За тайнами Плутона - Владимир Обручев

СТРАНИЦЫ ПОЛЕВЫХ ДНЕВНИКОВ

В 1886 году, когда Обручев закончил Горный институт, весь штат

геологов России насчитывал... семь человек! Только за четыре года до

этого был учрежден Геологический комитет - директор, три старших

геолога и три младших.

Горный институт выпускал "горняков" (их направляли на рудники) и

"заводчиков", то есть заводских инженеров. Но в 1886 году двое из

тридцати шести выпускников избрали своей специальностью геологию

Владимир Афанасьевич Обручев и Карл Иванович Богданович.

"Я не стал искать место горного инженера на каком-нибудь руднике, прииске или заводе, как мои товарищи по выпуску, - пишет в воспоминаниях Обручев. - Я заявил И. В. Мушкетову, что хотел бы попасть в состав какой-нибудь экспедиции, которую будут отправлять куда-нибудь в глубь Азии. То же сделал независимо от меня и К. И. Богданович. К нашему счастью, это желание осуществилось очень скоро".

Как раз в это время начиналась постройка Закаспийской железной

дороги, которая должна была соединить Среднюю Азию с европейской

частью России. Ее предполагали начать на восточном побережье

Каспийского моря, в районе Красноводского залива, и через пустыню

Каракум вести на Ашхабад, Мерв (Мары), Чарджуй (Чарджоу), Бухару,

Ташкент, Самарканд.

По тем временам строительство этой дороги было столь же

сенсационно, как в наше время... ну, скажем, предполагаемое

строительство туннеля под проливом Ламанш. Все было точно так же

десятки проектов и тысячи противников.

Один проектировщик считал, например, что для защиты от песков

дорогу на всем ее протяжении - тысячи полторы километров - необходимо

упрятать в специально выстроенный короб-туннель, как это делают в

Альпах для защиты от лавин.

Другой предлагал соединить двумя каналами Амударью и Каспийское

море, потом обсадить эти каналы деревьями и только после этого

проложить по зеленой аллее железнодорожное полотно.

А большинство просто считало всю эту затею авантюрой.

"Миллионы шпал и рельсов будут погребены под желтыми волнами

песчаного моря, которые засыпают даже высокие тополя до самой

верхушки", - писало "Новое время".

На заседании Государственного совета, где обсуждался вопрос о

постройке Закаспийской железной дороги, дело решила энергия генерала

М. Н. Анненкова, который, раскритиковав все прожекты, имел мужество

поручиться, что сумеет построить дорогу и что дорога эта будет

работать.

Генерал просил И. В. Мушкетова рекомендовать ему двух молодых

геологов в качестве "аспирантов при постройке железной дороги". Такая

вот необычная должность. В первую очередь генерала интересовали

водоносность и подвижность песков, а во вторую - предварительная

разведка полезных ископаемых Туркестана.

В начале июля Мушкетов вызвал к себе Обручева и Богдановича,

которые, узнав о предложении, с радостью согласились стать

"аспирантами при постройке".

- Мы, геологи, - закончил разговор Мушкетов, - должны своими

наблюдениями и указаниями помочь генералу Анненкову осуществить это

огромное государственное предприятие...

Так началась первая самостоятельная экспедиция молодого геолога,

и о ней, как и о последующих экспедициях, лучше всего расскажет сам

Владимир Афанасьевич.

Однако прежде необходимо сделать небольшое пояснение.

Полевых дневников - тех удобных книжечек, что теперь столь

привычны для геологов и других экспедиционных работников, - тогда

просто не существовало. Именно Обручев, начав годы спустя впервые

читать курс "Полевая геология", предложит и наиболее удобные размеры

полевых дневников, и правила их заполнения. А тогда Владимир

Афанасьевич ограничивался короткими заметками в записной книжке и

длинными, почти каждодневными... письмами к невесте, в будущем

жене. Эти письма он впоследствии использовал фактически на правах

дневника.

Читатель, конечно, обратит внимание - не только геология

интересует Владимира Афанасьевича. Можно сказать, что он - особенно в

ранних экспедициях - чувствовал себя в первую очередь

Путешественником, а уже во вторую - Геологом.

Тексты, которые предлагаются читателю, написаны Владимиром

Афанасьевичем уже после окончания экспедиций - по полевым записным

книжкам, по письмам-дневникам. Но они строго документальны и

сохраняют дневниковую свежесть восприятия.

Уместно заметить, что феноменальная память Владимира

Афанасьевича - можно сказать, "память восприятия" - неизменно

поражала всех, кто работал с ним.

Ученик его, геолог Б. А. Федорович, рассказывает:

"Ему было 25 лет, когда он изучал Западный Узбой. Когда

Владимиру Афанасьевичу исполнилось 90 лет, я принес ему альбом

фотографий по различным районам Туркмении. Показывая одну панораму, я

спросил - не узнает ли он это место.

- Да как же не узнать? Ведь это Куртышский водопад на Узбое, - и

начал прослеживать все обрывы и скалы.

- А где же куст? Вот здесь, как раз здесь, рос большой куст

саксаула, и на нем сидела какая-то крупная птица.

За 65 лет, за многие годы путешествий память сохранила даже

такие детали!"

Очень хорошо сказал об этой удивительной способности Обручева

его биограф В. А. Друянов:

"Все, что хоть раз попадало на сетчатку его глаз, навечно

застывало в памяти. Небольшие серые глаза непрерывно на протяжении

девяти десятков лет печатали дагерротипы окружающего мира, и в любую

минуту, когда ему было нужно, Обручев вставлял отпечаток в

проекционный аппарат своего мозга".

ПЕСКИ ТУРКЕСТАНА

Назначение в "аспиранты" совершилось очень скоро. Через несколько дней Мушкетов представил меня и Богдановича Анненкову. Нам выдали деньги на закупку снаряжения и прогоны. Мушкетов указал нам, какие инструменты нужно приобрести, и дал каждому инструкцию по ведению исследований. В половине июля мы выехали по железной дороге в Царицын*, где сели на пароход, отправлявшийся вниз по Волге до Астрахани (...). В Астрахани мы сели на пароход, который ходил по нижнему течению Волги до пристани, называвшейся "Девять фут", в ее устье, куда могли приставать пароходы, совершавшие рейсы по Каспийскому морю (...).

_______________

* В сопроводительном тексте все географические названия даны в

современной транскрипции. В цитатах - в транскрипции В. А. Обручева,

которая не всегда единообразна.

Бакинские промыслы в то время переживали эпоху быстрого развития. По всем окрестностям Баку бурили скважины в поисках новых нефтяных площадей, покупали и продавали участки нефтеносной земли, и многие наживались на этой спекуляции (...).