Больной, вернитесь! (СИ) - Григ Алекса

Мне надо туда, за ней, к ней. Я хочу! Но сдвинуться с места не выходило. Ноги будто примёрзли к земле. Ни шага не могу ступить. И голоса какие-то странные. Они меня беспокоят, зовут. Откликнуться — значит потерять возможность отправиться вслед за ангелом. А я не хочу. Мне надо туда, за угол, к ней.

Гул голосов всё нарастает, становится громче. Вот он уже грохочет в моих ушах неистовым прибоем штормового моря, требуя ответить.

Город исчез, а вместе с ним и ангел, к которому так стремилось всё моё существо. Вот незадача.

Уиу-уиу-уиу!

Вой, высокий, противный, металлический и периодический. Какой ужас! Моя голова сейчас расколется на куски от этого звука. Приглушите его, умоляю, кто-нибудь. Не выдержал и застонал.

— Он приходит в себя! — послышался чей-то явно радостный, но совершенно мне не знакомый мужской голос. — Ты, брат, потерпи. Эка вас угораздило.

Знать бы ещё, кто эти “мы”, почему нас “угораздило” и как заткнуть мерзкий вой, который бил по ушам и нервам, становясь то громче, то тише.

Я попытался открыть глаза и тут же пожалел об этом. Яркие вспышки красного и синего цвета. Это что за адова светомузыка?! Куда я попал? В том тихом городе, где живёт светлый ангел, было значительно лучше. Верните меня назад.

— Тише, парень, не шевелись, — опять этот голос.

А я ведь даже голову повернуть не могу. Тошнит, перед глазами сразу же начинает всё плыть. Что со мной произошло? Вряд ли что-то хорошее. Так, попробуем начать с более простых вопросов. Кто я? Ворожбин Роман Витальевич. Так, уже хорошо, имя своё я помню. Что ещё? Мне тридцать четыре года. Прекрасно. У меня есть брат и родители. Великолепно. Жена? Не помню. Вроде как нет… Точно, нет. Ну и слава богу. Одной проблемой меньше. Что ещё? Я где-то работаю. Кажется, директор. У кого бы узнать? Мужчина меня по имени не называет, значит, точно не в курсе.

Больно. Очень. Голова гудит и раскалывается. Меня явно куда-то везут. Тело подпрыгивает на ямах и неровностях дороги. Привязали. Сложно шевелить руками. А левая нога вообще как не моя.

Попытался подняться. Меня явно кто-то связал. Похищение?

— Эй, болезный, тише, не дёргайся. Совсем с ума сошёл?! — всё тот же голос.

А у меня голова не поворачивается.

— Потерпи, мы уже практически приехали. Сейчас тебя доктор осмотрит.

Доктор? Это хорошо. Тогда, может, меня и не похитили. Скорая? Сине-красный свет и мерзкий звук под это предположение вполне подходят. Но что я в ней делаю? Почему? И где Матвеич?!

Матвеич? Он кто? Мой водитель. Ага, ещё одно воспоминание. А почему я ехал с водителем? Не помню. Наверное, так было нужно. А может, я водить не умею? Перед глазами вспыхнуло воспоминание, я за рулём своей красавицы. Нет, умею. Ладно, потом узнаю, почему с водителем.

Что ещё? О! Я ехал на важную встречу. Хм, не доехал. Плохо. Почему?.. Мне туда надо было, срочно. Зачем? Не помню. Что за память такая дырявая… Тут помню, тут не помню…

Каждое новое воспоминание добавляло новый оттенок в палитру головной боли. Раз я в скорой, надо будет попросить обезболивающее в больнице, как приедем.

Тряска прекратилась. Вой тоже. Видимо, мы прибыли.

— Эй, носилки давайте! — крикнул, выходя из машины тот, что в дороге сидел со мной рядом.

Почему я решил, что он покинул своё место? Потому что почувствовал прохладу свежего воздуха. Судя по освещению вокруг, на дворе ночь. С одной стороны — плохо. Сейчас разбудят родных, переполошат весь дом. С другой стороны — хорошо. Меня смогут заменить там, куда я не добрался.

Я подглядывал сквозь ресницы. Открывать глаза было больно из-за слишком яркого света.

— Кого приволокли?! — послышался женский старческий голос.

— ДТП, второй пострадавший, — ответил мой сопровождающий.

