На пути "Тайфуна" - 2 - Александр Калмыков

   Прояснив ситуацию со своим местонахождением, и выяснив все текущие вопросы, я потребовал рассказать о ситуации на фронте. Умница Ландышева уже приготовила мне сводки информбюро за последние дни, и даже все отметила на карте.

   Обстановка на фронте оставалась стабильной, что не могло не радовать. А то, что я к этому очень даже причастен, радовало меня вдвойне. Значит, не зря артефакт выбрал именно меня из миллионов людей.

   Вспомнив о причине своего появления в этом мире, я выписал в блокнот все, что мне когда-то рассказывал об артефакте Куликов, и попытался проанализировать информацию. Весь предыдущий месяц все мысли у меня были заняты только войной. Свободное время, которого у меня и так было немного, я посвящал попыткам вспомнить еще какие-нибудь важные сведения, а загадка моего появления в прошлом отступила на второй план.

   И вот, внимательно просмотрев записи, я заметил один странный момент, на который раньше не обращал внимание. А собственно говоря, почему этот предмет не выбрал себе попаданца где-нибудь в Москве? Ведь его же активировали именно там. Неважно, прямо в центре города - в Кремле или в подземном измайловском бункере. В таком большом городе легко можно было найти и профессоров истории, и военных теоретиков, и вообще, специалистов широкого профиля.

   Значит, приходим к выводу, что маленькая коробочка, которая попала в руки к Сталину, это лишь своеобразный пульт дистанционного управления, а основной агрегат остался совсем в другом месте, а именно там, где я совершил переход. Может даже в той самой церкви, где он хранился после Смуты, но это маловероятно. Как Куликов мне объяснял, изначально шкатулка Велеса была найдена где-то здесь, в древнем языческом капище. Но про второй артефакт в летописях ничего не говорилось, а значит, в четырнадцатом веке его или не нашли, или оставили без внимания, и он лежит себе где-нибудь в болоте.

   В любом случае, напрашивается неприятный для меня вывод. Радиус действия у таинственного аппарата ограниченный, и в него попадает только небольшой малонаселенный район. Это значит, что выбирать ему пришлось максимум среди нескольких десятков тысяч человек. На первый взгляд, эта цифра тоже не маленькая, но сколько среди этих людей бывших офицеров, да еще интересующихся историей и военной техникой? Вряд ли очень много. Так, а какие еще критерии обязательны для кандидата в попаданцы?

   Мои друзья, которые успели обзавестись детьми, уверяли меня, что семейный человек для изменения хода истории не подходит. Во-первых, он будет очень расстроен тем, что никогда больше не увидит своих родных, а значит, эффективных действий от него ждать не приходиться. А во-вторых, он начнет сомневаться, стоит ли вообще менять историю, если в этом случае его дети больше никогда не родятся. Даже если он в этом случае решится на перемены, то будет действовать весьма неадекватно.

   Еще один немаловажный фактор - это то, что "переход" желательно осуществить по возможности без свидетелей. Таким образом, вариант появления "желтого тумана", в котором исчезают люди, прямо в центре города, полностью исключается. Это значит, что остаются только случайные путники, вроде меня, которые в одиночку передвигаются по пустынной дороге.

   Выходит, моя персона вовсе не такая уж эксклюзивная. Если смотреть правде в глаза, то я просто первый попавшийся человек, который более-менее подходит по основным параметрам. Знаю немножко того, немножко другого, а так ничего выдающегося из себя не представляю. Это конечно, несколько обидно, но обижаться на бездушное электронное устройство смысла нет, лучше сделать соответствующие выводы.

   Главный вывод - это то, что я вовсе не пророк, и могу ошибаться. Если так, то нужно скорее сообщить руководству страны о том, что все мои советы надо тщательно анализировать. Я даже принялся писать соответствующую докладную, но потом сообразил, что командованию и в голову не приходило слепо подчиняться моим рекомендациям. Помнится, я советовал не захватывать Торопец, но нас все-таки бросили на его штурм. Или, к примеру, я вовсю рекламировал самолет Лавочкина, но как мне сказал Куликов, проектирование истребителя И-185, являвшегося прямым конкурентом будущего Ла-5, и не думали приостанавливать.

   Немного подувшись и на артефакт, и на верховное командование, которые вовсе не считают меня суперменом, я стал продолжать логическую цепочку. Еще один интересный момент, который бросается в глаза, это то, что дата активации агрегата - 18 сентября, совпала с датой моего исчезновения в 2010-м году. Время, насколько я могу судить, тоже совпадает. Если так, то получается, что артефакт не просматривал все будущее на сто лет вперед, а просто сканировал окрестности с интервалом в один год. Это значит, что возможности его компьютера довольно ограничены, а может, просто аккумуляторы уже садятся. Какую из этого можно извлечь практическую пользу, сказать пока трудно, но на заметку этот факт возьмем.

