Сражения Космического Десанта - Стив Паркер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хальсер встречается с ним взглядом, кивает в сторону врага и жестом приказывает бросить гранаты, затем стучит болт-пистолетом и машет им вдоль оврага.
Комус кивает в ответ, не переставая морщиться, снимает гранаты с пояса и, схватившись за голову другой рукой, принимается неистово тереть висок.
Граната Комуса находит свою цель, и раздается еще один оглушительный взрыв.
В тот же момент сержант Хальсер выскакивает из дальнего конца оврага и бросается к краю скалы. Он бежит сквозь дым, а фигура в черном доспехе поднимается и отлетает от него, отброшенная взрывом.
Хальсер, открывая огонь на бегу, выпускает несколько снарядов в шатающуюся фигуру и выхватывает цепной меч. Когда он перепрыгивает через край скалы, клинок уже жужжит и разбрызгивает масло.
Враг пытается открыть ответный огонь, но не успевает навести пистолет на Хальсера. Цепной меч сержанта отсекает его руку. Брызжут искры, кровь и осколки кости.
Противник отшатывается, зажимая многочисленные раны, и Хальсер присматривается к нему.
Десантник-предатель облачен в древний черный доспех, скрученный в причудливой мешанине изгибов и шипов и отделанный золотыми, бритвенно-острыми лезвиями. Ротовая решетка шлема растянута в зверином оскале, а нагрудник украшен гнойно-желтым глазом.
Сержант ревет. Невозможно сказать, это рев гнева или восторга. Он поднимает цепной меч для нового удара.
Десантник-предатель слишком быстр. Он парирует движение цепного меча Хальсера своим клинком, и воздух наполняется искрами и скрежетом зубьев.
Хальсер поднимает болт-пистолет, но боль обжигает бок прежде, чем он успевает выстрелить. Сержанта подбрасывает, разворачивает и швыряет о землю. Падая, он замечает второго десантника, появившегося из бури и поднявшего болтер для следующего выстрела.
Хальсер перекатывается, и земля вокруг него взрывается.
Затем раздается визг разрезаемого металла, и стрельба прекращается.
Он поднимается на ноги и видит, что второй предатель бросил болтер и держится за грудь, воя от боли. Лезвие меча, появившееся из нагрудника, поднимается к горлу. Меч мерцает неестественным светом, разрезая врага надвое. Клинок выбрасывает последний слепящий импульс, выйдя из тела в фонтане крови и искр.
Брат-библиарий Комус переступает через безжизненную жертву, рухнувшую на землю. Меч все еще сверкает психической энергией, когда Реликтор поворачивается к другому предателю, но, не успев нанести удар, от боли хватается за голову и шатается. Кончик меча бесполезно лязгает о камни.
Оставшийся десантник-предатель обращает свое оружие на библиария, но прежде, чем он нажимает на спуск, левая сторона его шлема испаряется, оставляя тлеющую массу из разорванной брони и обуглившегося мозга.
Он валится на землю со свистящим бульканьем.
Сержант Хальсер переступает через него и делает второй выстрел в ротовую решетку. Затем еще. Продолжает стрелять, пока от головы предателя не остается ничего, кроме кровавого пятна на камне. Затем он приседает и поворачивается, изучая ствол своего оружия. По долине разносится треск болтерного огня, но звук искажается и приглушается облаками, делая бессмысленной попытку засечь что-нибудь.
— Отделение «Громовержец», — рычит он в вокс-бусину, — сообщите свой статус.
По каналу связи трещат голоса. Бой был коротким. Погиб только брат Тимьян.
Хальсер качает головой, заподозрив неладное в легкой победе.
— Удерживайте позиции. Обычно враг не атакует таким малым количеством.
Он поворачивается и видит, что Комус упал на колени, продолжая сжимать голову.
Сержант бросается к библиарию.
— Ты ранен?
Комус поднимает голову, его лицо посерело, глаза лихорадочно блестят.
— Это из-за устройства я схожу с ума? Разве ты не слышишь?
Хальсер в замешательстве качает головой:
— Слышу что?
— Облака, — стонет Комус, его голос полон ужаса. — Они обращаются к нам.
Глава 4
При виде навигатора монахи и сервиторы в спешке прячутся в тенях, будто крысы. Перед ним плывет сервочереп, волоча источающие дым кадила и толстую оплывшую свечу. Бегущий по рядам темных ниш свет обнаруживает съежившихся обитателей «Домитуса». Они с подозрением смотрят на стройного дворянина и бормочут молитвы под капюшонами. Даже самые последние мерзавцы вздыхают с облегчением, когда Пальх ван Тол минует их.
В конце длинного сводчатого коридора стоит его отец и вглядывается в освинцованное смотровое окно. Сложно увидеть что-нибудь сквозь стекла метровой толщины, замутненные пеплом и паутиной, но, подойдя ближе, Пальх может разглядеть смутное, призрачное присутствие Илисса.
