Стихотворения Поэмы Проза - Яков Полонский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заняться новой книжкой Гейне,
Прочесть романа свежий том
Иль углубиться над трудом
Историка — Все, от Гиббона
До современного Прудона, -
Он все читал, как будто мед
Из них высасывал. — Но тот,
Кого считал он великаном,
Кто в черепе своем вмещал
Весь мир, хотя и прикрывал
Философическим туманом
Зерно идей своих, — чей взор
В границах отыскал простор;
Нашел, что дух всему основа,
Для малого и для большого,
Для зла и для добра, — и то,
Что абсолютное ничто
Всему есть вечное начало;
Ну, словом Гегель для него
Был первый друг и запевало.
Из отвлеченностей его
Он много разных истин вывел
И даже — чуть не оплешивел.
О! часто думал я, — родись
Камков мой в Мюнхене, в Берлине -
В философическую высь
Ушел бы мой герой, и ныне,
Быть может, в парике, в очках,
Шумел бы с кафедры — писал бы
Трактат ученый, — издавал бы
В ста двадцати пяти частях
Иль выпускал своих творенья;
В них разрешил бы все сомненья,
Доволен был бы сам собой,
Своей дешевою сигаркой,
Сантиментальною кухаркой,
Или кухаркою-женой,
Своим уютным, скучным домом,
И докторским своим дипломом,
И был бы счастлив.
Не таков
Был мой талантливый Камков.
Он рад был день и ночь трудиться,
Но уверял, что не годится
В московские профессора,
И уверял, что сам предвидит,
Как ничего из-под пера
Его хорошего не выдет.
"Я, — говорил он, — я похож
На скрипача. Едва начнешь
Играть в своей каморке тесной
Какой-нибудь концерт, — едва
Смычок, струна и голова
Сольются в музыке чудесной,
Как вдруг какой-нибудь сосед,
Больной подагрой иль чахоткой,
Стучится за перегородкой
И вам кричит: "Эх, мочи нет,
Мне ваша скрипка спать мешает!"
И вот чувствительный скрипач
От струн смычок свой отрывает
И в нежном сердце ощущает
Такую злобу, что хоть плачь.
Вот ночь проходит. Солнце всходит.
На скрипача опять находит
Охота к солнцу улететь -
И вот опять смычком он водит,
И вот уж гимны стал он петь.
"Чу! кто там?" — "От хозяйки Прошка". -
"Зачем ты?" — "Начали говеть
И просят погодить немножко,
Недельку эту не скрипеть".
И вспомнил он, что и намедни
Его просили не играть,
Затем, что поп прошел к обедни.
Что делать бедняку? Искать
Другое местопребыванье,
Иль оказать непослушанье?
А так как робость на него
Нашла, что выгонят его
С квартиры на мороз без денег, -
Карман-то, видно, был пустенек, -
То вы из этого всего
И выводите заключенье".
Камков был мастер на сравненья;
Он, вероятно, испытал,
Что значат камни преткновенья,
И с видом остряка желал
Перед друзьями оправдаться,
Но он от этого, признаться,
Ни выиграл, ни проиграл.
Чудак! писал бы, да писал,
И верно бы не хуже многих
_Судей решительных и строгих_ {*}
{* Стих А. Пушкина. (Прим. авт.)}
К нам в просветители попал.
Чего ему недоставало?
Знать, не было геройства? Да,
Такого свойства, господа,
В моем герое было мало,
А без геройства, черт возьми,
Как трудно ведаться с людьми!
Уроки, чтенье, споры, боже!
Ужели все одно и то же?
Но дни бегут, как за волной
Волна, сказал бы я в сравненье,
Когда бы с русскою зимой
Могло мое воображенье
Себе представить волн теченье…
Стояли реки в берегах,
Но дни к весне текли, — и ночи
Заметно делались короче,
Хотя по-прежнему мороз
Знобил народ, и зябкий нос
Краснел порядком. Но едва ли
На то вниманье обращали
Все те, кому везде тепло,
Куда бы их ни занесло.
Пусть в берегах река застыла
И снегу много намело,
Москва по-прежнему кутила
Природе пасмурной на зло.
В сердцах, по милости лохматых
Шкур, содранных с лисиц, волков,
Медведей, котиков, бобров,
Зверей, ничем не виноватых,
По милости печей и дров,
Играла кровь, вставали страсти,
Просили счастья, денег, власти,
И волновалися зимой
Еще сильнее, чем весной,
Одним на смех, другим на горе.
