники вошли в музей под видом посетителей и спрятались в кладовой. Когда охранники совершали ночной обход в другом крыле здания, злоумышленники вышли из укрытия, сняли со стен работу Рембрандта (не ту, что была украдена два года ранее), картину Гойи и еще пять произведений, через окно передали сообщникам и скрылись. Кража заставила руководство музея установить дополнительную сигнализацию и камеры видеонаблюдения, а также оборудовать в цокольном этаже помещение для охраны и установить в нем мониторы слежения. Несмотря на эти меры, картина «Крик» была похищена.

В 1988 году грабители проникли в Музей Мунка, расположенный всего в полутора километрах от Национальной галереи, и вынесли картину «Вампир», еще одну всемирно известную работу художника. На полотне изображена рыжеволосая женщина, кусающая или, быть может, целующая прильнувшего к ней мужчину. (Почти все героини Мунка выглядят одновременно привлекательно и отталкивающе.)

Вор не отличался особой изощренностью — просто выбил окно, снял картину и скрылся. Загудела сигнализация, но охранник, бежавший из другой части здания, не успел поймать преступника. Войдя в зал, он обнаружил лишь разбитое окно и пустое место на стене.

В 1993 году Национальную галерею постигло очередное несчастье. До открытия Олимпийских игр оставалось меньше года, готовилась масштабная выставка. Днем двадцать третьего августа, в момент смены охраны и проведения телесъемки в соседнем зале, преступник похитил «Эскиз портрета» Эдварда Мунка, изображающий молодую женщину с грустными глазами и отрешенным взглядом, и покинул галерею.

Работа, оцененная в триста тысяч долларов, оказалась не подключенной к сигнализации, а в зале, где она экспонировалась, даже не велось видеонаблюдение. Дирекция Национальной галереи сделала должные выводы и предприняла меры по усилению охраны.

— Наконец я спокоен за безопасность экспонатов, — заявил Кнут Берг. — Днем галерея защищена надежной системой охраны, а ночью музей превращается в крепость.

* * *

Норвежской полиции пришлось работать под неусыпным вниманием мирового сообщества. Сыщики искали отпечатки пальцев, но их усилия оказались тщетны: преступники, по всей видимости, работали в перчатках. В зале музея и возле лестницы не нашли следов, которые могли бы помочь следствию. В какой-то момент забрезжила надежда, что на разбитом стекле остались следы крови, но и это предположение не подтвердилось.

Специалисты тщательно изучили изображение, снятое видеокамерами, но полученная информация оказалась крайне скудной. Скорее всего грабители работали без масок, но даже увеличение отдельных кадров не принесло пользы. Камера, установленная на фасаде здания, запечатлела машину злоумышленников, но низкое качество видеозаписи не позволило идентифицировать модель и номер автомобиля. Полиция также пыталась выяснить, откуда взялась лестница, но никто из опрошенных ее раньше не видел.

Немного света на историю пролила оставленная на месте преступления открытка. Текст на обороте был написан просторечным норвежским языком, и сыщики предположили, что преступники — норвежцы, нанятые иностранным толстосумом для совершения кражи.

Детективам не удалось найти ни одного свидетеля похищения шедевра. Никто не видел двух мужчин с трехметровой лестницей, припарковавших машину возле галереи. Полицейские разыскали таксиста, стоявшего неподалеку от музея, но тот утверждал, что ничего не видел, поскольку пересчитывал выручку, однако заметил идущую к зданию светловолосую женщину, лет двадцати пяти. Та ли это таинственная дама, которая позвонила в редакцию «Дагбладет»? Через средства массовой информации полиция обратилась к женщине с длинной косой в красном пальто и брюках, гулявшей в ту ночь возле галереи, с просьбой откликнуться, но никто на отозвался.