— Это Реликторы, — тихо говорит навигатор.
— Кто? — спрашивает барон, повернувшись к нему.
— Отправленные на планету Адептус Астартес. Я разговаривал с несколькими стивидорами. Они лично поклялись Мортмейну молчать. — Пальх морщится. — Вытянуть правду было непросто.
— Ах да, я знаю, кто внизу. — Взгляд полуприкрытых глаз барона ван Тола сосредотачивается на сыне. — Не ты один здесь обладаешь зрением. — Он стучит костяшками по стеклу. — Что ты видишь сейчас?
Пальх смотрит на призрачную планету и качает головой.
— Ничего. То есть ничего за пределами варп-штормов. Я никогда не видел такой мощи.
Барон усмехается.
— Это грязная, грубая форма колдовства, но, несомненно, мощная.
Он оглядывается — в тенях мелькают фигуры в капюшонах — и наклоняется ближе к сыну, понизив голос:
— Если Мортмейн не начнет действовать, порча скоро распространится.
Барон извлекает предмет из церемониальной куртки и подносит к свече. Это крошечные песочные часы, встроенные в корпус из замысловато гравированных фаланг.
При виде их Пальх морщится. Песок скопился в центре, не падает ни в одну из половинок. Навигатор хватает отца за руку, тянет часы к себе и встряхивает их, без всякого эффекта.
— Что это значит?
— Время бежит, Пальх, — пожимает плечами барон. — Буря расширяется. — Он говорит еще тише: — Конкордат выиграл нам только небольшую отсрочку. Если Илисс не будет уничтожен в ближайшее время, другие Дома почуют неладное. Они гораздо проницательнее этих плебеев и поэтому не поверят вздору о Черном Легионе и поймут, чем на самом деле являются шторма. Мы будем уничтожены.
— Тогда что нам делать? — В голосе Пальха сквозит паника. — Инквизитор явно лжет нам. Зачем ему посылать космодесантников на планету, приговоренную к Экстерминатусу?
Барон качает головой и кладет песочные часы обратно в карман.
— Реликторы — известные падальщики, мерзкие коллекционеры, всегда ищущие под камнями то, что там оставлено. Каждый знает, что они всего в шаге от ереси, но инквизитор Мортмейн, должно быть, по какой-то причине дал им последний шанс изучить планету. До того… — Он делает паузу и раздраженно кривит губы. — До того, как возникли проблемы, Илисс славился своими скрипториями. Говорят, что в одном из них хранятся документы и реликвии, которые старше самого Империума.
— Скрипторий Зевксиса.
Барон кивает.
— Скрипторий Зевксиса в особенности печально известен. Старшие священники питали схожие с Реликторами интересы, которые наиболее авторитетные люди сочли бы еретическими. Скрипторий был утрачен на многие века, но Реликторы обладают умением раскрывать тайны. — Он распрямляет плечи и задирает подбородок. — Я должен подумать. Встретимся в моих покоях через час.
Когда Новатор направляется легким шагом в коридор, со стропил выплывает второй сервочереп и следует за ним, освещая путь.
— Ничего не делай, — предупреждает барон, усмехнувшись Пальху, и исчезает за углом.
Пальх барабанит пальцами по смотровому окну. О чем думает Мортмейн? Зачем он задерживается даже на секунду, когда столь многое поставлено под угрозу? Почему игнорирует конкордат? Кто-то должен знать. Навигатор стоит на месте несколько минут, бормоча под нос, пока его не осеняет. Кажется, мысль пришла полностью сформировавшейся, словно сам корабль ответил на его вопрос.
— Ну конечно, — тихо говорит он. — На борту есть другие Реликторы. Они должны знать, что происходит.
Пальх шагает к пустой нише. Это своего рода усыпальница, но он, не обращая внимания на сгорбившуюся, крылатую статую, притаившуюся в темноте, садится на каменную скамью и закрывает глаза. Навигатор подсовывает пальцы под козырек фуражки и касается выступа посреди лба. Затем шепчет про себя заклинание и через несколько минут дыхание начинает учащаться, а на лице появляются капельки пота. Ото лба расходится парализующая боль, и Пальх тихо стонет. В разуме проносятся образы. Пальх видит машины: огромные, почерневшие чудовища, грохочущие и извергающие энергию глубоко в недрах «Домитуса». Затем километры серых блоков, обеспечивающих жильем легионы матросов и жрецов, целые полки гвардейцев. Многие гвардейцы ранены, и Пальх, дотягиваясь до них сознанием, ощущает их муку и страх. Он направляется дальше. Затаив дыхание, осматривает полетные палубы, часовни, монастыри и ангары, пока не чувствует что-то абсолютно отличное от гвардейцев: обрывок холодного, сурового высокомерия.