   Закончив с глобальными проблемами, я перешел к более мелким. В первую очередь, надо было внести предложения по тактике и стратегии предстоящего наступления. Практикующееся первый год войны наступление сразу по всему фронту было нерациональным использованием сил, и с этим я намерен решительно бороться. Отдельно стоило рассмотреть вопрос по штурмовым отрядам. Пока наши войска отступали, они использовали крайне редко, но скоро их нужно будет создавать в большом количестве, и здесь мне было что посоветовать. Например, в прежней истории очень мало уделялось внимания саперным группам, которые обязательно должны входить в состав штурмовых отрядов. Да и тренировкам достаточного внимания не уделяли.

   Вечером, сразу после ужина, меня ожидал маленький сюрприз. Оказывается, когда майор Козлов вернулся в полк, он тут же развил бурную деятельность, и в качестве одного из итогов его деятельности ко мне приехал мой взводный Кукушкин.

  -- Переводят меня, товарищ командир, - виновато развел он руками, как только мы поздоровались. - Во втором батальоне одного ротного не хватает, его еще в конце наступления тяжело ранило. Комполка, когда вернулся из госпиталя, сказал нам, что вы скоро выздоровеете, а значит можно одного из взводных забрать и перевести туда на повышение. Я вот, воспользовался оказией, и смог к вам заехать, чтобы попрощаться.

  -- Да уж, недолго я радовался тому, что у нас в подразделении столько лейтенантов. Но раз майор приказал, ничего не поделаешь. А эта не та рота, которая врукопашную с танками сражалась?

  -- Она самая, - гордо ответил новоиспеченный ротный.

   А это очень интересно. Нам раз семь приходилось отбивать танковую атаку, но каждый раз выручала артиллерия. И это не считая тех случаев, когда немецкие танки останавливали на дальних подступах. До гранат же, к счастью, дело ни разу не доходило. - Расскажи мне, что там было, а то я лишь краем уха слышал.

  -- Когда мы отошли к Грядецкому озеру и заняли линию с дотами, немцы сообразили, что дальше они продвинуться уже не смогут. Поэтому им пришлось пойти на крайние меры. Они как обычно перед атакой, устроили артобстрел. Потом забросали передний край обороны дымовыми снарядами, и стали выдвигаться. Но оказалось, что они решили применить новую хитрость. Обстреливали они один участок, а когда наши стянули к нему артиллерию, атаковали совсем другой, где их не ждали.

  -- Ничего необычного в этом нет, в немецком уставе все эти хитрости прописаны.

  -- Так вот, место для атаки они выбрали заранее, и дымовые снаряды клали так, что ветер гнал дым прямо на нас. - Кукушкин не заметил, как сбился на пересказ от первого лица. - Гул моторов мы слышали, но были уверены, что к нам они точно не пойдут. И вдруг неожиданно из этого дыма выскакивают танки. Да так тесно идут, интервал между ними всего метров двадцать. Видимо, вражины заранее разведали, что здесь удобный участок, проходимый для техники, шириной не больше сотни метров. Ну, вот танковый клин именно в этом месте прокатился через траншею, и ходу. Дальше опушка леса, и там танки разошлись в стороны веером. Случись это в начале октября, остались бы от роты только рожки да ножки. Она бы им была только на один зуб. Но немец уже был не тот. От всего танкового батальона у них оставалось только двенадцать машин. Пять сразу прошли дальше, давить наши пушки. Бойцы немного растерялись, и почти ни один гранату им в след не бросил. Еще один танк, видимо командирский, остановился в сторонке, а остальные шесть машин стали утюжить окопы. За ними выскочили грузовики и три Ганомага, из которых сразу повысыпала пехота. Если бы они смогли подойти к окопу, то свели бы всю роту под ноль. Но спасибо нашим саперам. На отсечной позиции находились пулеметные доты, и фланкирующим огнем они заставили всех немцев залечь. Замаскированы они были отменно, и огонь раньше времени не открывали, вот фрицы их и не заметили. Тут нам очень кстати дымовая завеса помогла. Вражеским артиллеристам наши позиции не видны, а если стрелять наобум, так своих бы задели. И еще нам очень повезло, что немецкого корректировщика, который сидел в броневике, сразу убили. У нас оставалось только одно противотанковое ружье, трофейное, и патронов к нему всего кот наплакал. Но зато наш бронебойщик был уже опытный. Он приготовил себе позицию на фланге, и тихонько сидел в ней, пока Ганомаги не развернулись к нему боком. И тут уж он один из них поджег. Уже потом, после боя, нашли в подбитом бронетранспортере рацию, а рядом валялся труп наблюдателя с артиллерийскими погонами.