Больше, чем одиночество - Наталья Костина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«а сегодня что читал?»
«Маркеса. “Сто лет одиночества”»
Этого не может быть!.. Я скашиваю глаза на старенького темно-синего Маркеса, книгу, которая принадлежала еще родителям, прежде чем стала моей. Я тоже сегодня ее читала… я всегда хватаюсь за нее, как за спасательный круг, когда мне плохо… или слишком хорошо. Поэтому я знаю ее почти наизусть.
«а что ты делал там, где нет сети?»
«бабушку друга хоронил. это далеко, и надо было помочь»
Так… все понятно… напрасно я задала этот вопрос. Мне немного стыдно… и что говорят в таких случаях?
«мне очень жаль (((((и твоего друга, и его бабушку»
«знаешь, хоть и не родной человек, но…((((тоже очень жаль((((»
Я тут же вспоминаю о собственной бабуленции, которая уже наверняка дома чего-нибудь сварганила для меня – не носки, так свитер. Она иногда вяжет свитера… только это долгий процесс. И свитер получается такой теплый и толстый, словно выкроен из одеяла. Бабка ужасно гордится получившимся результатом, хотя свитер весит как средневековая кольчуга и рукава у него плохо гнутся. Она так радуется, когда я примеряю эту жуткую штуковину, и язык не поворачивается сказать, что его нельзя будет надеть ни под одну куртку. У меня имеется уже два таких артефакта – в них можно спать прямо на снегу даже на Северном полюсе. Я держу их в шкафу, на радость моли, но никогда не надеваю – некуда, да и незачем… Общага наша хоть и не старая, как та, в которой я жила прежде и где были огромные чугунные батареи, на которых можно было сушить разом пятьдесят пар труселей, но тоже вполне теплая. По крайней мере мы с Танькой не зябнем – зимой даже форточку открываем иногда. В институте тоже никогда не бывает холодно – или это я сама не склонна мерзнуть? Я на минуту задумываюсь над особенностями собственного организма, когда меня настигает вопрос:
«ты учишься?»
В данный момент я явно бездельничаю. Курсовуху с горем пополам я из себя выдавила и даже получила зачет – наверное, исключительно благодаря прошлым заслугам… а может, препод меня пожалел. Сюжет был так себе, вымученный, диалоги никакущие, но развязка… да, развязка мне определенно удалась! Я удовлетворенно хмыкаю – и мою голову иногда посещают счастливые мысли. Так что, пожалуй, свой зачет, а с ним вместе и стипендию, я заслужила. Экзаменов я не боюсь… Теперь я уже ничего не боюсь! Я снова улыбаюсь… я свечусь, как лампочка, как рождественская свеча и огонь святого Эльма разом, все время, пока стучу по клаве и отвечаю на твои вопросы… и задаю свои… такие же немудрящие, но очень важные… потому что тоже хочу знать о тебе ВСЕ.
Линия 3
В ковчег не допускают одиночек, И мы с тобою в гости к десяти Приходим с тортиком. Нас некому спасти.
Вера Полозкова– Ради бога, Зоя, ты же взрослая девочка… сама должна понимать! Кто сейчас регистрируется на всех этих сайтах знакомств?
Разумеется, я взрослая девочка – мне уже сороковник, как и моей закадычной подруге Юльке, с которой мы еще в школе сидели за одной партой – а теперь гребем в одной лодке под названием Одиночество. Этот утлый челн настолько переполнен такими же дурами, как мы с Юлькой, что вот-вот пойдет ко дну. Однако он покамест держится… и его даже иногда прибивает к берегу – впрочем, не всегда гостеприимному. А что бы вы хотели в таком возрасте? И с таким образованием? Наверное, мы слишком умные… или многого хотим от этой жизни, где на сайтах знакомств сплошь и рядом под личинами холостых, жаждущих обрести свою вторую половину как бы мужчин и даже местами как бы симпатичных зарегистрированы различного рода опилки общества. Самый распространенный из этого разношерстного сброда тип – жаждущие немудрящих половых приключений от давным-давно опостылевшей половины. Эти, незамысловатые, как пластиковые тапки, хотя бы не слишком шифруются и на вопрос «Состоите в браке?» отвечают честно: «Пока да» или «Кому это мешает?» С такими проще. С ними можно прошвырнуться на чью-нибудь заброшенную дачку или сходить потусоваться в не слишком людное и дорогое, но приятное место. И они закажут по мороженому и по сто коньячку и не станут трахать твой килограмм серого вещества, надежно скрытый под тщательно прокрашенными перед свиданием волосами, уже увядающей кожей лица с расширенными порами и ранними морщинками, также скрупулезно заштукатуренными и запудренными, – а ограничатся вполне традиционным сексом. Впрочем, этим лысеющим альфа-самцам с шестимесячными пивными животиками и избытком тестостерона, который просто распирает штаны, не до твоих волос, глаз, ресниц, свежевыщипанных бровей и гладко выбритых ног. И тем более не до твоего расширенного высшим образованием интеллекта. Они сразу же начинают лапать тебя, еще там, в кафе. Их привлекает только одно… то, что давно не прельщает в собственной жене, которую все они без исключений высокопарно именуют «супругой».