И вот нечаянной волной
Страстей волнуемое море
Плеснуло даже на него…
Да-с, на героя моего
Оно плеснуло. Он забылся, -
Не остерегся и влюбился,
Как некий отрок. Но в кого?
Вопрос, — ужели в баронессу?
Что ж, разве это мудрено:
Ей двадцать девять с лишком, но
Она свежа, она повесу
Любого может вдохновить
И сон блаженства подарить.
И этому Бальзак нисколько
Не удивился бы. Отец
Тридцатилетних дам настолько
Знал глубину людских сердец,
Что зрелых женщин страсти зрелой
Он отдал пальму первенства
Перед волненьями едва
Не плачущей, в любви несмелой,
Неловкой девушки. Он знал,
Конечно, для кого писал.
Камков и сам был почитатель
Большой Бальзака, — для него
Он был с достоинством писатель,
Но не оракул; оттого
Быть может, что в его натуре
(Равно как и в его фигуре)
Вы не нашли бы ничего
Французского. Камков повесой
Увы! — ни разу не был, и
Поэтому, друзья мои,
Не мог плениться баронессой:
к ней привык и, так сказать,
Уж слишком начал уважать
В ней ум и сердце, а известно,
Как это чувство неуместно
Там, где великий самодур
Шалит и тешится Амур!
Амур — и мой Камков! признаться,
Довольно странная игра
Судьбы, но мне давно пора
Судьбе ни в чем не удивляться.
ГЛАВА 4
Судьба, ты русло жизни. — Ряд
Случайностей неуловимых,
Неровность почвы, цепь преград,
То шатких, то неодолимых -
Определяет вечный скат…
Жизнь русская не водопадом
Слетела с каменных вершин,
Не сыпалась жемчужным градом
И не спешила — средь долин,
Освободясь от пышной пены,
Под сенью дремлющих раин,
Плескаться в мраморные стены,
И не видала над собой
Протянутую в золотой
Короне листьев — роскошь сада,
Плетенку с кистью винограда.
Нет! наша жизнь текла иной
Дорогой, — тихою рекой;
Над ней таинственно шумели
Непроходимые леса,
И северные небеса
В ней отражались…
Помню мели
Песчаные, волнистой мглой
Подернутые, — сосны, ели,
Солому, копоть, волчий вой,
Песнь заунывную, далекий
Звон колокола, одинокий
Шалаш, костер, кой-где следы
Пожара, да из-под воды
Виднеющиеся пороги.
И долго я искал дороги,
И медленно, где только мог,
Я плыл, толкая мой челнок,
И верил я в существованье
Иных, счастливых берегов:
Мне говорил об них Камков,
Герой недавнего преданья.
Не раз в излучинах реки
Сходились наши челноки…
Он старше был, пловец усталый,
Я был пред ним ребенок малый,
И он учил меня веслом
Махать смелее. Вдруг пахнуло
На нас метелью… Все кругом
Вдруг побелело, и потом
Его чуть в тину не втянуло,
Меня чуть не затерло льдом.
И я мой челн разбитый бросил.
Порой на берег выхожу:
Там вижу я обломки весел
И пригорюнившись сижу…
Взломало лед — и те же волны
Стремятся вдаль, и по волнам
Плывут других другие челны
К обетованным берегам.
Привет вам, братья! Путь счастливый!
Я по пословице правдивой -
"Рыбак узнает рыбака",
Вас узнаю издалека.
Привет вам, братья! Но не знают,
Знать не хотят, не узнают
И на привет не отвечают -
И мимо берега плывут…
—-
Пойду домой. Что ж делать дома?
Дремать ли? Пчелку ли читать, -
За Гарибальди улетать…
Или пародии писать,
Иль живописного альбома
Переворачивать листы,
Встречать неверные черты
Знакомых лиц. глядеть на виды
Кавказа дикого, Тавриды
Покинутой, степей пустых -
И вызывать воспоминанья,
И смутно чувствовать, что в них
Нет прежнего очарованья?
Ужель разочарован я?!
Давно ли!.. Да, мои друзья,
Кто в самого себя лишь верит,
И говорит, что вера в нем
Еще кипит живым ключом,
Тот или недалек умом,
Иль очень тонко лицемерит.
Что значит верить в самого
Себя… в себя, — в свою особу! -
Нулем быть, подвигаться к гробу
Отдельной точкой, ничего
Кругом не видеть, злою жаждой
Томиться вечно, ибо каждый
Из нас, каких бы ни был сил,