Сборник статей анархистов-индивидуалистов. №1. Самобытность - Джон Генри Маккей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На первом плане стоит учение о награде и наказании человека на том свете. Уже давно наукой доказано, что нет иной самостоятельной жизни, кроме жизни физической, что душа, т. е. то, что религиозные шарлатаны называют душой, есть не что иное, как мозговой аппарат, воспринимающий впечатления через органы чувств, что эта жизнь неминуемо должна прекратиться со смертью тела. Но присяжные враги человеческого разума знакомится с результатами научного опыта только для того, чтобы помешать научным истинам проникать в народную массу. Так, они проповедуют бессмертие души. Горе ей на том свете, если тело, в которое она была заключена здесь на земле, дурно исполняло заповеди божии. Эти люди нас заверяют, что бог всеблагий, всеправедный, всеведущий считает самые незначительные грешки каждого и заносит их в особые списки (каков контроль, какова отчетность!).Он доходит иногда до смешного в своих требованиях. В самом деле: заставляя всех новорожденных обливать холодной водой (крестить во славу свою с опасностью их простудить); испытывая невыразимое удовольствие в тех случаях, когда многочисленная паства верующих служит ему молебны, а наиболее усердные поют священные гимны, восхваляя его за все возможное и невозможное; вмешиваясь в кровавые войны и заставляя себя признавать и величать богом войны, — он в то же самое время страшно гневается на какого-нибудь католика, когда тот в пятницу поест мяса или недостаточно часто ходит на исповедь. Он негодует, когда протестант относится с презрением к костям святых, к изображениям и другим реликвиям богоматери, признаваемых католической церковью, когда верующий не идет ежегодно на богомолье, весь сгорбившись, скрестивши руки и воздев очи к небу. Если человек умирает нераскаянным грешником, бог на него налагает эпитимию, в сравнении с которой кнут и палка, муки ссылки и заточения, ощущения осужденных на эшафот, словом, все казни, выдуманные тиранами, кажутся только приятным щекотанием. По своей зверской жестокости всеблагий бог превосходит все, что только может быть самого гнусного на земле. Его место заточения называется адом, его палач — дьявол, наказания, назначаемые им, продолжаются вечно. Но за небольшие прегрешения, при условии, что преступник умрет верным католиком, он может даровать прощение, после более или менее продолжительного пребывания в чистилище, которое настолько же отличается от ада, насколько в Пруссии обыкновенная тюрьма от крепости.
Хотя в чистилище и поддерживается небольшой огонь, но очень слабый, в виду относительно короткого пребывания в нем, да и дисциплина там не так уже сурова.
Так называемые смертные грехи караются не чистилищем, но адом. А в число таких грехов входит, между прочим, и богохульство словом, делом и даже помышлением. Бог не только не терпит свободы слова и печати, но запрещает и осуждает самую мысль, выходящую из определённых рамок, если она кажется ему неугодной.
О, великие деспоты всех стран и времен, превосходящие всех остальных тиранов в выборе и силе наказания! Этот бог самое ужасное чудовище, какое только можно вообразить. Его поведение тем более позорно, что, ведь, надобно верить, будто весь мир и человечество во всех своих поступках направляются его божественным промыслом.
Он, следовательно, преследует людей за те поступки, на которые он сам их вдохновляет. Насколько же милостивее земные деспоты и прошлого и настоящего в сравнении с этим чудовищем! Но если богу угодно, чтобы люди жили как праведники, то после смерти он относится к ним еще хуже, более мучает их: рай, который обещан им, хуже самого ада. Там не испытывают никакой нужды, — там, напротив, всегда чувствуют себя удовлетворенными; там всякому желанию предшествует его удовлетворение. Но так как нельзя себе представить никаких наслаждений вне желаний, за которыми следует их удовлетворение, то и пребывание на небе выходит достаточно глупым. Целую вечность там занимаются созерцанием бога, и вечно на одних и тех же арфах разыгрывают одни и те же мелодии. Вечно поют там прекрасный гимн, который если и не скучнее известной песенки «Мальбрук в поход собрался», то и немногим лучше ее. Словом, скучно там адски. Пребывание в одиночном заключении было-бы предпочтительнее. Ничего нет удивительного, если богатые и сильные мира сего, пользуясь раем на земле, посмеиваясь, восклицают вместе с Гейне:
Предоставь блаженства рая Светлым духам и шутам.А между тем, как раз, богатые и сильные и поддерживают религию. К этому, конечно, их вынуждает отчасти и их положение. Для эксплуататоров буржуазии одурачение народа через религию есть даже вопрос жизни. Их могущество подымается или падает в зависимости от степени религиозного безумия масс.
Чем более человек держится религии, тем более он верит; чем более он верит, тем меньше знает; чем меньше знает, тем он глупее. А чем он глупее, тем легче им управлять.
Эта логика была хорошо известна деспотам всех стран и всех времен; вот почему они всегда вступали в союз с духовенством. Какой-бы спор ни возникал между этими двумя врагами человечества, он был всегда ничтожным домашним спором за господство.
Все жрецы религии прекрасно понимают, что их роль кончена, как только они лишатся поддержки миллионов. Сильные мира сего также знают, что человек позволяет управлять собою и эксплуатировать себя только в том случае, если этому воронью, к какой-бы церкви оно ни принадлежало, удалось внедрить в сознание масс уверенность, что наша земля есть юдоль скорби, — если оно сумело внушить уважение к авторитету или если, по меньшей мере, ему удалось соблазнить человечество обещанием более счастливой жизни на том свете.
Виндгорст — этот иезуит par excellence — в разгаре прений однажды ясно высказал, что думают по этому поводу эти плуты и шарлатаны.
— Когда вера гаснет в народе,— говорил он — народ не может долее терпеть свою страшную нужду и возмущается.
Смысл этой фразы совершенно