Впрочем, и ты сама перестаешь быть интересной и загадочной после двух-трех свиданий: редко кого из них хватает на длительную связь – скажем, на год. У меня был один такой… и я даже надеялась, что он уйдет от своей похожей на плотно набитый опилками мешок, к которому приставлены рояльные ножки, супружницы ко мне: ухоженной, с немного заплывшей, но пока существующей талией. Однако он меня, что называется, поматросил и бросил… наверное, потому, что я все-таки неисправимая романтическая дура, ждущая от жизни неизвестно чего. Вот Юлька намного практичнее… хотя и с ней время от времени происходит то же. Однако она, в отличие от меня, похоже, не питает никаких иллюзий относительно того, что называется «личная жизнь». Да и есть ли она, эта самая личная жизнь, после сорока или это лишь досужие выдумки писак в бабских журналах?
– …сама знаешь, там только одни сексуально озабоченные придурки со словесным недержанием – они же импотенты, извращенцы, маньяки, уроды, не умеющие даже дезодорантом пользоваться, и ни одного порядочного человека! – бурно заканчивает свой эмоциональный спич подруга. – Да и откуда они там возьмутся, нормальные?! – спрашивает она несколько громче, чем приличествует в общественном месте, и на нас начинают коситься от соседних столиков.
Юлька презрительно фыркает, достает сигареты и картинно закуривает от мелодично щелкнувшей фирменной «зиппо» – мадам обожает внешние эффекты. Я отношусь к категории как бы некурящих, но после вина меня также тянет к пачке. Подруга небрежно вышибает мне сигарету, и я с наслаждением втягиваю ментоловый дым.
– Мне замуж – на фиг нужно… чтоб храпело какое-то чучело под боком и свои вонючие носки под кровать швыряло! – Она никак не может успокоиться после давнего, но обидного облома.
С этим типом они разбежались несколько лет назад, но хватает вскользь брошенного намека, чтобы Юлька озверела. Сегодня же, безо всяких намеков, мы столкнулись с ним нос к носу – он сопровождал весьма симпатичную щебечущую дамочку лет тридцати.
– Мне для здоровья надо, сама понимаешь… и чтобы не думать каждый раз, подхвачу я что-нибудь от любовника или пронесет. Так что мне женатые как раз подходят… но чтобы ко мне, извините, жрать приходить? А потом спать до обеда? На фиг, на фиг… – Юлька воинственно машет сигаретой, и дым над ее головой свивается в некие письмена.
«Мене, текел, фарес» – «отсчитано, взвешено…» и так далее. Я знаю, что все это про нас. Это именно нам написано на роду, отмерено некоей субстанцией… мы попали в процентовку, в отсев, который неизбежно есть в любом деле… Мы с Юлькой неликвиды.
– Можно, конечно, попробовать на международный уровень выйти, – рассуждает она, небрежно помахивая бокалом красного в опасной близости от своего новенького пальто, – но…
– Я – пас, – быстро вставляю я.
– Но чем иностранный придурок лучше нашего? – резонно вопрошает она, развивая мысль дальше. – Только тем, Зоенька, что он сможет тебя обругать, а ты ни фига не поймешь!
Мы – дамы интеллигентные: Юлька аудитор, а я бухгалтер. Хотя сейчас бухгалтеров развелось как собак нерезаных, но мы освоили эту профессию, когда на нее был еще бешеный спрос. Кроме того, я бухгалтер с большим опытом… а данное мне строгое воспитание пока даже кое-где отсвечивает, несмотря на все превратности судьбы. Однако когда мы с Юлькой выбираемся по пятницам в какую-нибудь кафешку оттянуться и обсудить наболевшее, среда обитания берет свое: мы выражаемся свойственным окружающей нас субкультуре слогом, а не высокопарными оборотами, которые хороши только в Сети, чтобы производить впечатление на особей противоположного пола… да и там они не всегда бывают к месту.
– Тут я всегда к тебе могу свалить, если что, а в этой Финляндии-х…ляндии, к примеру, куда я пойду? В приют для бездомных морских свинок?
Да, конечно. В течение краткого Юлькиного замужества, случившегося лет десять назад, она раз в месяц неизменно прибегала ко мне, тяжело переваливая через порог огромные чемоданы, доверху набитые тряпками, косметикой, бытовыми приборами, лекарствами и даже любимыми чашками и пепельницами. То есть всякий раз она давала мужу понять, что покидает его навсегда. Чтобы он испугался и заценил то, что может так легко и глупо потерять. Но, наверное, уже тогда на нашу с ней долю остались лишь маньяки и бесчувственные придурки… и от своего она таки ушла насовсем года через полтора, не выдержав счастливой семейной жизни… а я вот даже и не попробовала.
