МАГА УВОДИТ СТАЮ - Виктор Потиевский

Люди стояли усталые, в изодранной одежде, окровавленные… — А он не бешеный?! А то ведь смотри: всех нас искусал, изранил, гад.

— Здоровый. Не беспокойся. Не бешенее нас с тобой.

Сбегались люди, везде мелькали огни карманных и переносных фонарей. И в шумной толчее два мужика тяжело несли на плечах толстую жердь, к которой был привязан матерый волчище. Он висел, опутанный ремнями и веревками, измученный, несдавшийся, молчаливый. И только глаза его пронзительно сверкали жгучим огнем непримиримости, неистощимой внутренней силы, данной ему родным лесом, и ненависти.

Блики фонарей метались, выхватывая из тьмы углы домов, заборы, лица людей, собак, которые рычали, гавкали, но все-таки не решались подойти вплотную к связанному полку… А люди спокойно несли его, разговаривая; курили, смачно посасывая сигареты; громко сплевывали на снег. Их голоса, резкие, ненавистные, иглами впивались в мозг зверя; запах людей, табачный дым наполняли его грудь, вызывая удушье. Но он молчал, сжав могучие челюсти. Свисая вниз головой, покачиваясь в такт шагам людей, старый вожак смотрел в бездонное беззвездное небо, раскинувшееся над деревней, над лесом, над бесконечными снежными дорогами. В черное небо последней вольной ночи. Ночи перед великими испытаниями.

4. МАТЬ-ВОЛЧИЦА

Трое суток стая не уходила от деревни. Дневали в лесу, неподалеку, выбирая для отдыха кустарники на открытых склонах и опушках, чтобы подойти к ним незаметно было невозможно.

Отлежавшись, отдохнув днем, волки всю ночь бродили вокруг деревни. Мага не подводила стаю близко к домам, но и покинуть страшное место не могла. Беспокоясь о безопасности семьи, мать-волчица пыталась пресекать даже вой. Но волки все равно выли. Первым теперь начинал волчонок Ко. Вспомнив отца-вожака, он вдруг как-то отчаянно взвывал, тонко, печально, словно плакал. Тотчас подхватывали остальные — они выли громко, протяжно, всей своей волчьей душой зазывая вожака обратно в стаю. Тут и матерая Мага, забыв об осторожности, поднимала голову к небу и присоединяла свой голос к призывному вою стаи. Но только дальний и злобный лай деревенских собак был откликом на этот зов.

На четвертый день волчица увела семью. Дальше оставаться возле деревни было опасно.

Многому научил подругу старый Вой. И хотя у нее не было его силы, его стремительности и воли, но мудростью и осторожностью она обладала.

Мага уводила стаю подальше от деревни, однако в пределах своих угодий, своего охотничьего участка. Ва был ее первым помощником. Он пытался заменить вожака и шел в походном строю замыкающим, как почти всегда ходил отец.

Две ночи волки следовали за Магой, пытаясь попутно охотиться, но серьезных удач не было, и старая волчица шла дальше, расширяя и углубляя поиск, готовя стаю к первой большой и серьезной охоте без отца-волка.

Зимний рассвет уже окрасил снега розовато-сиреневым цветом, когда волчья семья пересекла сосновый бор и вышла к опушке. Тут Мага остановилась. Подняв морду, долго и тщательно нюхала воздух, резко повернувшись к своим, издала едва слышный хриплый звук, какой всегда в таких случаях исходил от вожака.

Звери вмиг рассыпались веером и, чуть отставая от матери-волчицы, двинулись развернутой цепью, крадучись, почти совсем бесшумно огибая горбатую малоснежную опушку. Там, пониже, в кустах, у края молодого осинника, рылись в мерзлой земле кабаны… Мага учуяла их издалека, и это позволило ей подвести стаю незаметно.

Довольно большое стадо охраняли два огромных клыкастых секача. Один из них был, несомненно, вожаком. Время от времени он поднимал густо обросшую бурой щетиной голову, прислушивался, нюхал воздух… Не обнаружив опасности, снова устремлял рыло в землю, негромко похрюкивая.

Движением головы Мага подала сигнал, и проворный Ва скользнул по склону, прополз через узкую лощину к осиннику и залег сбоку от стада. Остальные волки притаились с другой стороны.

Особенно беспокоил стаю секач-вожак. А он тем временем старательно поддевал клыками мерзлую землю. Она не поддавалась, твердая, будто окаменевшая; кабан раздраженно всхрюкивал, нажимал, оледенелый грунт лопался, и зверь смачно, с удовольствием, причмокивая и похрустывая, жевал добытый с трудом кусок корня.

Но вот вожак кабаньего табуна, как видно старый и опытный, вновь подняв клыкастую морду, насторожился. Он озирался, видимо уловив первые признаки тревожного запаха.

Маленькие глаза смотрели исподлобья внимательно и зло. Зверь нервно подергивал своим чувствительным пятачком, шумно втягивая воздух…

Ва понял: секач сейчас поднимет тревогу и табун бросится прочь. Нельзя терять ни мгновения, необходимо объявиться первому, испугать стадо и направить его бег туда, где притаились Мага, Зуа и Ко.

До кабана было несколько прыжков, сбоку от него, ближе к переярку, кормилась молодая свинья. Ее-то и выбрал волк для нападения. Быстрый и сильный молодой зверь кинулся на свинью. То ли она шарахнулась в сторону, то ли сам секач заслонил ее — так или иначе, вожак кабаньего табуна оказался напротив волка. Густая седая щетина на крутой кабаньей холке стояла дыбом. Длинные кривые клыки уже были нацелены на врага.

Двухлетний Ва впервые столкнулся нос к носу с секачом, мгновенная заминка едва не стоила ему жизни. Однако в последний момент ловкий Ва стремительно вильнул в сторону, и тяжелое живое бревно, вооруженное страшными клыками, пронеслось мимо.

Табун убегал, гулко топоча по тропе, тревожно хрюкая… Секач бросился вслед за своим стадом, услышав кабаний визг где-то впереди. Это выскочившие из засады волки овладевали своей добычей. Ва сделал свое дело! А догонять секача — хлопотно и опасно: переярок уже узнал силу и неустрашимость этого могучего лесного зверя. И он поспешил туда, где началось пиршество. На снегу лежали две свиные туши. Быстрым и неожиданным оказалось нападение волков на убегающий табун, да и вожака-секача отвлекли вовремя… Это была первая удачная охота после потери отца-полка.

Прошло две недели. Зима бушевала певучими метелями. Минувшей ночью намело особенно много снега, и волкам приходилось протаптывать новые тропы с подветренной стороны крутых сугробов.

Стая выискивала место дневки. Волки вышли на заснеженный лед озера. Поземка кружилась, плоскими свистящими кольцами металась по белой озерной глади. На этом, замерзшем теперь, большом лесном водоеме летом звери иногда ловили ондатр или норок, а весной даже случалось выхватить у берега щуку во время нереста… Как неуютно было здесь зимой! Как манил защищавший от ветра лес, пропахший мерзлой хвоей, пронизанный мягким молочно-белым светом! Скорее туда — к месту отдыха. Но заспешившая стая не успела далеко отойти от берега. Вслед ей большими прыжками несся и вскоре догнал крупный сильный волк. Издалека Маге показалось, что бежит Вой, и потому семья сразу остановилась, сбившись в ожидании в кучу. Вскоре волки разглядели, что пришелец был меньше Воя, да и бежал он иначе: голову на ходу держал чуть выше, чем вожак, и прыжки его не были такими плавными, как у старого волка.