Так, прекрасно, информация. Была, судя по всему, авария. Раз я второй, значит, есть ещё как минимум один выживший. Надеюсь, что это мой водитель. Как такое могло случиться?! Трасса же была достаточно пустынная. И что вообще произошло? Вот знал же, что не стоит засыпать! Хотя, кого я обманываю? Не знал!

— Открывай!

— Аккуратно!

— Вот. Давай, легонечко.

— Крепкий мужик.

— Аккуратнее. Во-о-от так.

— Дверь придержи, Алевтина.

— Навались.

— О, пошла, родимая.

— Девчонки, принимайте красавчика!

Это меня из машины скорой помощи вынимали и в здание завозили. Здесь тоже было ярко, пришлось посильнее зажмуриться. Кто-то ходил рядом, немного шаркая. Противный звук, очень. Неужели нельзя, когда ноги переставляешь, их отрывать от пола?! Хм, и когда это я стал таким вспыльчивым и нетерпимым. Прямо как Дениска. Ага, ещё одно воспоминание о себе. Я не безнадёжен.

Где-то вдалеке послышались лёгкие звонкие шаги. Будто юная нимфа, приближаясь, каблучками стучала. Совсем крыша поехала от головной боли? Какая тебе молодая девушка? Успокойся. Ты себя давно в зеркало-то видел? Не помню.

Запах. Что-то лёгкое, едва уловимое, цветочное, словно облаком окутало меня.

— В сознании? — послышался нежный женский голос.

Ангел?

Глава 7

Анастасия Алексеевна Ожегина

Это не дежурство, а какой-то дурдом на выезде. Сначала по скорой доставили девчонку лет пятнадцати с подозрением на аппендицит. Слава богу, не подтвердилось. Ночь понаблюдаем, а завтра утром будем решать её дальнейшую судьбу. Лично я не вижу смысла держать в стационаре пациентку с острым энтероколитом.

Затем самостоятельно приехали двое мужчин. У одного была рваная рана на ноге. Пришлось накладывать швы. Только уехали эти, как пожаловала скорая. Недалеко, на трассе, произошла авария. Всё, весёлая ночка мне обеспечена.

Первый пострадавший был без сознания. Обе ноги сломаны. Одна я с таким уже не справлюсь, тем более, что обещали ещё “поставку”. Пришлось вызывать обоих хирургов. Сергея дома не оказалось. Хорошо, хоть дозвониться смогла. Обещал подъехать в течение полутора часов. Николай Захарович, наш заведующий отделением, уже скоро должен был прибыть. Начнём с ним. Пациент был стабилен. Медсёстры разворачивали операционную. Работа кипела.

Я только успела допить свой остывший чай, как позвонили из приёмного. Второго привезли. Вздохнула и поспешила.

Эх, права была Машка! Работала бы я сейчас в нейрохирургии областной, не бегала бы как ужаленная насекомым в ягодичную мышцу…

— В сознании? — поинтересовалась у фельдшера, подходя к каталке.

На ней лежал просто нереально здоровый, во всех смыслах этого слова, мужчина чуть за тридцать. Красивый, но с таким страдальческим лицом. Дорогой костюм, галстук, ухоженные волосы, что разметались сейчас в беспорядке, прямой нос, высокий лоб и лёгкая небритость, которая ему удивительно шла. Вот послала мне судьба мажора! Ненавижу таких! А сердце — просто глупая мышца! И лёгкие туда же… Устроили мне тут бунт! Дышать ровно и размеренно, я сказала!

— Да, стонал, пытался даже сбежать по дороге, — хмыкнул фельдшер.

— Почему глаза не открывает? Разговаривал?

— Ну что вы, доктор. Его из машины без сознания достали. Там нога явно сломана, уж слишком здоровая гематома. Мы его и привязали, чтобы наверняка. Да и шишка на лбу вон какая. Видать, о панель не слабо приложился. Он в дороге стонать начал, потом попытался глаза чуть открыть, но тут же зажмурился.

Понятно. Или притворяется, или сотрясение.

— Вы меня сейчас слышите, мужчина? — обратилась я к пострадавшему.

— Да, — послышалось в ответ.

А голос какой… Чуть хрипловатый, низкий и удивительно мелодичный. Глупое сердце опять выдало тахикардию, а лёгкие остановку дыхания. Да что же это такое! Видать, давно у меня никого не было, раз я так на мужчин реагирую. Хотя… сколько пациентов прошло через мои руки, а кроме этого красавчика, больше никто подобной реакции во мне не вызывал. Так, соберись, “Маруська”.

— Прекрасно. Глаза открыть можете? — продолжим собирать первичный анамнез.