Янтарный волк - Татьяна Нартова

— Он самый. Я к нему на время жить переехала. Нет-нет, это совершенно не то, о чем ты подумала.

Зоя усмехнулась, прищурив глаза. Но гостья замахала руками так честно, что она в конце концов выдала:

— Точно?

— Точно. Не спрашивай, зачем я это сделала. Но он пригласил, а я не отказалась. Насколько я помню, ты так не раз делала.

— Да, но в моем случае это было простое увлечение. А вот ты, насколько я помню, достаточно долго была тихой поклонницей этого самого Никиты. И после еще утверждаешь, что просто решила у него погостить.

— Ну, да. Он живет один, а мне необходимо было на время исчезнуть из дома, сменить обстановку. Вот и предложил переехать к нему.

— И давно ты веришь в такую чушь? Держу пари, что твой бывший одноклассник сказал тебе что-то вроде: "Приезжай, а то мне надоело жить с одним человеком в зеркале!".

Карина почувствовала, как краска расползается по ее лицу. Приблизительно так Никита и выразился. От этого доводы подруги выглядели еще убедительнее. Зоя с ленцой опустилась на стул, поправляя ногтем сдвинувшийся кружочек рулета. Она принадлежала к числу тех людей (возможно, счастливых), которые никогда не воспринимали противоположный пол как причину для бессонницы и глупых поступков. Хотя временами казалось что вот, наконец, нашелся достойный ее слез и переживаний мужчина, красивый как снаружи, так и внутри, но… Недолго погуляв с таким вот "удачным экземпляром", поохав и поахав, Зоя молча уходила от него без объяснения причин. Все проходило у этой женщины легко, словно сама жизнь была не более чем волшебным танцем, в котором всегда можно сделать любое движение а при желании и повторить его. Карина отчасти завидовала ей, но воспринимала все серьезно.

— Ты уверена, что Ник такой же, как и остальные? — осторожно спросила Карина. Чайник на плите закипел, так что на несколько секунд все звуки кроме бульканья наливаемой в чашки воды смолкли.

— Слушай, Карин, а что, собственно такого необычного в твоем рестораторе, а? Если у него нормальная ориентация и хоть одна извилина в мозгу, то он не мог поступить иначе. Он же не железный — видеть рядом с собой привлекательную девушку и не думать о сексе.

— Зойка… А может он правда, никаких видов на меня не имеет. Ты что, на каждого встречного смотришь именно так? — не выдержала Карина, — И, вообще, я сейчас не слишком подходящий объект для домогательств. Да и дело не в Нике. Я тебе говорю о картине. Когда ты сможешь приехать посмотреть ее?

— Когда тебе будет угодно, — отставляя почти пустую кружку, произнесла Зоя, — Ты же знаешь, я всегда свободна для новых впечатлений. Только вот понять не могу, неужели ты из-за такой ерунды приехала ко мне по такой скверной погоде? Учитывая, что последний раз я видела тебя на улице месяц назад, это не просто картина. Выкладывай, в чем проблема?

— Мне просто надо знать твое мнение о моей работе, не более того. У нас с Ником мнения разошлись, вот я и хочу проверить, кто прав. Пока ничего подробнее пояснять не буду, и не проси. Иначе честного судейства просто не выйдет.

— Значит, я буду судьей? Отлично. Парикмахером я была, в школе преподавала, в дворниках неделю проходила. А вот судьей никогда быть не доводилось. Думаю, стоит попробовать.

— Вот и отлично, — улыбнулась Карина, — Тогда жду тебя завтра, примерно к часу дня. Согласна?

— Так точно, — Зоя не менее бодро проводила гостью, чем встретила.

На выходе из Зойкиного подъезда Карину окликнул звонкий голос:

— Тетенька, — мальчик дернул художницу за рукав, — Это не ваше?

Карина обернулась и едва не обмерла. Паренек едва доставал ей до плеча, толстовка с капюшоном висела на подростке мешком, лицо "украшал" зелено-желтый синяк. В руках он держал золотую цепочку с малюсеньким кулоном в виде подковки. Талисман на счастье нелепо сверкал всеми оттенками белого и желтого на перепачканной ладошке паренька.

— Кажется, у вас цепочка порвалась, и упала. Я хотел было вас догнать сразу, но вы уже в квартиру вошли.

— Ты… — Карина на мгновение замолкла, с жалостью окидывая его взглядом от дырявых кроссовок до вихрастой макушки, — Где живешь?

— Да тут, — бесхитростно махнул мальчишка куда-то в сторону гаражей, установленных во дворе дома, — в сарае. Но это пока, потом я денег накоплю и обязательно себе дом куплю. А зачем вы спрашиваете?

В голубых глазах оборванца мелькнуло недоверие. Он был еще слишком молод, чтобы окончательно зачерстветь душой. Слишком мал, чтобы оставить глупые мечты. Но и слишком беден, чтобы не смотреть сейчас на Карину голодными глазами. Она сейчас же опустила взгляд, пробормотав:

— Просто так.

— Так это ваша цепочка? — не отстал мальчишка. Карине очень захотелось ответить: "Нет!", — но она только тихо пробормотала:

— Да, моя. Спасибо тебе, что нашел. Вот, держи, — художница полезла в сумку, дрожащими пальцами выуживая из нее деньги, — За честность.

— Обижаете! — отшатнулся от нее оборванец, — Я ж из лучших побуждений!

— Прости, я не хотела, — окончательно смешавшись, почти прошептала девушка, — Тогда хотя бы скажи, как зовут такого замечательного парня?

— Кузьма, — мрачно отозвался спаситель украшения, но в его голосе уже начинающем потихоньку ломаться были слышны довольные нотки.

— Кузя?! — удивленно переспросила девушка, даже краска к лицу перестала приливать от удивления, — имя-то какое классное!

— Имя, как имя, — пожал плечами мальчишка, — Вы цепочку брать будете или как?

Карина молча приняла из рук паренька свой браслет. Кузя повернулся к ней спиной, посчитав свой долг выполненным. Девушка годилась бы ему в старшие сестры, но между ними лежала пропасть. И оборванец отлично понимал, что эту богатую растеряху вовсе не волновало ни его имя, ни то, ел он сегодня или нет. Судя по тому, как она отнеслась к золотой бирюльке, подобных вещиц у нее было много. Кузьма давно привык к своему положению и временами даже гордился своей свободой. Родители его погибли, когда мальчику было около десяти лет, оставшиеся родственники не пожелали забрать к себе.

Однако, через год объявилась двоюродная тетка, которую нашли органы опеки и отдали ей племянника на воспитание. Но в глухом селе жить стало еще хуже, чем в детском доме. Тетка забывала о нем, часто пила, в доме никогда не было даже лишнего куска хлеба, а однажды и вовсе родственница объявила: "Лучше б ты вместе с родителями помер!". Кузьма и решил убежать. Город встретил его высоченными домами, еще большим голодом и неустроенностью. Попавшиеся на пути бездомные приняли его, как родного. Но за подобную благотворительность мальчишке приходилось таскать продукты с прилавков, а потом и вовсе кошельки и сумки.