Общество с интересом наблюдало за полицией, пытавшейся выйти на след преступников, и руководством Национальной галереи, в недоумении разводившим руками. Норвежцы, особо ценящие во всем достоинство и пристойность, восприняли случившееся как нелепый курьез. Кража из музея отвлекла даже внимание от соперничества на Олимпийских играх знаменитых фигуристок Нэнси Кэрриган и Тони Хардинг.

Материал, отснятый камерами, и следы падения с лестницы одного из грабителей, проходящие нон-стоп в телевизионных новостях, напоминали кадры из немого комедийного фильма.

С раннего утра и до поздней ночи дома и в пабах норвежцы смотрели один и тот же черно-белый сюжет: двое приставили к стене музея лестницу, сноровисто вынесли картину и исчезли вместе с сокровищем.

Счет один — ноль в пользу преступников.

Глава 4

СВЯЩЕННИКИ

Февраль 1994 года

Круглые сутки в полиции, Национальной галерее, редакциях крупнейших газет, на телевидении и радио раздавались телефонные звонки. Кто-то в ожидании автобуса заметил мужчину, несущего в машину большой пластиковый пакет, из которого виднелась тяжелая деревянная рама. Посетитель в барс случайно подслушал странный разговор сидящих рядом выпивох. Бывший заключенный сообщил, что за небольшое вознаграждение готов поделиться ценной информацией по поводу ограбления.

Норвежская общественность требовала объяснений. О чем думало руководство Национальной галереи? Как проходит расследование? Кто виноват в случившемся? Журналисты всего мира задавали одни и те же вопросы.

Министр культуры и директор музея давали уклончивые ответы и лишь выражали сожаление в связи с произошедшим. Подразумевалось, что правительство не пойдет на сделку с грабителями, если те предложат вернуть картину за вознаграждение, поскольку парламент никогда не согласится заплатить преступникам миллионы долларов налогоплательщиков. К тому же такой подход мог стать жутким прецедентом, а произведения искусства превратить в мощное оружие шантажа.

Возможность выкупить картину за большие деньги отвергли. Решив обойтись «малой кровью», Национальная галерея из собственных резервов объявила вознаграждение в двести тысяч крон, что составляет примерно двадцать пять тысяч долларов, за информацию, которая поможет найти украденное произведение. Согласно экспертным оценкам, реальная стоимость «Крика» составляла семьдесят миллионов долларов.

Никто не откликнулся.

Норвежские правоохранители тем временем изучали поступающую информацию, но все сведения не выдерживали проверки. Никто не знал, где находится картина. Под давлением сообщества полиция старалась изо всех сил. Для сыщиков дело о похищении стало больше чем просто делом чести, ведь при неаккуратном отношении картину могли повредить. В работе над «Криком» Эдвард Мунк использовал смешанную технику — темперу и пастель. Чтобы облегчить транспортировку или спрятать картину во влажном подвале или на чердаке, преступники могли просто-напросто вырезать ее из рамы.

Два эпатажных общественных деятеля, норвежские священники, изгнанные из лона церкви за организацию скандальной кампании против абортов, решили использовать шумиху вокруг полотна в своих интересах.

Еще до начала Олимпийских игр Людвиг Несса и Борре Кнудсен обещали устроить эффектную акцию. Полиция прекрасно знала бывших священников. Обычно Несса и Кнудсен появлялись в больнице и требовали от врачей прекратить практику абортов. Если все шло по плану экс-священников, медперсонал звонил в полицию, и у «героев» в черных одеяниях с белыми воротничками появлялся шанс засветиться перед телекамерами.

Многочисленные акции «Новая жизнь» и следующие за ними аресты Нессы и Кнудсена привлекали внимание общественности. Бывшие святые отцы не ограничивались демонстрациями, они также прибегали к рассылкам листовок. Один из вариантов листовок они использовали особенно часто. На ней была изображена женщина, сжимающая в руке крошечную беззащитную фигурку. С первого взгляда делалось понятно, что образ с гримасой ужаса позаимствован у Мунка.